Врачевание Владыки Антония. Несколько замечаний
Если поставить перед собой вопрос, как, каким образом достичь подлинных высот профессионализма в лечении человека, соединяющего в себе два мира: духовный (невидимый) и телесный, то надо отдать себе отчет — без веры, без богословского осмысления целей, задач и подходов, используемых в медицине, это невозможно.
О том свидетельствует вся история врачевания и собственный, личный опыт практикующего врача.
Парацельс писал: «Сила врача в его сердце, работа должна руководиться Богом и освещаться естественным светом и опытностью, величайшая основа лекарства — любовь»[1]…
В чем заключается своеобразие нашего опыта лечения? Лишь в том, что мы являемся свидетелями впечатляющих научных открытий и достижений.
К примеру, в нашем распоряжении многие тысячи лекарственных средств с различными механизмами действия, обладающих широким спектром фармакологических эффектов. Разработаны, синтезированы и широко применяются селективные препараты новых поколений. Что уж говорить о технических средствах, открывающих принципиально новые фантастические возможности для высокоточной диагностики! Несложно предсказать, что в обозримом будущем наука преподнесет такие открытия, о которых сейчас трудно помыслить. В то же время пафос снижается, когда приходится говорить о результатах лечения, ожидаемых от современных достижений науки.
Владыка Антоний дает богословское осмысление данного вопроса, поясняя, что медицина объединяет научное знание и ценности, не имеющие ничего общего с наукой. Медицина, отрицающая цельность человека вопреки всем законам естества, игнорирующая потребности души, может быть высокотехнологичной, наукоемкой, но потерявшей при этом самую свою суть.
Весьма показательной иллюстрацией может служить столетнее научное изучение эссенциальной гипертензии и методов ее лечения. Научные материалы трансконтинентальных скрининговых исследований прошлого столетия дали повод говорить о глобальной эпидемии сердечно-сосудистых заболеваний. Ни один другой недуг, ни даже все вместе взятые не наносят такого ущерба здоровью людей, как болезни сердца и артерий.
Осью этой опасной, многоликой патологии, проходящей через всю вторую половину жизни человека и реально ее сокращающей, оказалась артериальная гипертония. Неслучайно известный русский терапевт А.Л. Мясников назвал гипертоническую болезнь болезнью XX века. А в начале упомянутого века многие врачи говорили: «Дайте нам препарат, снижающий артериальное давление, и болезнь будет побеждена».
Научные изыскания привели к долгожданному результату. Теперь мы имеем десятки антигипертензивных препаратов, коренным образом изменивших, расширивших возможности контроля артериального давления. Проблем со снижением давления нет. С помощью гипертензивных лекарств у абсолютного большинства пациентов можно снизить высокое артериальное давление до любого заданного, желаемого уровня и на длительное время.
Парадокс заключается в том, что при сегодняшнем неблагополучии с гипертонической болезнью отпала надобность в создании медикаментов с собственно гипертензивным действием, таких препаратов более чем достаточно. Вожделенная мечта, казалось бы, сбылась. Следуя логике вещей, болезнь, должна быть побеждена. Но нет, действительность не подтвердила этого теоретического допущения. Как показали последующие эпидемиологические наблюдения, это предположение и связанные с ним надежды были чересчур оптимистичны и наивны. Статистика свидетельствует: уменьшения заболеваемости и смертности не произошло. Пришло понимание, что сам факт лекарственного снижения повышенного давления не излечивает болезни.
Более того, оказалось, что бездумное снижение давления и побочные свойства лекарств ведут к осложнениям, определенно ухудшающим прогноз жизни.
При сколько-нибудь вдумчивом отношении к вышесказанному правомерно вновь ставить вопросы столетней давности: понимаем ли природу гипертонии? Почему лечим плохо? Как объяснить эпидемический характер распространения неинфекционного заболевания? Возможен ли чисто научный ответ?
У Владыки есть богословское объяснение первопричины «единой болезни — смертности» человека (не конкретной нозологической формы болезни). Она — в оторванности от Бога, утрате «гармонии с собой, с Богом, с ближним, с природой», в нарушении иерархии «дух-душа-тело».
Научные теории, претендующие на исчерпывающую, всеохватную помощь страдающему, не только несостоятельны, но и неправомочны. У постели больного очевидно ощущается необходимость в пересмотре сложившихся (устоявшихся) взглядов и представлений о методах лечения/профилактики заболеваний кровеносной системы.
Врачу понятно, что недоразумение коренится в некорректном методическом подходе к больному человеку. Главная ошибка заключается в перманентном уповании на научный прогресс, обернувшийся на практике вполне закономерным пролонгированным кризисом. Уместно вспомнить свт. Феофана Затворника: «Научность — душевного свойства, а молитва — духовного. Поэтому они не в ладах[2]».
Арсенал современной медицины, включающий в себя уникальную диагностическую аппаратуру, высокоэффективные лекарственные средства, вновь и вновь появляющиеся методы лечения, не может внести существенного вклада в снижение смертности от сердечно-сосудистых заболеваний.
После ста лет многопланового изучения феномена болезни от целостного организма и популяции до субклеточного уровня стало очевидно, что для борьбы с гипертонией не достаточно усилий как медицинского сообщества, так и государства с его институтами и миллиардными вложениями.
Характерный отклик не заставил себя ждать. Департамент здоровья и социального обеспечения правительства США в начале 90-х ушедшего столетия предложил конкретное руководство — план действий, где предусмотрено участие Церквей разных конфессий в выявлении гипертоников среди прихожан, их патронаже, направлении к врачу и т.д.
Несомненно, подобное сотрудничество открывает совершенно иные возможности помощи страдающим гипертонией, соответствует фактической истине, узаконенной естественной силой обстоятельств, и способствует утверждению (при параллельном явлении) благодатного содружества веры и научного знания.
Естественна и озабоченность государства, обусловленная, прежде всего, масштабом существующей проблемы и, главное, ее последствиями.
Обратимся к Владыке.
Взгляды военного хирурга Андрея Борисовича на отношение к пациенту, на этические аспекты, связанные с помощью больному, соответствовали сформулированным Гиппократом деонтологическим нормам. Решимость и решительность, служение, трезвость и творческий подход, знание и понимание того, что необходимо и полезно для жизни человека, присущи ему в этот период. Насколько он далек от всего намеренного и неправедного! Практикующий врач весь без остатка для больного, для пользы больного.
Самобытное единение Андрея Борисовича и Владыки Антония, органичное взаимопроникновение уникально и одновременно естественно. Всецелая преданность воле Божией во всех обстоятельствах составляет главное правило жизни. По Псалмопевцу, «на Господа уповах». Все делается открыто, с сердечной простотой, благоговейно. Сила влияния на ближнего заключена в его самоотверженном служении (с робостью готов послужить тебе) и в преисполненном благодати Божией обращенном к нам слове, которое преображает, врачует и душу, и тело, «из нездравия в здравие претворяющи[3]».
А к чему должен стремиться сам страждущий человек? Прежде всего, — говорит Владыка Антоний, — быть человеком. А это означает дерзание, бесстрашие, творческое отношение ко всему. Употребление всех своих возможностей, ибо нельзя позволить себе быть ниже человеческого роста.
Что же является основой его творческого подхода к человеку? Несомненна его боговозделанность, которая и дает Владыке Антонию возможность во весь человеческий рост быть до конца и во всем правдивым. Далее — цитата: «Взять больного и ему сказать: я тебя вылечу. И ты будешь, как первозданный Адам, бессмертен и чужд всякой болезни — это психопатия, бред. Так что берешь человека и думаешь: да, он останется смертным, он будет периодически болеть, но я ему дам возможность жить в пределах этой болезненности и смертности[4]».
Сейчас тысячи и тысячи врачей во всем мире при первом знакомстве с пациентом изрекают, что его заболевание излечить нельзя, ибо оно принципиально неизлечимо. Болезнь требует непрерывного паллиативного медикаментозного лечения на протяжении всей оставшейся жизни, в противном случае — скорая смерть. Что это — псевдобогословие? Нет, это — приговор, узаконенный временем, в котором мы живем.
Не вдаваясь в мотивы столь категоричного утверждения и того, что влияет на исполнителей, все же замечу: это — неизбывная, навязываемая посредственность, баланда, состоящая из имитации, вульгаризации и упрощения. Факт греха (грех неизбежно производит разрушительные следствия) для незашоренного врача такая же осязаемая реальность, как загрудинная боль при стенокардии. Устранить физическую боль в сердце можно нитроглицерином, но нет и быть не может таблетки, которая могла бы снять последствия греха. Богословская истина.
Преданный своему делу, зрелый врач не скажет: «Я вылечу», — ибо ч а с т ь в лице врача не может начальствовать, принимать решение за всю совокупность, за некое органичное ц е л о е (Господь, врач, пациент). При этом необходимо согласие пациента (свободного в своем выборе), согласие на осознанное соработничество, соучастие, так как в основе желаемого результата лежит совместный труд, трезвенный и терпеливый.
Человек не может не болеть, в большинстве случаев волей-неволей, своими руками возделывая почву для возникновения заболевания, так что все мы не свободны от боли, уныния, тоски, страдания. Страх, сильный стресс, от которого трудно оправиться, вынуждают обратиться к врачу.
Рассмотрим отношение большинства врачей к медикаментозному лечению и отметим отличие позиции Владыки Антония в этом вопросе. Я в своей практике назначал родственникам умершего седативные/успокоительные лекарства. Мотивация — смягчить, минимизировать стресс обратившихся ко мне за помощью.
Владыке присущ иной подход, исходящий из определения, какова нравственная ценность личности, предпочитающей избежать страданий и ужаса утраты. Когда любимый человек умер, лучше забыть об этом, стать бесчувственным, потому что это расстраивает.
Но разве врач не должен отозваться на просьбу пациента? На это Владыка прямо отвечает — нет. Дело врача не просто удовлетворить просьбу, его долг — не уклоняться от вызова, который бросает жизнь, не делать обратившихся за помощью мягкими, трусливыми, беспомощными. Далее Владыка Антоний прямо указывает: «Мы не смеем позволить себе или кому бы то ни было быть ниже человеческого роста[5]».
Что яснее и красноречивее может говорить об участии и евангельской любви к страждущему человеку? Этот призыв Владыки и его требования к созидательной работе врача в настоящих условиях жизни предполагают нравственное мужество и духовную энергию.
Приведу два типичных, наиболее распространенных примера из нашей лечебной практики. Пациент на приеме у терапевта. Из него зримо истекает нервность. Понятно, что творится с душой человека, понятно его психическое состояние. Но обратился он не по поводу своей внутренней растрепанности, а с жалобами на сердце, не позволяющее подняться по лестнице на второй этаж — боль останавливает. Коммерчески выгодней и, безусловно, комфортней для врача выписать психотропный препарат и в спину уходящему прокричать, чтобы соблюдал режим труда и отдыха.
Такой стиль работы свидетельствует о полном непонимании духовной жизни с безусловной неизбежностью ее законов.
Для Владыки же исходное начало — духовный мир, любовь к ближнему, великая своим бескорыстием. Я люблю ближнего, потому что он Божие творение и носит в себе образ Божий — вот позиция истинного врача, вызывающая и побуждающая к подражанию.
Что касается больных с психосоматическими заболеваниями, то научные исследования показывают, что в общей поликлинической сети потенциальными пациентами психиатра и психотерапевта могут быть признаны более половины всех посетителей. В общесоматических стационарах большинство пациентов нуждаются в их помощи. Более половины новых создаваемых в мире лекарственных средств — психотропные препараты, что говорит само за себя. Эпидемиологи отмечают неуклонный рост психических расстройств: неврозов, патологий личности и поведения, причем, не от десятилетия к десятилетию, а от года к году. Исследования ВОЗ утверждают, что к 2020 году инвалидизация по причине депрессий выйдет на второе место после сердечно-сосудистых болезней. Так что страдание в мире не уменьшается. Вектор вполне определен. Спрашивается, возможно ли противостоять и, все преодолев, устоять на позиции Владыки при таком состоянии дел?
Второй пример. Постоянная боль, полное отсутствие сил, страх перед онкологией, потерей работы, проблемы в семье. Это вынуждает нашего родного человека обратиться к врачу. Врач находит не одно хроническое заболевание с развернутой клинической картиной, а букет болезней.
В связи с этим интересна казуистика ежегодной статистики. Если сложить не только основной, главный диагноз, выставленный больному, но и диагнозы сопутствующих болезней, то суммарное количество диагнозов превысит количество всего населения нашей страны. Такова ситуация на сегодняшний день, и врач, повторю слова Владыки Антония, не смеет. Не смеет уклоняться от вызова, который бросает жизнь.
На взгляд специалиста, профессионально знакомого с проблемой, требования Владыки Антония в современном секулярном обществе не только без меры завышены, но и попросту невыполнимы. Где взять силы для такой необъятной работы, требующей напряжения невероятного? И действительно, деятельность врача, работающего со страхом, служащего букве, следующего лукавым концепциям, регулярно сменяющим одна другую, обречена на неуспех. Совсем иное — у преданного воле Божией. Если на пути врачебного служения возникнут затруднения, воспринимаемые как непреодолимые, рождающие сомнения и малодушие, тогда вручи себя Господу Иисусу Христу с полным доверием, и с Его помощью твои силы и способности увеличатся беспредельно. «Вся возможна Господу и вся возможна верующему, и упование не посрамит»[6]. На этом пути все ясно и определенно.
Кто знает, сколько «эпохальных» концепций о здоровье и болезни человека канули в Лету! Но методология, провозглашенная врачом тела и души митрополитом Сурожским Антонием, запечатлена на вечные времена.
[1] Цит. по: Корженьянц Б. Парацельс. // Мир огненный. 1994, № 5, С. 86-87
[2] Цит. по: Творения иже во святых отца нашего Феофана Затворника. Собрание писем. Том I. Москва, 2000. Выпуск II, письмо 227
[3] Из 9-й песни Канона молебного ко Пресвятой Боородице
[4] Электронная библиотека «Митрополит Сурожский Антоний» Ответы на вопросы: Искушения современного мира http://www.pravmir.ru/v-moment-neveriya/
[5] Митрополит Антоний Сурожский. Человеческие ценности в медицине. Пер. с англ., журнал «Врач». 1995. № 6 (июнь). С. 37—39
[6] Иоанн Кронштадтский, преп. Моя жизнь во Христе. Том I, сл. 1813. Цит . по: http://www.zhurnal.ru/magister/library/bible/comment/ioannkr/iokron1.htm