Поминовение усопших

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Мне часто страшно бывает про­изнести эти слова: как могу я, при моей грешности и недостоинстве, об­ратиться к вам, верующим людям, устремленным к правде, к истине, от имени Самого Бога? Но сегодня мне это кажется более легкой задачей, потому что то, что я хочу вам сказать, думаю, я могу сказать от име­ни Божия.

Мы сегодня вспоминаем всех на поле брани погибших, всех жертв человеческой жестокости, бесчувствия, ненависти; людей, которые погиб­ли в концентрационных лагерях, в тюрьмах, в застенках, на площади му­чений. Мы их всех вспоминаем сегодня, и не только тех, которые нам бы­ли близки так или иначе, по крови, по родству, но тех, которые в тече­ние столетий пострадали от человеческой ненависти, жестокости, безумия.

Я родился на пороге первой мировой войны, за которой последовала русская революция, годы эмиграции. Я участвовал во второй войне — но что это по сравнению с тем, что пережили тысячи и тысячи людей в те­чение всей нашей родной истории, истории Европы и мира, когда ненависть одних подымалась на других, когда забывались самые естественные чело­веческие чувства, когда жестокость преобладала. По мере того, как про­ходят года, начинаешь чувствовать все более и более ярко значение жиз­ни и ужас той смерти, которую мы друг другу наносим.

И вот сейчас, во всем мире случается нечто, до этого не пережитое. Раньше силы народов собирались к войне, к уничтожению, горели ненавис­тью; сейчас весь мир охватил ужас перед тем, что сделано было хотя бы в течение последнего столетия: ужас перед тем страданием, которое пере­жили люди. И неожиданным, непонятным образом война стала силой, вызвав­шей стыд, боль, состраданье. Сейчас, народы, которые боролись друг со другом кровавой ненавистью, охвачены ужасом и стыдом перед тем, что бы­ло сделано. И из этого вырастает желание примирения. Как это дивно, и как это страшно, как страшно, что пришлось народам нашим пережить такой ужас, чтобы содрогнулись сердца людей, чтобы нас, людей, живых людей охватил бы ужас перед тем, что было совершено. Сейчас не­нависть, война, жестокость порождают примирение — ещё неполное, еще не всеобщее, но оно нарастает.

И вот, нам надо над этим задуматься, потому что каждый из нас жив тем, что кто-то до него умер. Мне вспоминается как, когда я был подростком, один из наших учителей, который недавно вернулся с первой мировой войны, нам сказал: Мальчики, помните, что вы живы только смертью тех, которые погибли на поле брани… Это слово у меня осталось на сердце: мы живы смертью жертв. И когда случается в каком-либо обществе, воин­ском или мирском, вражда, напряжение, мы должны помнить: это смерть, надо ее преодолеть, надо ее победить. Надо ужаснуться перед враждой, перед рознью, перед распадом для того, чтобы нам всем соединиться во­едино во имя Христа, когда мы верим в Него, или просто человечества, когда мы не верим ни во что, кроме как в человека. А человек настолько велик, что Бог стал человеком… Пожалеем друг друга; пожалеем людей, пожалеем народы, будем бороться за то, чтобы настал мир — сначала в на­ших сердцах, в нашей среде, и дальше, распространялся бы он по всему миру, чтобы вражда родила в нас такой ужас к жестокости, к самой вражде, чтобы осталась только способность примирения, жалости и мило­сердия.

Сегодня мы вспоминаем тех, которые погибли от бесчувствия, жесто­кости, ненависти в войнах, в революциях, в лагерях, в застенках; пусть это вызовет в нас не мстительность, а ужас, и чтобы все наши силы, сколько их есть, ушли на то, чтобы это больше не могло случиться. Это от­носится ко всем нам, в семьях, в обществах, в широком обществе, в наро­дах, во всем мире… Смертью других мы живы — но достаточно ли этого? Можем ли мы принять смерть, жестокую, бессердечную смерть, ненависть? Нет; это должно стать делом прошлым.

Аминь.