Прощеное воскресение

Во имя Отца и Сына, и Святого Духа.

В сегодняшнем Евангелии мы читаем о том, что мы должны прощать так, как нас прощает Отец Небесный, как нас Бог про­щает. И мы всегда думаем о том, что это нам указывает меру этого прощения, на то, как совершенно, как исчерпывающе долж­но быть прощение наше; и конечно, это так. Но слова «как Отец ваш небесный прощает вам» говорят не только о мере прощения, а говорят тоже о том, каким образом, какой ценой, каким пу­тем достигается это прощение. Бог прощает не легко — не лег­ко для Себя; Бог потому нас может простить, что, став челове­ком, Он претерпел от нас, людей, полную меру непонимания, отвержения, холодности, ненависти, — всего того, что мы друг другу так трудно прощаем. И потому Он может простить, что Он понес все это страданье на Себе, включая ужас Гефсиманской ночи и ужас распятия, и ужас Богооставленности. Он мо­жет простить то, что претерпел; и мы ничего не можем простить за пределом того, что мы претерпели. Но с другой стороны, все, что мы претерпели, все, чем мы исстрадались, все, что легло на нас душевной болью и телесной мукой, всё это мы имеем право и власть простить. Как сказал один епис­коп-мученик Русской Церкви: «Когда мы станем перед престолом Божиим, то те, кто пострадали, смогут Богу сказать: «Я им простил — Ты должен их простить со мной…» И это перед нами ставит вопрос о том, что простить — всегда значит взять на себя крест, взять на себя, согласиться на то, чтобы по­нести страданье. Если человека надо было бы прощать тогда, когда он так глубоко изменился, что от него нам не прихо­дится больше претерпевать, — это было бы просто, но это не было бы прощением. Прощение — это способ исцелить раздвоенность, разделенность, ненависть… Но — скажете — тогда где же радость прощения, где же свет? Неужели прощение — сплошная тьма, мрак, боль? — Нет! Вспомните Евангелие: каж­дый раз, как в Евангелии нам рассказывается о явлении Христа во славе, каждый раз это сопряжено с моментом, когда речь идет о крестной Его смерти; только тогда сияет ярким светом слава человеческая и слава Божия, только тогда изливается этот победоносный свет, когда он сопряжен с крес­том, то есть, с нашей готовностью и жить, и умирать, чтобы другой мог жить… Вот в этом самая глубинная радость прощения. Задумаемся над этим; вокруг нас есть люди, кото­рым мы почти бессильны простить, потому что мы ими так глу­боко ранены, и мы не понимаем, что только потому что мы ранены, мы имеем право и власть простить. Если мы только это поняли бы, то не ждали бы, чтобы виноватые шли к правым; правые спешили бы навстречу виноватого, чтобы ему открыть дверь радости, мира и спасения. Аминь.