О вере и о крещении. Часть 2

В прошлой беседе я попытался указать разные пути, по которым человек приходит к сознанию о Боге. Я хочу коротко повторить то, что я сказал, ввиду того, что не все были тогда, и продолжить беседу с того места, где я ее оставил.

Большей частью мы живем в круговороте жизни, иначе сказать, со всех сторон на нас нападают впечатления, со всех сторон мысли нам преподаются, которые не рождаются в нас самих, но которые навеяны. Мы находимся в том, что многие писатели называли житейской бурей. И если подумать об этой буре, то ясно: когда человек находится в маленьком челне, который бьют волны со всех сторон, ему некогда думать ни о чем другом как о том, как бы сохранить жизнь. И вот тут есть у нас рассказ из Евангелия, который может нам нечто прояснить. Это рассказ о том, как ученики Христовы плыли через Тивериадское море, и как их застигла буря, буря такая, что они думали, что живыми не останутся, утонут непременно. И вдруг посреди этой бури они увидели, как по водам идет Христос. И Петр  апостол, увидев Его, к Нему воззвал: прикажи мне к Тебе идти!.. Христос его призвал к Себе, и Петр пошел к Нему, но вдруг вспомнил о себе самом, о буре, о смертной опасности, в которой находится,  и начал тонуть. И вот мне хочется сказать, что в жизни очень часто бывает так, что мы окружены бурей, мы носимы волнами, которые нас бьют со всех сторон. Но если мы подумаем о том, есть ли какое-нибудь место безопасное, то оно не в той ладье, в которой мы находимся, оно даже не в нашей способности переплыть это море. Наша надежда и наше спасение находится в том месте, где  Христос, то есть в том центре, где все силы бури встречаются и где они останавливаются, потому что там Бог, Который несокрушим. И вот когда нас бьет со всех сторон, когда мы чувствуем и думаем, что надежды на спасение никакой нет, мы  должны вспомнить этот рассказ о том, что если мы будем о себе вспоминать и если будем пугаться тем, что нас окружает, мы непременно  потонем, и тогда некогда будет думать ни о Боге, ни о спасении, ни о чем.

Нас не всегда буря бьет. Более часто нас не буря бьет, а нас раздирают разные мысли, или поверхностные, или более глубокие, но относящиеся только к нам самим. И часто для того чтобы вырваться из этого омута, потому что это уже не море и не буря, а просто омут, мы ищем какого-то развлечения: забыть, только бы забыться. Французский писатель Паскаль написал короткую фразу, что единственное наше спасение от нашего горестного состояния это развлечение, но развлечение является самым горестным нашим состоянием… И вот все это я говорил и указывал, потому что только через осознание того, что ни в развлечении, ни собственных силах, ни в забвении того, что жизнь представляет собой, мы не можем найти покоя, что покой можно найти только, если, забыв про себя, уйти внутрь себя и там оказаться на  том месте, где встречаются все борющиеся силы,  как Христос стоял вот в этом месте, где все силы зла, все силы  бури сосредоточились и не могли Его поколебать. Но когда  мы стараемся войти в себя или когда нас жизнь заставляет глубоко задуматься над собой и над жизнью, когда мы перед лицом смерти своей или любимого человека, оказывается, что в нас разверзаются глубины, которые нас большей частью пугают, потому что мы там не бывали. Мы знаем поверхностность нашей души, глубин же нашей души мы не исследуем. И тогда надо иметь мужество, храбрость, дерзновение сказать себе: передо мной лежит тьма,  беспросветная,   неисследованная я в эту тьму войду, и буду искать своего пути в ней. Я давал другой пример прошлый раз по этому поводу, о том, как Моисей был призван Богом подняться  на гору Синай. Она дымилась, блистали молнии, тьма лежала на вершине, и в ужасе стоял весь народ у подножия горы. Ему было велено подняться и войти в эту тьму, и в эту тьму он решился войти, потому что того захотел Бог. И когда он вошел в эту тьму, эта тьма  оказалась сиянием  Божественной славы. Святой Григорий Нисский нам говорит о Божественных потемках, о темноте, и говорит: не потому Бог нам представляется темным, потому что в Нем нет света, а потому что Его свет такой разительный, что глаза наши слепнут, и мы  больше видеть не можем.

И вот все это меня приводит к тому, что если мы находимся совершенно вне этой области опыта Бога, сознания о Боге,  то мы должны иметь мужество остановиться, сказать: я не дам себя развлечь, не дам себя растерзать на разные стороны, я хочу войти внутрь и исследовать эти глубины. И в этих глубинах мы найдем то, чего мы не искали, потому что Бог, даже когда мы его знаем понаслышке, открывается нам совершенно не так и не таким, каким мы Его ожидаем.

Говоря теперь  дальше о следующем шаге, я хотел говорить о том, как человек встречается со Христом. И встречается он, в сущности, двояко. С одной стороны, в этом процессе ухода вглубь самого себя человек может встретиться с Богом Живым, но я не об этом сейчас хочу сказать. Со Христом в древности ученики Спасителя и с тех пор тысячи и тысячи святых встречались как бы лицом к лицу. Апостолы Его встретили и постепенно познали в Нем своего Бога. И потом они говорили, устами апостола Иоанна Богослова: мы говорим с вами о том, что мы видели, что мы слышали, что осязали собственными руками. Они не передают нам нечто, что они познали понаслышке, нет, это их прямой, непосредственный опыт. Но это опыт не такой простой, как нам порой кажется, потому что мы с апостолами встречаемся тогда,  когда они уже познали Христа как своего Бога, не только Учителя. Но до этого был целый процесс,  в течение которого Он им раскрывался. И вот на этом я хочу немножко остановиться, потому что на  нашем пути это бывает более часто,  чем внезапное откровение Христа, как это случилось, например, с апостолом Павлом, когда он, гонитель, шел из Иерусалима в Дамаск для того чтобы там начать гонение Христа, и когда Христос встал посреди дороги перед ним и ему поставил вопрос: Зачем ты Меня гонишь?.. Ученики Спасителя не узрели в Нем сразу Того, Кем Он был с самого начала. Если вы посмотрите на карту Палестины тогдашней, то вы увидите, что Назарет, и Кана Галилейская, и Капернаум, все эти города  находятся очень близко один от другого. И вы, наверное, помните, как в начале Евангелия от Иоанна апостол Филипп зовет Нафанаила и говорит: Приди! Мы нашли Мессию, это Иисус из Назарета… И Нафанаил ему отвечает: Что хорошее может прийти из Назарета?..  Для нас это просто фраза таинственная, но представьте себе картинно, что это было. Назарет и место, где жил Нафанаил, на расстоянии нескольких километров. Представьте себе, что кто-нибудь к вам подойдет  и скажет: Радуйся!  в соседней деревне,  в нескольких верстах от нас находится Спаситель мира, Сын Божий, ставший человеком. Разве мы не ответили бы так же, с тем же чувством сомнения: как же это может быть? в соседней-то деревне? Было бы еще в главном городе,  мы еще, может, и поверили бы, но в соседней деревне, где мы бываем,  с кем мы постоянно общаемся, с кем мы вступаем в битвы и в игры — не может быть! Это было первое, с чем встретились ученики Христа.  Они Его встретили в такой простой обстановке, которая им ничего не говорила заранее, и им надо было постепенно  самим открыться и открыть, кто же этот Спаситель Христос.  Они с детства были знакомы, они, наверное, видели в Нем юношу, который их превосходит во всех отношениях какой-то качественностью своей. Постепенно Он стал для них центром, постепенно Он стал для них наставником, примером, учителем, и только постепенно, когда они в Нем обнаружили до конца Учителя и Наставника, Он им начал раскрываться в другой мере. Вы помните, как на пути в Иерусалим Спаситель спросил Своих учеников: за кого  люди Меня почитают? И  апостолы ответили: Одни за Илью, другие за одного из пророков. — А вы за кого Меня считаете?  И Петр Ему ответил: Ты — Христос, Сын Божий. Это момент, когда он увидел то, чего ни он, ни кто другой не видел до того. И больше того: Христос ему говорит: это не плоть и не кровь тебе подсказала, то есть это не естественное твое познание, это Бог тебе открыл, Бог тебе дал увидеть, Кто Я на самом деле.

И вот когда мы ставим перед собой вопрос о Христе, мы должны помнить, что мы не сразу, или, во всяком случае, не обязательно сразу окажемся на той ступени, в том положении, в котором мы с уверенностью сможем сказать: Да, это  так, это Сын Божий, это наш Господь. Мы можем постепенно встречать Христа в Евангелии, мы можем поразиться Его личности, но Его личность может нас и не поразить, потому что она не описана красочно. Евангелие не является попыткой  красочно, с силой нам описать героя  повести. Христос нам является… Вы, может, помните слова, по-моему, Алексея Толстого: В Его смиренном выраженьи восторга нет, ни вдохновения, но мысль глубокая легла на очерк дивного чела…  Мы можем остановиться на том, что да, этот Человек особенный. Мы Его пока еще больше чем Человеком особенным назвать не можем, но Он действительно настолько особенный, что Он из ряда вон выдается. Но если так, то стоит прислушаться к тому, что Он говорит, к Его наставлениям,  к Его учению. И Его учение в этом отношении, очень своеобразно, потому что Он учит и примером, и словом. В одном месте Евангелия Он говорит: Я вам дал пример с тем чтобы вы следовали этому примеру… С другой стороны, Он постоянно учит, как жить, что делать. И вот если мы читаем Евангелие с желанием понять, ставя вопрос, кто Он, стоит ли мне стать Его учеником, то мы должны ставить пред собой прямой вопрос: как я отзываюсь на Его личность с одной стороны, и на Его учение — с другой? Вы помните, может быть, в Евангелии от Иоанна опять-таки есть место, где Христос говорил о Себе, и многих Его речь смутила, и люди стали уходить от Него, остались вокруг Него только 12 учеников. И Христос, озираясь на них, сказал: Не хотите ли и вы уйти от Меня?  И Петр Ему ответил: Куда нам от Тебя идти? У Тебя глаголы вечной жизни… Это очень важное место, потому что Христос ни в одном месте Евангелия не описывает вечную жизнь,  ни рая ни ада Он не описывает, Он не говорит  о том, в чем заключается вечная жизнь. Что же апостол Петр имел в виду, когда сказал: У Тебя глаголы вечной жизни? Мне кажется — это догадка, я ее представляю вам именно как таковую, но у меня другого подхода нет.  Дело в том, что каждый раз, когда Христос говорил — притчами ли, заповедями или просто в разговоре,  Его слова ударяли в самую глубь души каждого слушателя и рождали, вернее, воскрешали в каждом слушателе то, что в душе каждого человека есть вечного, незыблемого, непреходящего. У Него не те слова, которые описывают что-то, что мы можем принять или не принять,  потому что всякая картина относительна и зависит от того, как она убеждает нас, а каждое Его слово рождает жизнь в нас, а жизнь — это тот ключ Вечной Жизни, которая в нас есть. Вы, верно, помните опять же из Евангелия от Иоанна рассказ о встрече Христа с самарянкой, где Он говорит, что из сердцевины каждого верующего потоком, ключом будет бить вода вечной жизни. Это то, что Он совершает, когда говорит. И поэтому когда мы читаем Евангелие, мы должны не умом просто его читать (конечно, и тут надо применить свое понимание, ум,  зрелость и оставлять  и какую-то долю нашей незрелости), но надо его читать, ставя перед собой вопрос: Он сейчас говорит. Он говорит это не вообще, а мне лично. Как я на это отзываюсь? Что эти Его слова  надо мной совершают, со мной делают? Вы можете сказать: ничего. И будучи правдивым и честным человеком, вы сделаете очень полезную вещь, признав, что Христос сейчас сказал то или другое, но до меня это не доходит. Это было именно то, что совершалось постоянно, когда Христос говорил со Своими учениками или с народом, который Его окружал в разных местах Палестины. Его окружала толпа. В этой толпе вдруг один человек обращался к Нему, выступал как бы из нее и говорил: вот, у меня такой-то вопрос. И Христос отвечает на этот вопрос, потому что если у человека родился вопрос,  у него уже есть способность воспринять ответ. А многие другие вокруг слушали, у которых вопрос вообще еще не рождался, пожимали плечами  и вероятно думали: Что это за чушь! Какой-то чудак ставит нелепый вопрос, а Он, Пророк, Учитель, Наставник, останавливается и ему подолгу отвечает на вопрос, который ставить-то не надо было. А были, наверное, такие, у которых этот вопрос начинал зарождаться, но еще не обрел как бы кристальную форму, и которые прислушивались и к вопросу, и к ответу и думали: как бы не забыть, как бы это продумать. Мы все в разные моменты в этом же самом положении. Христос говорит; сегодня я не созрел к этому, или сегодня я какой-то мертвый, тупой, не отзываюсь душой. Может быть, я головой могу это понять, но душа моя окаменелая. Надо себе отметить: вот, сегодня так, но это не значит, что будет всегда так. А в другой раз этот же самый отрывок бьет нас в душу и рождается целый сонм переживаний и чувств. Я к своему стыду вам расскажу одно. Каждое воскресенье в храме читается Евангелие. В какое-то воскресенье я читал Евангелие вслух. Я всегда воспринимаю Евангелие так: Христос говорит каждому человека, который находится в храме, но и мне в частности, и проповеди я не готовлю, когда время проповеди приходит, я  только говорю то, как я отозвался на слова Христа, сказанные сегодня, как я их услышал, что  со мной случилось. И вот в какой-то день я прочел Евангелие вслух, и мне было совершенно ясно, что ничто до меня не дошло, что мне никакого дела нет до того, что было сказано, что я как камень и никак не могу отозваться. Головой я этот отрывок, конечно, понимал, не понимать нечего было, но было бы нечестно, просто потому что я головой что-то воспринял, представить это народу. И я тогда вышел на проповедь, и сказал: подумайте какой ужас. Христос говорил со мной лично  словами Евангелия, и я только мог Ему ответить: то, что Ты говоришь, меня не касается, меня не интересует, мне все равно. И прибавил: подумайте о себе самих. Не случалось ли это с каждым из вас… И на этом кончилась проповедь.  Люди, наверное, были рады, что проповедь была короткая, действия от нее было мало, но я думаю, что  был прав, сказав честно, что со мной случилось. В другой раз, может быть, этот же отрывок взорвал бы мою душу, но в данном случае ничего не случилось, я был как кремень. И вот я думаю, что каждый из нас, читая Евангелие,  должен обратить все возможное внимание именно на это: отзываюсь я или не отзываюсь. Головой я многое могу понять, но я душой отозвался?.. Вы, наверное, это знаете, как бывает с людьми: вы разговариваете с человеком, иногда то, что он говорит, вас волнует, трогает, а иногда никак. Когда речь идет о человеке, никого из нас это особенно не волнует, но когда говорит Христос, мы всегда стараемся как-нибудь себя утешить. И вот если мы хотим найти Христа, стать Его учениками, то мы должны научиться читать Евангелие с совершенной честностью, совершенной открытостью. Находимся ли мы перед лицом того или другого действия Христова, Его слов, обращенных к кому-нибудь из окружения Его, перед заповедью, перед притчей, мы должны совершено честно на нее посмотреть и сказать: на это я отзываюсь, на это никак.  Значит,  в этом отношении в данную минуту Христос и я на бесконечном расстоянии. А в другой момент вдруг какая-нибудь фраза так ударит в душу, что остановишься и будешь читать и перечитывать,  будешь молчать над ней, даже не думать, а как бы впитывать то, что сказано. И вот каждый раз когда мы набредем на такой отрывок Евангелия, который ударяет нас в душу, мы можем сказать, что в этом отношении Христос и я уже сроднились, что я стал Ему подобен хотя бы в этом малом,  хотя бы на непродолжительное мгновение, но мы встретились  и мы сродни; и если это так, то  я должен продумать отрывок, который я прочел, так, чтобы всю свою жизнь строить  на этом отрывке. Разумеется, каждый отрывок не относится к каждой ситуации нашей жизни, но каждый отрывок от нас требует, чтобы мы были верными ему. Если мы будем так поступать, то неминуемо этот отрывок будет словно  — и это образ Христов — зерно, брошенное в землю. Оно, может быть, долго будет лежать в этой земле,  потому что этой земле нужна будет влага, нужно будет удобрение, нужно будет, чтобы кто-нибудь ее вспахал; но рано или поздно это зерно, если мы будем его оберегать как святыню, начнет давать плод. И по мере того как мы в этом отношении созреваем, то и другие отрывки Евангелия начнут нам делаться если не вполне понятными,  то доступными. И постепенно, если мы будем верны в малом, то нам дастся многое, — это опять-таки евангельские слова Христовы.

Я это все говорю, потому что когда мы хотим стать христианами, православными, мы очень часто не задумываемся над этой стороной вопроса. Мы принимаем учение Церкви, мы принимаем богослужение, принимаем молитву и т.д., но вопрос стоит только в одном: Христос и я —  в каком мы взаимном соотношении? являюсь ли я Его учеником или только наблюдателем Его жизни? или человеком, изучающим Его учение? Если мы сознаем, что являемся учениками Его, то мы можем быть в малом верными и будем верными Его учениками. Не обязательно надо воплотить всё Евангелие, но быть верными в немногом, что уже нам дано, с тем, чтобы постепенно это немногое нас преобразило изнутри, сделало бы нас иными людьми, которые  постепенно опять-таки смогут воспринять еще многое другое. Но это значит, что для того, чтобы стать учеником Христа, надо услышать Его голос хоть один раз, и чтобы Его голос дошел до глубин нашей души и чтобы мы знали, что у Него глаголы вечной жизни, что Он нам дает вечную жизнь.

И второе: что постольку, поскольку я услышал это слово, оно должно стать  законом моей жизни, правилом жизни. Мы, наверное, слышали в литургии молитву об оглашенных. Оглашенные это те люди, которые услышали зов,  они еще не стали христианами, они только услышали окрик. Это может быть зов, который идет из самого Евангелия,  значит слова Самого Христа, или этот зов дошел до них через учеников Христовых, и апостолов, и святых, и грешников, в конечном итоге, но таких, которые  являются не только грешники, но и учениками, которые борются с собой с тем, чтобы стать  подлинно Его учениками. У святого Ефрема Сирина есть место, где он говорит, что Церковь — не общество праведников, Церковь это общество кающихся грешников. Ударение, конечно, на  “кающихся”, потому что грешники мы все; но как только мы каемся (а каяться не значит сидеть и плакать над собой, это значит обернуться лицом к Богу и к Нему кричать и помощи и вместе с этим  делать все, что только возможно, чтобы вырваться из плена греха). Поэтому когда мы готовимся к крещению, когда мы  ищем своего места в Церкви, нам необходимо не только познавать постепенно глубже и глубже Евангельское учение, учение Церкви,  богослужение, духовную молитвенную жизнь  и т.д., нам надо начать сразу жить по Евангелию, жить, стараясь быть учениками Христа не на словах, а на деле.

Я говорил прошлый раз, что ученик Христов, то есть христианин, это человек, которому полюбился Христос и который решил стать Его другом. А что такое дружба?  Друг это человек, который солидарен со своим другом, который верен ему, который все делает, чтобы принести ему радость, чтобы стать на него похожим во всем том, что нас в этом друге привлекает и  поражает положительно. И вот в этом — наш путь: не только знать, а сродниться со Христом, как друг сродняется с другим человеком.  Дальше это может нас привести и к соединению со Христом через крещение. Вот о крещении я хочу говорить следующий раз, потому что тут я говорил о том, как мы выбираем Христа своим Учителем или как Христос делается нашим Учителем, потому что Он нашу душу покорил, нашу жизнь покорил. В следующий раз в попробую поговорить о крещении как о том, что над нами совершает Бог и к чему это нас обязывает.

Часто дети спрашивают: во Христа мы верим — а где Он? Как ответить на такой, в каком-то смысле экзистенциальный, вопрос? Мы должны знать, где Он…

Это очень трудный вопрос. Надо бы задуматься… После смерти и воскресения Христос воссел одесную Бога и Отца. Он телом Своим вошел в тайну Святой Троицы. Святая Троица,  Бог не определяется местом. И это, конечно, объяснить невозможно, можно давать какие-нибудь сравнения, но объяснить что Он вездесущий и одновременно не расплывчатый. Но если сказать, что Христос, Сын Божий, ставший человеком, воскресшей и преображенной плотью Своей вошел в тайну Святой Троицы, что сейчас в сердцевине Святой Троицы находится человечество, наше человечество, и как бы вещественность всего тварного, потому что человек был создан из праха земли, то есть сродни всему, что было сотворено… Это очень интересный момент, что человек не был создан как бы через усовершенствование или преображение самой совершенной твари, потому что тогда он был бы чужд всем тварям, которые ниже его. Господь взял землю, которая является первоосновой всего, и сотворил человека из нее. И этот человек — Адам, Ева — сродни всему тому, что вещественно: и земле, и травам, и животным, и небесным светилам, всему. И когда Сын Божий стал сыном человеческим, Он воспринял человечество, которое Его делало родным всей твари. В Нем всякая тварь, от самой великой галактики до самого малого атома или насекомого, может на Него посмотреть и сказать: Это я, каким я призван быть, это я во славе… И мы верим, по слову апостола  Павла, что придет время, когда Бог будет всем во всём и когда все будет вобрано в эту тайну. Но говорить о том, где эта тайна, нам невозможно…

Здесь, наверное, есть родители, у которых больше опыта, чем у меня, в этом отношении, но я не думаю, что можно сказать: Христос находится там или там. Он на Престоле Божием, Он в глубинах Святой Троицы… Сказать ребенку: Он везде, всюду рядом: как Он может быть везде? У кого-нибудь есть ответ лучше?..

Наш путь в свои глубины должен ли быть путем, которым мы идем одни, или можем мы взять с собой опыт других людей, молитвы других людей, молитву наших предков, или это как человек идет на суд, он идет совершенно один?

Тут есть разные стороны. Когда мы хотим вступить в глубины наши, то мы можем иметь спутников. Первый наш спутник — Сам Господь, Который идет с нами, как Он шел с учениками в Эммаус. Мы Его, может, не узнаем, мы Его, может быть, не видим, но  Он Себя назвал Путем, Жизнью и Истиной. Кроме того, нам дан Ангел-хранитель, который нас наставляет, если мы только прислушиваемся к своей совести. С еще другой стороны, мы  можем учиться тому, как уходят в глубины, как прислушиваются к истине, от подвижников, от святых или просто от других людей, которые на том же пути, от спутников наших. Поэтому мы никогда одни не бываем,  но мы должны иметь готовность уйти в свои глубины и найти себя самого. И тут момент такой, что нет трафаретного “я”, нет такого “я”, которое универсально,  которому можно было бы подражать или копировать его, потому что, если вы помните, в книге Откровения сказано, что у каждого человека есть имя, которое только он да Бог знают. Это говорит о том, что каждый человек абсолютно единственный и неповторимый, и поэтому каждый из нас идет по общим путям и вместе с тем идет туда, где только он да Бог встречаются. Я не могу это хорошо объяснить, но я вам дам такой примитивный пример. Когда мы знаем людей поверхностно, мы можем их описывать по внешности — по росту, по расцветке, по одежде, по голосу. Если знаем немножко больше, мы можем говорить об их уме или их сердце. Но чем больше мы знаем человека, тем меньше мы можем о нем оптом сказать,  потому что каждый раз, когда мы о нем что-нибудь  хотим сказать, нам нужно было бы к тому  поправки сделать, и все больше, больше и больше поправок. Я помню, перед своей смертью моя мать мне сказала: мы прожили всю жизнь вместе, я тебя так глубоко знаю, и я о тебе ничего больше сказать не могла бы, потому что надо было бы сказать все, а всего сразу не скажешь. Я думаю, тут есть нечто, что может помочь нам  в этом искании себя самого. У нас есть разные слои,  где мы принадлежим  всечеловечеству, своей народности, своей семье, своим предкам,  своей церкви и т.д., и т.д.,  а в какой-то момент, где только Бог да, никуда не уйдешь, где нельзя человека привести как бы к самому себе,  а только дать ему мужество и вдохновение идти глубь. Но если дойти до этой глубины, то уже не страшно, потому что речь не идет о том, чтобы погружаться в потемки, а идти к свету.

Вы говорили о чтении Евангелия. Когда Христос проповедует, это вызывает у меня очень сильное чувство; когда просто повествуется о некоторых земных деяниях, например, Он накормил несколькими хлебами народ, или вы пример приводили, как Он шел по воде, что непонятно для нашего земного понимания, эти моменты вызывают у меня не то что сомнения, но не вызывают того чувства и переживания, как, скажем,  Его словесная проповедь. Эти  моменты — как Петр шел по воде — я хотел спросить: это считается как таинство Церкви или это просто примеры, символы, или действительно реальные события? Простите мое невежество…

Я понимаю ваш вопрос и понимаю раздвоение. Я думаю, что есть места, которые мы должны обойти, если можно сказать,  пока мы не созреем, чтобы в них что-то увидеть, чего мы не видели раньше. Я не сомневаюсь в том, что Христос мог по водам ходить, я не сомневаюсь, что Он мог накормить толпу двумя хлебами, но сказать, что это для меня так же убедительно, как те или другие Его наставления, нет, потому что  то, что я получаю от этих событий, это  урок больше чем исторический факт. Я не хочу сказать, что я неверующий, но хочу сказать. что, скажем, в рассказе о том, как Христос призвал Своих учеников отдать все свое, чтобы накормить людей, и что это оказалось возможным,  это может быть нам урок, что если мы только отдадим свое, то сможем сделать в тысячу раз больше, чем мы воображаем, когда собираем с миру по нитке в надежде, что будет голому рубашка. То же самое можно сказать и о хождении по водам, на что я намекал. Существенно может быть для нас то, что до нас сейчас доходит. До меня дошло, когда я еще был юношей, что если я на себя употребляю больше, чем необходимо, я вор, потому что все это лишнее должно бы кому-нибудь на пользу идти. Вот единственное что я тогда уловил в этой притче. Что я уловил из рассказа о хождении по водам,  это то, что Христос находился в той точке, где все силы бури встречались, и Он в ней стоял неподвижно, и что если бы Петр не стал смотреть на волны и  думать  о том, что он может утонуть, а смотрел бы на Христа и шел, он бы дошел. И в малом это бывает. Я, кажется, вам рассказывал позорный случай о себе, как во время войны я шел из одного места в другой медицинский пункт с очень тяжелой ношей лекарств и инструментов, была ужасная погода, непроходимая слякоть, дождь, холод, ночь, я шел и шел, и в какой-то момент подумал: я больше не могу, я лягу в грязь и хотя бы высплюсь. И  в этот момент мне представилось  — вы можете подумать, что это кощунственно, но мне представилось: а Христос лег по дороге, потому что крест был слишком тяжелый?.. Я не лег в грязь и пошел дальше,  и пункт, к которому я шел, находился в ста метрах от того места, где я бы лег, не дойдя до него. Я думаю, что эти моменты  мы можем уловить, то есть перевести на свой язык, на свой уровень.

/…/ Если есть вопросы, запишите на бумажки и передайте заранее, потому что через несколько бесед я прекращу говорить и начну отвечать на вопросы, но гораздо легче собрать два-три вопроса на одну тему, чем возвращаться к ней несколько раз. Хватит с вас на сегодня. Если я не отбил у вас желание, то мы встретимся…..

Опубликовано: Труды. Т.2. — М.: Практика, 2007.