День усекновения главы Иоанна Крестителя

Мы привыкли в нашей жизни, что о всякой нужде, по поводу всякого случая мы обращаемся к Богу за Его помощью. И на каж­дый наш зов, на каждый крик тоски, страдания, страха, мы ожи­даем, что Господь вступится за нас, защитит, утешит; и мы зна­ем, что Он делает это постоянно, и что предельную Свою заботу о нас Он явил, став человеком и умерев за нас и ради нас.

Но иногда бывает в жизни нашего мира, что Бог обращается за помощью к человеку. И это бывает постоянно, но часто еле заметно или проходит вовсе не замечено. Постоянно Бог обраща­ется к каждому из нас, прося, моля, уговаривая быть в этом ми­ре, который Он так возлюбил, что жизнь за него положил, — быть Его живым присутствием, быть Его живой заботой, зрячей, добродействующей, внимательной. Он нам говорит, что, чтобы мы ни сделали доброго для какого бы ни было человека — мы для Него сделали, призывая нас этим быть здесь как будто на Его месте. А порой Он некоторых людей зовет к более личному служению Ему. В Ветхом Завете мы читаем о пророках; пророк Амос нам говорит, что пророк это человек, с которым Бог делится мыслями Своими. Но не только мыслями, но и Своим делом. Помните пророка Исайю, который в видении видел Господа озирающегося и говорящего: «Ко­го послать Мне?» — и пророк встал и сказал: «Меня, Господи…».

Но вот среди пророков, среди людей, которые Богу послужили сердцем неразделенным, всей большой силой души, есть один, па­мять которого мы совершаем сегодня, и которого Бог назвал ве­личайшим среди тех, которые рождены на земле. Это — Иоанн Крес­титель. И действительно, когда вдумаешься в его судьбу, кажет­ся, не видно судьбы более величественной и более трагичной. Вся судьба его была в том, чтобы как бы не быть для то­го, чтобы в сознании и в видении людей возрос Единственный, Который есть — Господь. Вспомните первое, что говорится о нем в Евангелии от Марка: «Он — глас вопиющий в пустыне». Он только голос, он настолько стал единым, настолько уже не отли­чим от своего служения, что он стал только Божиим голосом, только благовестником; словно его как человека, человека плоти и крови, человека, который может тосковать и страдать, и мо­литься, и искать, и стоять, в конечном итоге, перед грядущей смертью, — словно этого человека нет. Он и его призвание — одно и то же; он — голос Господень, звучащий, гремящий среди пустыни людской; той пустыни, где души пусты, потому что вок­руг Иоанна люди были, а пустыня от этого оставалась неизмен­ной. И дальше Сам Господь говорит о нем в Евангелии, что он — друг Жениха. Друг, который так сильно, так крепко любит жени­ха и невесту, что он способен, забыв себя, служить их любви, и служить тем, чтобы никогда не оказаться лишним, никогда не быть там и тогда, когда он не нужен. Он — друг, ко­торый способен защитить любовь жениха и невесты и остаться вне, быть хранителем тайны этой любви. Тут тоже великая тайна чело­века, который способен как бы не стать для того, чтобы что-то большее, нежели он, было. И дальше говорит он о себе по отношению к Господу: «Мне надо умаляться, сходить на нет, для того чтобы Он возрос. Надо, чтобы обо мне забыли, чтобы только о Нем помнили, надо, чтобы мои ученики от меня отверну­лись и ушли, подобно Андрею и Иоанну на берегах Иордана-реки, для того, чтобы последовать неразделенным сердцем только за Ним: я живу только для того, чтобы меня не стало!»

И последнее — страшный образ Иоанна, когда он уже был в темнице, когда уже вокруг него суживался круг приходящей смер­ти, когда не было у него уже выхода, когда эта колоссально-ве­ликая душа заколебалась. Вот шла на него смерть, кончалась жизнь, где ничего у него не было своего, в прошлом был только подвиг отречения от себя, а впереди — мрак. И в этот момент, когда заколебался в нем дух, послал он учеников спросить у Христа: «Ты ли Тот, Которого мы ожидали? Если Тот, то стоило в юных летах заживо умереть. Если Он — Тот, стоило умаляться из года в год, чтобы его забыли и только образ Грядущего возрас­тал в глазах людей. Если Он — Тот, тогда стоило теперь и уми­рать уже последним умиранием, потому что все, для чего он жил, было исполнено и совершено. Но вдруг Он — не Тот? Тогда потеря­но всё, и юность погублена, и зрелых лет величайшая сила, всё погублено, всё бессмысленно; и еще страшнее, что случилось это потому, что Бог будто обманул — Бог, призвавший его в пустыне, Бог, отведший его от людей. Бог, вдохновивший его к подвигу самоумирания. Неужели Бог обманул, и жизнь прошла, и возврата нет?» И вот, послав учеников ко Христу с вопросом: «Ты ли Тот?» — он и тут не получает ответа прямого, утешающего. Христос не отвечает ему: «Да, Я Тот, иди с миром!» Он только дает пророку ответ другого пророка о том, что слепые прозревают, что хромые ходят, что мертвые воскресают, что нищие благовествуют. Он да­ет ответ из Исаии, но Своих слов не прибавляет — ничего, кроме одного грозного предупреждения: «Блажен тот, кто не соблазнит­ся о Мне. Пойдите, скажите Иоанну». И этот ответ достиг Иоан­на в предсмертном его ожидании: «Верь до конца, верь, не требуя ни свидетельств, ни доказательств, ни знамений. Верь, потому что слышал ты внутри, в глубинах души твоей, глас Господень, повелевающий творить дело пророка». Те каким-то образом могут опереться на Господа в их порой величайшем подвиге. Иоанна же Бог поддерживает только тем, что повелел ему быть Предтечей и для того явить предельную веру, уверенность в вещах невидимых. И вот почему дух захватывает, когда мы думаем о нем, и вот по­чему каждый раз, когда мы думаем о подвиге, которому предела нет, мы вспоминаем Иоанна. Вот почему из тех, которые родились среди людей рождением естественным и возносились чудесно благодатью, он из всех — самый великий. Сегодня мы празднуем день усекновения, — Празднуем… Слово «праздновать» мы привыкли понимать как радость, но оно же значит «оставаться без дела», а без дела можно оставатьс, потому что захлестнет душу радость, и уже дела нет до обычных дел, а может случиться потому, что руки опустились от горя или от ужаса. И вот таков сегодняшний праздник: за что возьмешься перед лицом того, о чем мы слышали сегодня в Евангелии?

И вот в этот день, когда перед ужасом и величием этой судьбы опускаются руки, нас призывает Церковь молиться о тех, которые тоже в ужасе и трепете и недоумении, и в отчаянии иногда, умирали: на поле битвы, умирали в застен­ках, умирали одинокой смертью человека. После того как вы при­ложитесь ко кресту, помолимся о всех тех, которые на поле бра­ни жизнь положили, чтобы жили другие, склонились к земле, что­бы воспрянул другой. Вспомним тех, которые из тысячелетия в тысячелетие, а не только в наше время, погибали страшной смертью, потому что они умели любить, или потому, что другие любить не умели, вспомним всех, потому что всех объемлет Гос­подня любовь и за всех предстоит, молясь, великий Иоанн, ко­торый прошел через всю трагедию жертвы до конца умиранья и смерти без единого слова утешения, а только властным повеле­нием Божиим: «Верь до конца, и будь верен до конца!». Аминь.

Опубликовано: Соборный листок № 21, сентябрь 1971.

«Во имя Отца, и Сына и Святого Духа..». – Клин: Христианская жизнь, 2004.