Слово, сказанное за всенощной 9 июня, накануне интронизации новоизбранного Патриарха Алексия

Во имя Отца и Сына, и Святого Духа.

Сначала хочу выразить вам свою большую, глубокую радость о том, что после чуть ли не тридцати лет мне посчастливилось вновь послужить в вашем храме и помолиться с вами. Благослови вас Господь за то, что пришли молиться в день всех святых и в такой знаменательный день для нас, когда готовится интрониза­ция Патриарха Московского и всея Руси.

И вот об этом я хочу сказать нечто, потому что патриарх, епископ, священник нуждается во всей любви, во всей поддержке, какую только может дать ему народ, который вокруг него, ибо крест пастырства может быть так тяжек, как был крест Христов, когда Он его нес на Голгофу, и может кончиться так же, как жизнь Спасителя, распятием. Когда Владыка Алексий дал свое со­гласие на то, чтобы стать патриархом, когда он принял волю всего епископата и русского народа, выраженную представителями всех епархий, монастырей, школ, различных заведений, он всту­пил на этот тернистый, крестный путь. До того он шел путем вся­кого христианина, который сознательно выбирает следование Христу. «Кто хочет по Мне идти, да отвержется себе, да возьмет крест свой и да грядет по Мне», — говорит Господь (Мф. 16, 24). «Отвергнуться себя» значит забыть про себя, уж не оглядываться на себя никогда, а только глядеть на путь Господень и выйти на служение тем, за которых Бог стал человеком, за кото­рых Христос жил и умер. Но когда он будет завтра настолован, станет действительно таинственно Патриархом Московским и всея Руси, человеческая его жизнь придет к концу, начнётся житие. Его судьба будет перекликаться с судьбой Спасителя — в меру его сил, в меру его веры и в меру ваших молитв и поддерж­ки.

Каждый из нас, вступающий на путь епископства, встает перед лицом того разговора, который Спаситель Христос имел со Своими учениками, когда возвращался в Иерусалим на смерть. К Нему по­дошли Иаков и Иоанн, прося Его о том, чтобы им было дано в Царстве Божием сесть по правую и левую Его руку. И Христос им сказал: «Готовы ли вы пить Мою чашу?» — то есть разделить Мою судьбу до конца. «Готовы ли вы креститься тем крещением, которым Я буду креститься?» — что значит: готовы ли вы погрузиться в тот ужас, в который Я буду погружен ради спасения всех?.. Эти слова каждый священник, каждый епископ, и особенно «печаль­ник» о земле Русской и о Церкви Христовой, каким является Пат­риарх, слышит в своей душе, и на этот зов он должен ска­зать: «Аминь! Приемлю, ничем не сопротивляюсь, буду пить чашу Христову, разделю с Ним страшную и славную Его судь­бу…» И с каким трепетом Владыка Алексий принимал и свое изб­рание и свое собственное согласие, изъявление своего согласия, — с трепетом и, может быть, со священным ужасом. Да, теперь начинается новое, когда от него не должно остаться ничего, кроме того, что Христово.

Всякий из нас, принимая крещение, погружаясь с головой в воды купели, как бы умирает ко всему, что недостойно ве­личия человеческого призвания, что недостойно Бога, ставшего человеком. Каждый из нас призван, по слову апостола Павла, но­сить в плоти своей мертвость Господа Иисуса Христа (2 Кор. 4, 10), и выходя из купели, возвращаясь в воздух, человек может вздох­нуть — и оживает. Образно это значит — ожить вечной жизнью, облечься в жизнь вечную, стать единым со Христом и в Его крест­ном пути и в Его победе над грехом, над злом, над рознью между человеком и Богом, над смертью. Как может человек согласить­ся взять на себя такой крест, вступить на такой путь? Где найти силы? Апостол Павел, который был так велик, в котором была такая неизмеримая человеческая сила, стоял перед своим апостольским призванием и отдавал себе отчет, что он не может выполнить своего призвания, что у него никаких сил не может хватить; и он воззвал к Господу, прося о силе, и Спа­ситель ему ответил: «Довольно тебе Моей благодати, сила Моя в немощи совершается». (2 Кор. 12, 9). Не в той немощи, которая вы­ражается нерешительностью, ленью, трусостью, которая может вы­литься в измену, — нет, другую немощь упоминает Господь: это та хрупкость, которая позволяет человеку быть прозрачным, та гибкость, которая позволяет Богу действовать через человека.

Вот о чем мы должны молить: чтобы была дана Владыке Алексею, избранному нашему Патриарху, та открытость, которая позволит Богу действовать в нем свободно, беспрепятственно, чтобы ничто человеческое не могло помешать Богу творить Свое дело в нем и через него. И апостол Павел, когда понял, о чем говорит Спаситель, воскликнул: «Итак, я буду хвалиться — т.е. радоваться — только на свою немощь, так чтобы всё было — сила Господня» (2 Кор. 12, 5,9). И опять скажу: будем молиться о том, чтобы так оно и было. Христос сказал: «Без Меня не можете тво­рить ничего» (Ин. 15,5), — пусть это будет так.

Но апостол Павел, испытав, что может совершиться человеком силой Божией в нем, когда он всецело открыт Богу, когда он дей­ствительно делается как бы сосудом, содержащим Святого Духа, когда он телом и душой делается частью тела Христова, — апос­тол Павел в конце своей жизни сказал нечто такое потрясающее: «Всё могу в укрепляющем меня Иисусе Христе (Флп. 4,13) — мне всё возможно силой Господа Иисуса Христа, которая меня под­держивает…» Как мы должны молиться о том, кого мы поста­вили между молотом и наковальней! Как должны мы молиться о том, кого мы выбрали «печальником» земли Русской, кому мы поручили стоять перед Богом за весь русский народ, верующих и неверующих, за Церковь Христову в целом, за всякого человека, и молиться и за весь мир, чтобы весь мир стал местом пребыва­ния Господа, чтобы тот град человеческий, который верующие и неверующие вместе созидают, вырос бы в ту меру, которую мы на­зываем градом Божиим, т.е. чтобы человеческий град стал так глубок, так широк, так свят, чтобы первым его гражданином мог быть Господь наш Иисус Христос.

Мы возложили на Владыку Алексия крест, мы ему поручили не только быть нам примером, не только словом нас вдохновлять, но тяготы наши носить, взять на свои плечи всё страдание, все ко­лебания, всю боль нашей земли. Как должны мы о нем молиться!.. И вот я прошу, я молю вас — не только сегодня, что я сказал об этом, но изо дня в день молиться о нем, даже если вы не бу­дете видеть его подвига. И конечно, вы ничего не увидите из его подвига, как никто не видел, каков был подвиг Христов, до момента, когда Его пригвоздили ко кресту и когда Он сказал: «Прости им, Отче, они не знают, что творят». Мы не будем знать, какова в нем борьба, какой крест, какая тяжесть; мы должны мо­литвой все церковной любовью, заботой его оградить, его под­держать, с ним быть, и идти тем же самым путем, которым он сейчас направляется — может, на Голгофу, а может — во славу Божию. Аминь!

Опубликовано: Благовест. 1990. № 8 /Кострома/.

«Проповеди, произнесенные в России». – М.: Фонд «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского», 2014.