Слово о Предтече

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Хочу вас, во-первых, всех приветствовать не только от сво­его имени, но так же и от имени прибывших сюда со мной отца ар­химандрита Петра, настоятеля французского православного прихо­да в Париже, и отца Сергия, настоятеля одного из наших приходов в Англии, который является одновременно доцентом одного из ан­глийских университетов; а от всех нас, русских православных лю­дей, приветствовать стоящего здесь на солее священника англи­канской Церкви, который вместе со своим епископом, теперь уехав­шим, привез привет, братскую любовь нашему Святейшему Патриарху и родной нам Церкви от своего народа и от своей Церкви.

———

Хочу также сказать вам несколько слов о святом, который является покровителем вашего храма.

По свидетельству Господню никто, рожденный на земле, не был так велик, как святой Иоанн Предтеча. И когда вдумываешь­ся в свидетельство Евангелия о нем, действительно захватывает дух. Но не только дух захватывает — видишь в нем образ человека, который сумел так беспредельно, так неограниченно быть преданным своему Богу и своему земному призванию, и кото­рый может послужить каждому из нас примером и образом; потому что каждый из нас в каком-то смысле по отношению к окружающим его является так часто предтечей Господним, тем, кого Господь послал впереди Себя, чтобы принести людям слово и образ жизни, который приготовил бы их понять Христа, принять Христа. И когда нашей жизнью мы посрамляем наше свидетельс­тво, когда, глядя на нас, люди перестают верить и в слова наши, и в слова Христовы, то мы берем на себя страшную ответственность. Мы не только сами живем в суд себе и во осуждение, но мы других не влечем за собой туда, куда мы призваны их привести: к ра­дости, к той радости, которой Господь нам оставил залог, и которой никто не может отнять, но которой никто, кроме Госпо­да, не может дать.

Вспомним несколько из тех выражений, которые употреблены Христом или Евангелием по отношению к Крестителю Иоанну. Первое что мы о нем слышим, это то, что он — глас вопиющего в пустыне. Пустыня — это не только место ненаселенное, это место, где пус­то; и так часто в человеческом сердце пусто, в человече­ской жизни пусто. Не только нет содержания вечного, но нет вообще такого содержания, которым можно было бы жить. И в этом отношении мы окружены — все — людской пустыней. И вот, в этой пустыне и мы призваны, подобно Крестителю, свидетельствовать. Свидетельство Иоанна Крестителя не началось словами. Ра­ньше, чем вернуться к людям и говорить, раньше, чем властно требовать от них, чтобы они стали достойны своего звания человека, он сам удалился в голую, жаркую пустыню и остался один с самим собой, лицом к лицу с самим собой перед очами Божиими.

Иногда и нам приходится остаться в таком одиночестве. Бывает это, когда нас оставят ближние, когда сделается вокруг нас пусто. Бывает это, когда нас тронет болезнь, и тогда, как бы ни были мы окружены заботой, мы чувствуем, что мы одиноки, потому что мы стоим перед лицом жизни и смерти, там, где каждый человек один за себя будет решать вопрос жизни и смерти — не только временной, но и вечной. Бывает, что мы удалимся сами, для того, чтобы прийти в себя, и тогда — мы знаем, как трудно быва­ет остаться одному с самим собой, когда к этому не привык: дела­ется боязно — тогда открывается перед нашим собственным взором внутренняя наша пустота, и в эту пустоту, в эту пус­тыню нам надлежит войти. Там будет одиноко, там будет пусто, там будет трудно жить, но только если мы сумеем жить в этой пустыне, с Богом одним, сможем мы вернуться к людям, никогда не теряя Бога и способными, победив себя, победить всё.

И вот Иоанн, в течение свыше тридцати лет, пребывая одино­ко в пустыне, боролся со своим сердцем, боролся со своей жизнью, и вышел на проповедь, и засвидетельствован Богом как величай­ший — но не только. Евангелие нам называет его не пророком, а гласом. Он так сроднился с волей Божией, так стал един с тем животворным словом, которое ему надлежит произнести для спасе­ния людей, для пробуждения людей, для того, чтобы в них тоже воссияла жизнь, возродилась радость, что он только голос. Это уже не человек, который говорит, это Бог, Ко­торый вещает его гласом. Так говорили святые. Один из подвижни­ков Афона, не так давно умерший — всего лишь тридцать лет тому назад — говорил: «Святые от себя не говорят; они говорят от Бо­га, и только». Иоанн отверг всё земное для того, чтобы принадлежать Богу, и Господь его вернул к этой земле, Господь не оставил его в да­лекой пустыне. Господь, когда стал с Иоанном неразлучным, послал его к людям, чтобы и другие люди зажили той жизнью, которую познал Иоанн.

И вот ставится вопрос перед каждым из нас: есть ли во мне какая жизнь, которой я могу зажечь другого человека? Где эта жизнь во мне? Когда меня люди встречают, загора­ются ли они? Когда люди меня слышат, трепещет ли их сердце? — как Евангелие говорит о спутниках Эмаусских: горело сер­дце в них. Когда люди видят нашу жизнь, разве они говорят о нас, как они говорили о первых христианах: «Как они друг друга любят!» Разве слыша, видя нас, люди дивятся тому, что у нас есть что-то, чего ни у кого нет? А если это так, то мы не пошли даже путем предшественника, мы не готовы принести Христа людям, мы не готовы даже проложить Ему дорожку, чтобы Он нашел как-то путь Себе. А мы призваны быть теми, кто готовит радость людям, радость встречи с Богом, радость, которой никогда не будет конца и которой никто, ничто не может отнять. Почему это так? Потому что мы хотим жить на своих правах, мы хотим жить для себя, мы не хотим сходить на нет.

А вот что говорит Евангелие о Иоанне Крестителе. Сви­детельствуя перед людьми о том, кто он сам есть, Кре­ститель говорит: мне надо умаляться, на нет сходить для того, чтобы Он вырос в полную меру… Сам он — только Предтеча, он должен открыть дверь и отойти так, чтобы о нем больше не вспомнили люди, вдруг увидев Христа и всё забыв в этой радости.

Сходить на нет, приготовив путь Господень… Кто из нас это умеет делать? Кто из нас, оживив чью-нибудь душу, хотя бы добрым словом, не хочет остаться в этой радости взаимного, общения? Кто, сказав животворное слово, иногда нечаянно, когда Господь нам даёт, не хочет, чтобы вспомнили и никогда не забыли, что было сказано это слово именно им?

Креститель о себе еще говорит: я — друг жениха. Что это за друг жениха? В древности, еврейской как и язычес­кой, у жениха был друг, который заботился обо всем для бра­ка, и который после совершения брака приводил к брачной комнате невесту и жениха, оставался за дверью и сторожил, чтобы никто не прервал их глубокой, таинственной встречи в дивной брачной любви. Он был другом, потому что умел остаться за дверью, остаться за пределом. Радость его была совершенна тем, что радость жениха и невесты теперь была совершенна, они остались вдвоем, и он был защитником этой встречи. Ещё скажу: кто из нас умеет так поступить с чужой радостью? Всё сделать, чтобы эта радость случилась, всё сделать, чтобы она воссияла вечным светом, и отойти, уберечь ее, охранить ее, и остаться забытым за закрытой дверью.

Вот еще образ о нем, последний образ. Его умаление, его схождение на нет дошло почти до предела. Он взят в тюрьму за правдивое, честное слово. Христос остался на свободе. Он проповедует, к Нему перешли ученики Иоанновы, Он окружен Своими учениками. Он вырос в полную меру Своего земного призвания. И Иоанн знает, что на него идет смерть, что из тюрьмы он не выйдет, и вдруг его охваты­вает сомнение. Он посылает двух своих учеников ко Христу, спросить Его, — он, который на берегу Иордана реки перед всеми засвидетельствовал, Кто грядущий Христос, — он посылает двух своих учеников ко Христу спросить: Ты ли Тот, которого мы ожидали, или нам ожидать другого?.. Иначе сказать: Ты ли на самом деле Тот, о Котором я принес свое свидетель­ство, или же я ошибся?.. Если он ошибся, то напрасно он погубил юные годы в пустыне, напрасно он выхо­дил к людям, напрасно он теперь в тюрьме, напрасно он умрет, напрасно все. Напрасно даже то свидетельство, которое он принес Христу, и он обма­нут Самим Богом. И колеблется самая сильная душа, которая когда-либо была на земле. И Христос не отвечает ему. Он не отнимает у него полноты подвига веры и подви­га верности до конца. Ученикам, вопрошаю­щим Его, Он говорит: Скажите Иоанну, что вы видите: слепые видят,  хромые ходят, нищие благовествуют; блажен тот, кто не соблазнится о Мне… Слова, когда-то, столетиями до этого, написанные пророком Исаией. И ученики возвращаются с этим словом. Остаётся Иоанну войти внутрь себя и поставить перед собой вопрос: когда он был в пустыне один перед лицом Божиим, правда ли это была или внутренняя ложь? Когда он вышел из пустыни проповедовать, и потрясал людей, обновляя их жизнь, приводил их к новой жизни, к новизне, к весне духовной, — правда это была или нет? Когда он увидел Христа и прозрел в Нем Грядущего, — правда это была или нет?.. И Иоанн умер в вере и в безусловной вер­ности.

Как часто бывает, что колеблется наша душа, что после того, как мы сделали всё, что мы должны были сде­лать, сказали слово доброе, правдивое, сделали то, что толь­ко мы могли, для того, чтобы другой человек ожил ра­достью и воскрес душой и начал жить весенней жизнью вечности, вдруг находит колебание. Устала душа, меркнет жизнь, клонится наша глава в земле… Стоило ли всё это делать? Я не вижу плода, я не знаю, что будет, а погубил-то я столько сил, столько надежды, столько веры, столько любви… Стоило ли всё это делать? И Господь нам не отвечает на это свидетельством успеха. Он нам говорит: Достаточно того, что все это было правда, что всё это было добро, достаточно тебе того, что ты сделал то, что надо было. В этом — всё.

И вот, перед каждым из нас стоит этот образ Крестителя. Каждый из нас друг ко другу, к каждому другому, послан как предтеча, чтобы сказать слово настолько чистое, настолько свободное от себя самого, от себялюбия, от тще­славия, от всего того, что делает каждое наша слово мелким, пустым, ничтожным, гнилым. Делаем ли мы это с готовностью сойти на нет, только бы из этого человека вырос живой человек, невеста вечной жизни?.. А когда всё это сделано, готов ли я сказать с радостью: Да, пусть совершит­ся последнее, пусть и не вспомнят обо мне, пусть жених и невеста встретятся, а я сойду в смерть, в забвение, вернусь в ничто. Готовы ли мы на это? Если нет — как слаба наша любовь даже к тем, кого мы любим! А что сказать о тех, которые нам так часто чужды, безразличны?

Вот будем часто, часто вглядываться в этот величествен­ный, но человеческий образ Крестителя, и будем учиться, как живет настоящий, цельный человек, и по­пробуем хоть в малом так прожить, изо всех сил, даже если их немного, но без остатка, до последней капли нашей живой силы. Аминь.

Опубликовано: «Любовь всепобеждающая. Проповеди, произнесенные в России». Христианская жизнь, Москва-Клин, 2003. Стр. 34-39.