О расслабленном

Во имя Отца и Сына, и Святого Духа.

Не раз меня спрашивали: почему мы читаем из года в год те же самые отрывки Священного Писания? Почему не ввести какую-то новизну в евангельские чтения? Почему из года в год повторяются те же самые мысли, стараясь довести до своего и до вашего созна­вая евангельскую проповедь?.. И мне вспоминается, как один проповедник однажды четыре воскресенья сряду произнес ту же самую проповедь; и когда один из его прихожан обратился к нему с воп­росом: «Почему? Неужели он не замечает, что он себя только пов­торяет?» — он ему ответил: «А вы — как отозвались на эту проповедь? Что вы сделали в ответ на то, что вы слышали?..»

Мы сегодня слышали еще раз, и услышим в течение нашей жизни, надеюсь, много раз, рассказ об исцелении расслабленного; и не­сколько раз я говорил: каждый должен перед собой поставить воп­рос, который Спаситель поставил расслабленному: «Ты болен, ты — расслаблен и душой, и телом — а хочешь ли ты стать цельным, исцелиться?..» И каждый из нас сразу же, вероятно, ответил бы: «Конечно, хочу!..» Но вопрос Христов требует, чтобы мы задумались над тем, что значит получить от Бога исцеление? Что значит — из разбитого стать цельным, из расслабленного стать вновь крепким и способным на жизнь — и духовную, и душевную, и телесную?

И ответ мы, может быть, находим почти в последних словах сегодняшнего чтения: «Ты стал цел; смотри — не согрешай, как бы что худшее с тобой не случилось…» Если мы хотим исцеления, то мы должны понять, что оно за собой влечет и ответственность за вновь обретенную цельность, что нам не дается цельность, чтобы мы вновь эту цельность разбили, раскрошили, и остались бы толь­ко обломки того, что Господь сделал новым, вернул в той новизне, которая нам была дана изначала.

Исцелиться силой Божией — телом ли, душой ли, духом ли, значит на себя взять ответственность жить как человек, который уже больше не раздроблен, не разделен в себе, в котором нет этой постоянной войны между желанием добра и желанием зла; а быть человеком, в котором есть семя зла, есть семя добра, но который неразделенно, всей душой, всем умом, всем сердцем, всей крепостью и всей немощью своей, в которой сказывается сила Божия, выбрал добро и готов ради этого добра пожертвовать всем, кроме как этой вновь обретенной цельностью.

А цельность — это значит новое отношение с Богом, новые от­ношения с собой, новые отношения с окружающими людьми и с окру­жающим миром. С Богом это значит — конец разделенности; по отношению к себе это значит то дерзание, которое нам позволяет жить не поверхностно, не слегка, а жить вдумчиво, глубоко, жить всей, порой страшной, и всегда опасной глубиной своей жизни и своей души; по отношению к людям — это значит жить глубинно, это значит встречать людей не только поверхностно, и не только сводить все отношения к самому себе, а жить так, чтобы прозре­вать их глубины, говорить этим глубинам слово жизни, охранять эти глубины от соблазна, от зла, от разрушения…

И вот, как нам предлежит жить, если мы хотим ответить Христу: «Да, Господи! Я хочу быть цельным!..» Но раньше, чем мы ответим дерзновенно, раньше, чем мы скажем эти слова, которые столько от нас потребуют — вдумаемся: готовы ли мы на подвиг? Готовы ли мы пронести цельность через жизнь, ради Бога, ради себя, и ради ближнего нашего?.. И только тогда ответим: «Да, Господи!..» А иначе — иначе задумаемся над собой, и поймем, что правду говорит апостол, что люди выбрали тьму, потому что дела их были темны…

Неужели мы выберем полумрак, полутьму, разбитость, которая нам дает какое-то греховное, злое право жить недостойно и себя, и ближнего, и Бога? Нет! На это мы не можем идти, мы не смеем на это идти! Мы должны произнести над собой суд, встать, и стать верными себе, ближнему и Богу. Аминь!