О причащении

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Когда Моисей сошел с горы Синайской после видения — не Са­мого Бога, но славы Божией, лицо его так сияло, что никто не мог вынести этого света, и он должен был положить на лицо свое покры­вало, чтобы люди могли стоять перед ним и услышать весть, прине­сенную им от Бога.

Не так разительно, конечно, но это случается и с нами, когда большая радость переполнила наше сердце, когда нам было дано предстоять чему-то, что заставило нас преклониться в трепетном благоговении. Это может произойти от встречи — когда кто-то от­крыл нам реальность любви, дал нам знать Бога так, как никогда раньше нам не было ведомо. Это может случиться самыми разными путями, — но кто бы ни встретил нас после этого, всем ясно: мы увидели что-то глазами сердца, нас пронзил какой-то свет, и этот свет теперь можно увидеть в наших глазах, на нашем лице.

Каким же образом происходит, что раз за разом мы причаща­емся — некоторые из нас дерзновенно, из неделю в неделю, другие с большим страхом Божиим, реже — и однако, никто из окружающих нас не видит этого Божественного сияния на нашем лице, в на­ших глазах? Как происходит, что эта слава Божия не излучается из каждого нашего слова, из глубокого безмолвия души, не явлена красота каждого нашего действия, когда каждое наше движение до­стойно Самого Бога?

И еще: каким это образом, причащаясь на протяжении столь­ких лет, мы едва ли себе отдаем отчет, что с нами совершается что-то неизъяснимо великое? Вспомните слова святого Симеона Но­вого Богослова, уже в старости; он причастился в воскресенье Святых Тайн и вернулся к себе в келью, глиняную хижину, где ни­чего не было, кроме деревянной скамьи; и сидя там, глядя на свои руки, на все свое тело, он воскликнул: Как таинственно див­но это тело: оно вмещает Самого Живого Бога! Бог пришел в мир, чтобы излить в нашу человеческую природу Свое Божество, и при­нимая Хлеб и Вино, я при-общаюсь и Его святому человечеству и Его Божеству. И теперь эти руки, и это тело, старческие и дряхлые — руки и тело Воплощенного Бога! И эта хижина, такая малая и такая убогая — шире небес, потому что весь Бог пребывает в ней через мое присутствие!..

Случалось ли кому-нибудь из нас уловить нечто от этого, чтобы хоть понять это переживание? Пережить то, что он переживал, может оказаться слишком много для нас, — но хотя бы понять, о чем он говорит? Прикоснулись ли мы когда-либо хоть края этой тайны? И если нет — то почему, почему?

Не потому ли, что идти к Причастию можно по-разному; одни идут «в порядке вещей»: потому что сегодня праздник, потому что воскресенье; или считая, что слова, сказанные апостолом: «При­мите, ядите.. пейте от нея вси» относятся без разбора ко всякому из нас, успокоенно живущих в комфорте худосочного, обескровленного нами христианства?

Иные же причащаются, изголодавшись по Боге, переживая безутешно свою оторванность от Него, не в силах дотянуться, не в силах воспарить к Богу. И тогда, коленопреклоненные духом, в вещественных дарах хлеба и вина, претворенных Христом в Его воскрес­шее Тело, они принимают от Него то, чего нам не достичь иначе: Бога, нисходящего к нам, изливающего Себя в нас в ответ на наш отчаянный голод, на крик нашей души и тела, на вопль всей нашей жизни, на наш осиротелый плач в мире, где не найти, не встретить Бога.

Еще иначе приступали к причастию святые: с трепетом, со священным страхом. Приобщение Телу и Крови огонь есть, — гово­рит одна из молитв перед причащением, — о, да не буду я сожжен!.. Понятно ли нам это? Подходим ли мы, зная, что приступаем мы к Богу, Который есть Огонь попаляющий? Можем ли мы сказать вместе с пророком Исаией, а за ним — с Павлом, что страшно есть впасть в руки Бога Живого?

В чем же дело, почему мы приходим причащаться снова и сно­ва — и ничего не знаем о переживании Симеона, ничего не знаем о неутолимом голоде и о дивности этой встречи?

По нашей тяжеловесности, по нашей слепоте, по нашей не­чуткости происходит это. Вспоминаются слова одного русского свя­того 15-го века, Пафнутия Боровского; он жил отшельником, и однажды его позвали совершить литургию, потому что не оказалось священника в монастыре; и после литургии он сказал братии: Никогда больше не зовите меня совершать литургию, даже в самой острой нужде! Видеть, что я видел, пережить, что я пережил, мож­но только раз; в другой раз я умру от этого!.. Знаем ли мы, что это такое? Подозреваем ли мы, что это бывает, что такое может случиться? Нам надо внимательнее думать о том, что мы дела­ем! Бог принимает нас, но какой ценой для Себя? Святой Серафим Саровский говорил одному из своих близких: Когда ты молишься, когда ты приступаешь к Богу, то Бог во Христе выполняет твою молитву; но помни, какой ценой Он подает тебе просимое: воплоще­ние, жизнь земная, страсти, распятие, сошествие во ад — вот цена, какую Он заплатил, чтобы мы могли к Нему обращаться! Поэтому, с каким трепетом, с каким благоговением и чувством ответственности мы должны бы приступать к Нему!

Но тогда, как случается, что, прикасаясь к Огню, мы не сожжены в пепел? И вот еще одна мысль, которая всегда наполняет меня ужасом; тот же Симеон Новый Богослов говорит, что Бог не допускает, чтобы Его святое Тело и священная Кровь растлевались, осквернялись нами и из-за нас; и если мы приступаем беспечно, греховно, недостойно — Он отступает из частицы освященного Хлеба и капли святого Вина, которые мы принимаем, так, чтобы мы не были сожжены, не были уничтожены и не стали, вместе с Его убийцами, ответственны за излитую Им Кровь и распятое Тело. Но как страшно подумать, что по нашему недостоинству это может слу­читься!

Будем же помнить эти предостережения, которые мы слышим от святых и от обратившихся грешников, и будем ставить перед собой вопрос: КАК я приступаю к Причастию? В отчаянной ли нужде — или беспечной самоуверенности? С сердцем сокрушенным, потому что мне Бог нужен больше, чем нужна жизнь или что иное — или «по-дешевому»: потому что я числюсь членом Его Церкви, хотя и не являюсь живым членом Его Тела?

Задумаемся над этим, и, как говорит апостол Павел, станем судить себя, чтобы не быть судимыми — и осужденными.

Аминь.

Опубликовано: «Во имя Отца и Сына и Святого Духа…» – М.: «Гранат», 2014.