О семье и браке. Беседа 4

Говоря о браке, о взаимоотношении мужа и жены, я говорил, что кроме любви, то есть того ласкового, пламенного и тихого влечения одного человека к другому, этим взаимоотношениям еще присуща ве­ра. В начале службы обручения мы молимся о том, чтобы Господь по­слал тем, кто собирается венчаться, не только взаимную любовь, со­вершенную, мирную, не только Свою помощь, но еще единомыслие и твердую веру. И конечно, первое, что приходит на ум верующему, это — да, дай нам, Господи, крепкую веру в Тебя, и тогда всё будет хорошо…

Это правда; но есть еще другая сторона в этом. Не может быть истинных, подлинных взаимных отношений, если нет между мужем и же­ной, если нет между невестой и женихом взаимной веры, то есть, с одной стороны, настоящего доверия, с другой стороны — верности. Это очень важно, и это раскрывается очень ясно дальше в службе, когда читается молитва, где упоминается блудный сын. Блудный сын ушел из отчего дома, прожил блудную, некрасивую жизнь, раскаялся под давлением обстоятельств и вернулся домой. И что же случилось? — Отец его встречает, он к нему бежит навстречу, его обнимает, целует, и когда сын ему говорит: Я согрешил против неба и перед тобой, я недостоин называться твоим сыном… — он ему не дает ска­зать последних слов, которые были приготовлены кающимся сыном на пути. Он хотел сказать: Прими меня хоть как одного из твоих работ­ников… Отец не дает ему этого сказать, потому что недостойным сыном он может быть, но ничем меньше, чем сыном. А дальше он его не спрашивает ни о чем; ему достаточно того, что этот сын вернулся домой. Он его не спрашивает, кается ли он, жалеет ли, стыдится ли он своего прошлого, он не спрашивает его, готов ли он измениться; ему достаточно, что этот сын вернулся, для того, чтобы верить в него до конца.

И вот мы просим о такой вере, о таком доверии, просим, чтобы оно сохранилось на всю жизнь между мужем и женой: чтобы если будет что-нибудь между ними — ссора, непонимание, даже неверность, и один из них вернется и скажет: Я пришла к тебе, я к тебе пришел, — тот, который остался верен, раскрыл бы объятия и сказал: Наконец! Я так тебя ждала, я так тебя ждал… И если виновный скажет: Можешь ли ты меня простить? — чтоб тот его только обнял, поцеловал и даже не упомянул бы о прошлом. Тут нужна вера, такая вера, которая может родиться только из той любви, о какой я говорил в начале: любви зрячей, любви созерцательной, любви проникновенной, которая способна видеть всю красоту человека даже в тот момент, когда эта красота заколебалась или когда что-либо в этой красоте померкло. Потому что нет красоты, которая не могла бы быть восстановлена, нет красоты, которая изуродована до конца в человеке: любовь к не­му, вера в него может восстановить то, что, казалось, никто, ничто не может восстановить ни наказанием, ни поучением, а любовью — да. И это мы видим всё время в Евангелии. Мы видим, как Христос встречает грешников: Он их ни в чем не упрекает. Он им не ставит вопросов о их прошлой или настоящей жизни. Он их любит, и в ответ на любовь, которая дается даром, которая дается, как подарок, че­ловек благодарностью зажигается и ради благодарности становится достойным этой любви. Не потому, что он достоин, он может быть лю­бим: он может научиться быть достойным, потому что он любим. Есть русская пословица: Полюбите нас черненькими, беленькими нас все полюбят… Настоящая любовь умеет полюбить человека «черненьким», и пример этого отношения я дам в следующей беседе, разбирая одну из самых коротких начальных молитв службы обручения.

Опубликовано: Таинство любви: Беседа о христианском браке. СПб., 1994.