Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Апостольское послание нам говорит о вере; и вот ставится перед нами вопрос: что такое вера? Вера, конечно, не отождествляема с суеверием и с легковерием; нельзя сказать про человека или про себя, что он — верующий, только потому, что то, что ему сказали другие, он принимает на веру: без разбора, без рассуждения — с безразличием, потому что ничто в нем не противо¬речит тому, что ему предлагается. Настоящая вера начинается по отношению к Богу с опыта, а по отношению к человеку — с доверия, которое тоже основано на некоем определенном опыте. И вот об этих двух опытах мне хочется сказать.
В одном из своих писаний св. Макарий Египетский говорит, что бывают моменты, когда находит на душу такое глубокое, та¬кое всеохватывающее сознание близости Божией, что оно заполня¬ет все человеческое сознание. Тогда человек не может за собой наблюдать, не может думать о том, что с ним происходит; он весь превращается в переживанье того, что Бог так приблизился, что кроме Него он ничего не может пережить и ощутить. И это — состояние глубокого покоя, невыразимой радости, о которой го¬ворят святые, о которой писал ап. Павел. Можно было бы так прожить и в этом состоянии умереть, не заметив смерти, потому что это уже — вечная жизнь. Но Макарий Великий говорит о том, что так было бы, если у Бога не было бы никакой заботы ни о ком, кроме того, кто переживает это животворящее, благодатное состояние. Но, говорит Макарий, — Бог имеет заботу и тревогу также и о тех, которые до Него еще не дошли и не приблизились еще. И вот Он Сам отходит от Своего избранника; Он отходит от него, как море отходит от берегов и оставляет на песке челнок, который только что качался на волнах и теперь стоит, неподви¬жен, на берегу морском. В тот момент человек вдруг себя осознает, он снова чувствует себя, он снова может о себе думать, он снова может переживать то, что с ним случилось, уже не как опыт, в котором он находится, а как состояние, которое только что в нем царствовало, а теперь отошло. Но в этот момент ника¬кой неуверенности в нем нет, никакого колебания, никакого со¬мнения, — он достоверно и несомненно знает, что пережитое им на самом деле было, и что это — самое драгоценное, что когда-либо ему далось. Вот этот момент, когда человек из видения, из опыта переходит в состояние уверенности в пережитом опыте, но опыте, который уже отходит в прошлое, мы вступа¬ем в область веры. Вера, как говорит апостол Павел в Послании к Евреям, есть уверенность в том, что стало невидимо. Да, этот опыт — уже не теперешний мой опыт; но я в нем не могу сомневаться, не сомневаясь во всем: не только в Боге, не только в опыте, а в себе самом. Вот, где начинается подлинная вера, ос¬нованная на прикосновении хоть к краю ризы Христовой или ос¬нованная на глубоком погружении в эту близость Божию. Но не всем дано это так пережить, с такой силой, с такой захватывающей и побеждающей всё властью.
Но есть другой путь, который нам открывает нам область веры; есть древнее монашеское присловье о том, что человек не может отказаться от мира и от всего, что в мире, если он хоть раз в жизни не увидит на лице другого человека сияние вечной жиз¬ни. И с нами это бывает; бывает чаще, чем мы воображаем. Мы окружены людьми, лица которых нам так привычны; иногда эти лица бывают тусклы, иногда — оживлены; а иногда они светятся каким-то непостижимым нам светом. Это бывает в момент, когда человек глубоко молился, и когда жизнь в нем горит и сияет; это бывает в моменты, когда человек причастится Тайн и в глубокой тишине, в умиротворенности всех сил он отходит от Чаши — и мы видим, что с ним случилось что-то, чего он нам ска¬зать не может, но что глубоко вонзилось в его душу. Это бывает в моменты, когда вдруг, забыв себя, мы переживаем глубоко со¬страданье и любовь… Если мы раз в жизни видели это сияние, покоящийся на чертах другого человека свет, мы можем знать, знать достоверно, что этот свет есть, что он только скрыт от наших очей; отчасти потому что мы, люди, недостаточно в не¬го погружены, чтобы быть светочами в этой жизни, чтобы сиять миру, как нам велено бы сиять, как сиял Иоанн Креститель, о ко¬тором говорит Писание, что он был светильник горящий и сияю¬щий; это отчасти происходит от того, что и мы нечутки; мы смот¬рим — и не видим, мы окружены свидетельством жизни, и жизни мы не ощущаем…
Станем глядеть внимательно, — скромно, благоговейно, но внимательно друг на друга, и мы уловим, что бывают такие бла¬годатные мгновения у человека, которые нам могут послужить свидетельством и укреплением веры. И в те моменты, когда на нас, в нашу душу снизойдет глубокий покой, тишина, молитвенная собранность, радость, ликование, сознание победной жизни, ко¬торая в нас торжествует и ликует, — не станем это забывать: это мгновение, когда вдруг свидетельство жизни дошло до нас; и когда оно отойдет — не станем обманываться; правда не в тех моментах, когда мы тусклы, мертвы, безжизненны, а в тех моментах, когда жизнь победоносно в нас действует. Если мы только будем ве¬рить самому светлому, самому глубокому, что в нас есть, мы будем принадлежать к области веры, мы будем верующими, мы будем уверены в том, что невидимо, неуловимо, непостижимо, но может быть более реально, чем тусклость и потухшее состояние нашего духа.
Будем бдительны, внимательны, и вера в нас востор¬жествует — не легковерие, не суеверие, не поверхностная вера, а та, которая может переменить нашу жизнь и осиять жизнь всех вокруг нас.
Аминь.
Опубликовано: «Журнал Московской Патриархии». 1993. № 10.