Внутреннее безмолвие

Возможно ли вести занятый образ жизни, со всеми ее требо­ваниями, сохраняя при этом душевный мир?

Думаю, что первое, чему мы должны научиться, это делать вы­бор. Мы все умеем забывать, и делаем это совершенно естественно, спонтанно, и мы тоже знаем, что забываем мы выборочно. И вот нуж­но научиться сознательно отбирать то, что мы хотели бы забыть: тогда мы освободимся от множества вещей, засоряющих наш ум.

Какого рода вещи мы обычно удерживаем из тех, от которых по-настоящему нужно бы отделываться?

Обычно это вещи, которые нас непосредственно затрагивают: нам сказали что-то доброе или неприятное; что-то нас ранило, или произвело сильное впечатление. Мы эти вещи удерживаем в памяти, хотя они не имеют никакого значения, кроме как то, что они косну­лись нашей жизни, и забываем о другом, имеющем гораздо больше ценности, не будь оно вытеснено нашей близорукостью. Мы должны нау­читься перестраивать себя подобно тому, как мы отыскиваем «фокус», вглядываясь во что-нибудь. Надо научиться не смотреть сли­шком близко и иметь чувство перспективы.

Иногда трудно контролировать мысли, которые привязываются к нашему уму или постоянно туда возвращаются; есть ли средство отделываться от тривиальностей и обращать себя к вещам подлинно значительным?

Отчасти это вопрос дисциплины. Всякий, кто учится, студент или школьник, или кто-либо занятый любой работой, должен научить­ся освобождаться от паразитических мыслей. У нас в голове масса паразитических мыслей, и мы должны научиться «отпускать» их от себя, даже если они очень интересные, и сказать: «Пока что я за­нят другим». Если практиковаться и расчищать мышление, как садов­ник расчищает лишние ветки, то очень скоро мы сможем это делать. Вот этому можно научиться.

Когда мы научились сбрасывать излишний «умственный багаж», как затем достигнуть внутренней тишины?

Думаю, прежде всего, надо научиться видеть вещи пропорциональ­но и с долей юмора. Если у вас есть чувство юмора, вы легко пойме­те, как нелепо чувствовать себя абсолютным центром всего: жизнь так богата, так многосложна, а временами так трагична или так победоносна! И мы меньше тревожились бы о том, что мы делаем или как делаем, если бы поняли, что, в конечном итоге, для верующего всякое действие должно быть действием Божиим через нас. Только если мы устойчивы, только если мы безмолвны, а «молва» по-славянски означает всякую суету, излишнюю озабоченность, — только если мы способны вслушаться в то, что Бог хочет сказать нам, мы будем в состоянии действовать с царственной свободой. И такая тренировка может научить нас внутреннему безмолвию, потому что это заставит нас откинуться и сидеть, и смотреть, так долго, сколько будет нужно, и только потом действовать с уверенностью, которая освобождает нас от ненужной эмоциональной или умственной поклажи.

Можете ли вы сказать в заключение: если научиться внутреннему безмолвию, что это привнесет в жизнь?

Это даст жизни глубину и устойчивость; устойчивость глубин. А когда вы в глубоком покое и безмолвии, вы можете осмотреться кругом, вслушаться, видеть вещи, какие они есть, не проектируя себя наружу. Это даст вам чувство интенсивности жизни и глубины жизни, не только вашей собственной, но всего, вас окружающего. И если думать о деятельности, то только эта устойчивость, это внут­реннее безмолвие, позволяющие видеть и слышать объективно, сдела­ют вас способными действовать с уверенностью и действовать объек­тивно — не только в целях самовыражения, но действовать для того, чтобы достичь определенной цели.

Перевод с английского.