О встрече

Какая радость бывает встретиться… Отец Леонид говорил о том, как нам встречать Христа. Если бы мы могли только, ес­ли б мы только умели так встречать Господа, как простой, сердечной, человеческой любовью мы умеем встречать друг дру­га, когда в сердце светло и тепло! Вот так, как сегодня, по вашей ласке, милости вашей, Божией и Богородичной любви, мы встречаемся. Давайте же так ждать и встречать Спасителя, яв­ляющегося нам плотью в Рождестве…

И еще: обращали ли вы когда-нибудь внимание на то, что всё Евангелие — только сплошная встреча? Ведь весь рас­сказ евангельский говорит нам не о каком-то учении, которое преподносится всем равно, безразлично, безлично. Каждое еван­гельское слово сказано кому-то, каждое событие евангельское — это встреча Христа с какой-то человеческой нуждой, со скорбью, с радостью, с горем, с болезнью, с грехом. Это всегда встреча лицом к лицу. И какая могла бы быть в нас ра­дость постоянная, торжествующая, победоносная радость, если бы мы так воспринимали Евангелие, если бы, читая его, мы прос­то себе представили: вот толпа — такая, как мы теперь; иногда большая, как сегодня, иногда совсем маленькая, когда собира­лись только-только первые ученики. И вот в этой толпе я — за­терся где-то и слышу, как Христос говорит. Не обязательно со мной лично, но Он говорит с кем-то; не просто «вещает», не просто говорит кому угодно и никому; а говорит — вот этой жен­щине, у которой сын умер, говорит ей: «Не плачь!»; юноше, кото­рый спрашивает: «Как мне найти жизнь вечную?» — «Оставь все, только иди за Мной»! — и так далее, больным, слепым, грешни­кам: «Прощаются тебе грехи…».

Вот, если б нам помнить каждый раз, как мы слышим евангель­ские слова, что они не где-то звучат для других, а мне говорятся, или при мне кому-то, кому они нужны. Может быть, в этой толпе один человек услышит то или другое слово Христово, которое сегодня было прочитано; может быть, многие; а мы все — с каким трепетом должны бы стоять и думать: Христос говорит, и в чью-то душу входит жизнь, кто-то спасает­ся, у кого-то горе утихает, у кого-то слезы текут, у кого-то вдруг разломилось каменное сердце, у кого-то вдруг на­дежда блеснула, вера разгорелась…

Какая радость: от встречи, от того, что Христос посреди нас; ибо Воскресение Христово, которое мы с такой радостью поем — и не только в пасхальную ночь, но из недели в неделю в воскресный день — Воскресение Христово это же событие, ко­торое не только когда-то произошло, но это событие, которое нам современно; потому что, правда, умер Христос на кресте в определенный год, в определенный день и час, и воскрес Он в третий день после этого, но воскресший Христос жив, Он среди нас, и Воскресение Христово, которое когда-то воссияло из гроба, сейчас сияет среди нас то ярким светом, а то тихим этим светом, о котором мы поем на ве­черне: «Свете тихий, святыя славы Небесного Отца»… Христос то является нам во славе, а то пребывает среди нас такой ти­хий, незаметный…

И вот, думайте о Евангелии и думайте о каждой че­ловеческой встрече именно как о встрече; не просто о том, что люди столкнулись да разошлись, прошли мимо — и не заметили, кто мимо прошел. Так в евангельской притче о милосердном самарянине проходили бесчувственный левит и без­ответственный священник. А мы должны как самарянин, остановить свой взор на каждом, никого не пропустить незамечен­ным; когда слушаем — слышать, а не только как-то вос­принимать звуки слов… Если б только мы умели встречаться… По-сербски, слово «встреча» значит «радость», а встречу они называют «сретение» — тем словом, которым мы называем празд­ник, когда Божия Матерь принесла Спасителя во храм и была встречена — чем? кем? — пророческим приветствием и живым Богом. Радость и встреча — одно и то же могло бы быть, встреча всегда могла бы быть радостью, если б только мы уме­ли встречаться. Вот мы встретились: сколько лет тому назад впервые я имел счастье молиться здесь, и вы меня встретили, как брата, как своего, не как чужого человека. И с тех пор мы же никогда не разлучались. Да, я уезжал за границу, но уезжал-то с вами в сердце, а вы оставались и, видно, тоже не забывали, потому что иначе мы никогда во второй раз не встрети­лись бы с такой радостью.

А основная встреча евангельская — о ней всё-таки хочу ска­зать: это встреча со Христом, с Богом, явившимся нам во Хрис­те. В чем же это явление? О Боге мы думаем во славе, величии, вот, как на иконах пишут Вседержителя. О таком Боге можно ду­мать и молиться Ему в трепете; но Бог захотел нам явиться так, как ни один человек не мог себе Его вообразить или предста­вить или даже придумать. Потому что Бога беспомощного, Бога смиренного, Бога уязвимого, побежденного, битого, мучимого, Бога убитого никто себе не мог представить. И вот, этот Бог нам явился. Он нам показал, что нет такой бездны, которая для Него слишком глубока, такой обездоленности, которая пре­восходит Его способность всё отдать, всего Себя, до конца, чтобы поделиться с нами тем, что Он есть: Жизнь вечная, вечная радость, Сияние и Свет, Истина и Торжество. Этого Бога можно познать, только когда обездоленность, горе, несчастье, одино­чество, сиротство вдруг нас охватят, и будут держать в своих тисках.

Нам, оказавшимся за границей в 20-х годах, Он открылся так. Мы оказались без Родины, отделённые от всего, что мы лю­били, от самых любимых и родных, чужими на чужой стране, лиш­ними и нежеланными — ничего не оставалось кроме убожества. И вдруг мы обнаружили, что у нас есть Бог, Которого нам не­чего стыдиться и Который нас не стыдится. Не тот великий Бог, иконный, а тот смиренный Господь, Который стал человеком, хрупким человеком, презренным, родившимся в маленьком городке небольшой страны, оккупированной врагами, порабощенной, — Раб бездольный. И мы обнаружили, что Он с нами может пойти в самую бездну нашего горя: Он всё изведал, до самого края нашей обез­доленности — Он куда дальше пошел, чем край, предел нашей обез­доленности. Вдруг оказалось, что Он такой простой, такой род­ной, такой свой. Тогда стали понятны слова: «Вы Богу уже не чу­жие, вы – свои». Не потому, что мы такие великие, а потому, что Бог смирился, ибо Он нас так любит. И думалось: «Да, в го­ре; а что во грехе? Что если вдруг падение? Неужели тогда Бога не найти?» И прозвучали снова слова апостола Павла: «Там, где изобилует грех, преизобилует благодать Твоя, Господи». В са­мой глубине падения мы нашли Христа, спасающего, утешающего, призывающего жить, говорящего: «Разве ты не видишь — Я ВЕРУЮ в тебя так, что Я стал человеком, как ты, чтобы ты мог поверить в Мою веру в человека, в Мою любовь». В любовь мы могли верить; а иногда так трудно поверить, что вам верят и в вас верят. Любить можно и с какой-то долей, ну, скажем, презренья, свысока. А верить в человека можно только с благоговением. И вот, Воплощением Своим Христос нам говорит: «В каждого из вас, кто здесь, в каждого из вас, кого здесь нет, кто Мне чужд, кто Меня не познал, даже кто образ Божий как будто и потерял, — в каждого Я верю так, что готов всю Свою жизнь истощить и отдать, чтобы он поверил в Божью ве­ру в человека».

Вот на чем мы стоим; вот о чем нам говорит Воплощение Господне. Да, Он стал человеком, чтобы мы могли поверить в се­бя и поверить в брата; и если так, то мы можем встретиться все, лицом к лицу, нам незачем отворачиваться от одного для того, чтобы вглядеться в другого. Каждому поверил Господь Свою жизнь и смерть. Это — встреча. Да, это встреча, из ко­торой можно извлечь спасение, жизнь, радость. Давайте так ждать Христа, как того, кто единственный поверил в каждого из нас — не потому, что не знал, кто мы, а именно зная о нас всё, до самого глубокого нашего падения, не только на де­ле, но и в чувстве, в мысли, в поползновении, — Он говорит: «Смотри, Я воспринимаю плоть человеческую, делаюсь человеком, чтобы ты знал и верил: верую в тебя, человек, становись по образу и подобию, к которому ты призван Человеком как Я. Встретим Христа хотя бы с этой верой, хотя бы с этой надеж­дой, хотя бы с этим ликованием о том, что даже у самого обез­доленного есть кто-то, кто в него верит без конца, без границ, вплоть до крестной смерти. А друг друга станем встречать, как нас учит апостол Павел: «Принимайте друг друга как вас принял Христос; не ожидая, чтобы сосед, ближний стал лучше, более похож на нас, более нам близкий, а какой он есть; ибо, если любовью охватить человека как пожаром, и он пере­менится, и он растает, и он станет человеком. Дай нам Господь такую веру в человека пронести через всю жизнь, через весь мир, верующий и неверующий, чтобы каждый человек знал, что когда он в себя потеряет веру, в него верит не только небесный Бог, но и человек, всякий, который назвал себя христианином. Аминь.

Опубликовано: Труды Т.1.М.: Практика, 2002.