Страстная пятница

Вот тот предел, для которого нет слов — настолько он страшен, — до которого дошел Христос в Своей любви к нам. Сын Божий становится человеком и погружается в нашу стихию отдаленности от Бога так, что Сын теряет Отца. Когда мы, люди, с ужасом переживаем свою оторванность от Бога, когда мы рвемся сердцем и не можем до Бога дойти, когда умом своим устремляемся к Нему, и ум изнемогает в бессилии, когда вся душа плачет и рвется и тоскует, когда все силы души вздымаются к небу и, как волны бьющие о скалу и отбегая обратно, возвращаются в печальное, вечно волнующееся лоно жизни, — мы знаем, как бывает страшно, мы знаем, как бывает жутко быть оторванным от живого Бога. Но что сказать о Христе, о Сыне извечно-рожденном, о Сыне Отчем, Который пришел в мир потому, что Бог так возлюбил мир, что Сына Своего Единородного отдал, чтобы мир был спасен. Отдал, лишился Его. Сын вошел в мир. Он стал человеком. На Него легла вся тяжесть человеческой оторванности, и она дошла до этого страшного предела. Гефсиманская ночь для нас беспредельно страшна, когда мы видам Сына Божия в борении, когда как человек, Он видит идущую к Нему смерть, идущую чашу, и Он знает, что эту чашу можно испить только потеряв Отца, потому что только оторвавшись от Бога, может человек умереть. Но когда, после этих страшных двух ночей истязании, допросов, биения, насмешек, оплевания, и новых вопросов и новых ударов и нового унижения, когда Христос собственный Свой крест, тяжелый деревянный крест донес до лобного места, когда трепетная плоть была распята, когда началось долгочасовое умирание, — не поколебалась любовь Господня. Но что сказать об этом страшном рубеже, не когда природа заколебалась, стихии дрогнули, гробы раскрылись, — а когда Сын Божий воззвал Отцу: «Боже Мои, Боже Мой, зачем Ты Меня оставил!’ Эта грань — это грань смерти, потому что только перейдя эту грань, можно умереть; и приобщившись нашей обезбоженности, лишенности Бога, оторванности от Бога, Христос дошел до этой грани и переступил ее. Он всё познал, и Он познал это так, как никто из нас за всю свою жизнь не познает. Мы рождаемся из небытия в короткую временную жизнь для того, чтобы вырасти из нее в вечную жизнь. Христос из вечной жизни, из беспредельной полноты вошел в ограниченность человеческой судьбы, и Он родился в смерть, будучи Самой Жизнью, Он прожил в этой ограниченности, в этом плену греховного мира, оставаясь чуждым этому греху и тем более пленник. Он прошел через самый ужасный для человека опыт, опыт безбожия; не того безбожия, которое легко, когда человек отрекается от Бога и отрицает Его, но то безбожия, когда человек весь устремлен, когда он знает, что без Бога он мертв, и когда не даётся Господь. Всё Он прошел: и почему? Потому что человек ушел от Бога. Он всё претерпел, всё пережил, не будучи в состоянии, как говорит молитва крещальная, вынести скорби о том, что человек мучим диаволом. Вот предел любви, но вот и объяснение того страшного, что мы видели собственными очами, что мы переживали собственным сердцем вчера, сегодня. Каждый из нас ответственен за случившееся, потому что за каждого из нас Господь истощил всю Свою жизнь, всю Свою душу, всё Свое Божество. С каким благоговением должны бы мы стоять у этого гроба, где лежит Тот, Который умер за нас! Вот лежит перед нами человек Иисус Христос. Кем Он убит? Безбожностью каждого из нас, грехом каждого из нас, потому что достаточно одного человека, оторванного от Бога, чтобы Бог вошел в мир взыскать одну единственную заблудшую овцу, одну драхму потерявшуюся.

Бывает, что спасая другого, человек погибает, и тогда на всю жизнь запоминается этот человек спасенным. Во время русской смуты одну женщину должны были взять на расстрел. У нее было двое детей. Почти что незнакомая ей женщина из соседнего дома пришла ее предупредить и сказала: Уйди, я назовусь тобой, у тебя есть дети… И эта женщина пошла, спасла детей, а та, Наталья, была расстреляна, и на всю жизнь это имя стало именем святым, на всю жизнь дети и мать запомнили эту женщину, и когда это имя произносится, то это имя звучит не просто человеческим именем, а именем любви, любви крестной, любви божественной. Это имя словно звучит именем Божиим, оно трепетно божественным присутствием в нем. На всю жизнь люди запомнили женщину, которая умерла за них, а мы всю жизнь забываем о Христе, потому что Он Бог, мы забываем, потому что нам кажется, что будучи Богом, это было Ему легко. А посмотрите на рассказ евангельский посмотрите на этого человека Иисуса Христа, как Его называет апостол Павел. Посмотрите на избитое лицо, на раненое плечо от ношения креста, на прободенное ребро, на истощившийся человеческий образ, посмотрите на Того, Кого в ложной багрянице вывел Пилат к иудеям и сказал: Вот царь иудейский! …….. обращаясь к иудеям, кричащим: Распни, распни Его, — сказал : Се человек! посмотрите, это человек в своем предельном унижении, сияющий вечной славой непобедимой любви. Вот мы будем подходить к Плащанице, будем кланяться земно, — пусть это будет искренним, пусть это будет правдой! Да, до земли поклонимся Тому, Кто так нас возлюбил и такой ценой нас возлюбил. И пока вы поклоняетесь — подходите молча, беззвучно и вслушивайтесь в слова Плача Пресвятой Богородицы, который будет читаться в это время. Часто ли мы вспоминаем о Ней, когда думаем о Распятии? Без одного слова стояла Она у креста, отдавая Сына на смерть, потому что такова была воля Божия, потому что в этом было спасение всех, которые вокруг как волки ходили, которые ходили вокруг креста с насмешкой, которые, радовались тому, что умирает Свет Незаходимый, что умирает Сын, Её радость и свет. Вслушайтесь в этот плач. Она тоже мать, но Она не увела Своих детей от смерти, Она отдала Сына Своего на пропятие, и у Нее горит утроба, и Она плачет плачем матери, и в этом плаче тоже жертва, предельная жертва человеческой любви, принесенная нашего ради спасения. Поклонимся же гробу Господню, возвеличим Матерь, и не уйдем отсюда не поняв, что, нам надлежит делать и как нам надлежит жить, чтобы жизнью своей не говорить каждый день Господу: Напрасно Ты умирал, мне Твоя смерть не нужна!… Да помилует нас Господь и избавит от этого суждения! Аминь.