Постриг Владимира Родзянко

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Древний обычай, освященный духовным опытом нашей родины, призывает верного мужа или верную супругу, всей жизнью своей, всей душой своей и возлюбивших друг друга на земле, когда один из них предстанет перед лицо Божие, другому войти с ним в смерть, подвижнически, оставаясь однако на земле, в мире, но уже не от мира сего.

Ровно год тому назад скончалась Маруся, Мария Васи­льевна; с собой она унесла в вечность всё святое, все дивно зем­ное, освященное небом, что составляло общую супружескую жизнь покойного теперь отца Владимира и его жены. С ее смертью многое вымерло в нем и родилось многое. Молитвой, верностью, любовью он ныне пребывает с ней у престола Господня, пред которым пред­стоит ее светлая, благородная душа.

И теперь, в постриге, разор­вана последняя связь со всем тем, что было в нем мирского, не преображенного, земного. Принять монашество равносильно тому, чтобы заживо умереть, умереть по отношению ко всему, что не есть вечное и что не есть Божие. Апостол Павел говорил, что жизнь для него — Христос, что ничего на земле нет для него кроме Христа, Его дела, того, что совместимо с любовью и верно­стью Спасителю. И оставался он на земле только ради совершения своего служения.

Но смерть одного из супругов не только перено­сит жизнь другого в вечность, а требует от него, дабы его жизнь на земле была такова, чтобы земля, этот мир, страж­дущий в становлении своем Царствием Божиим, не потерял ничего через смерть усопшего или усопшей. Отцу Владимиру уже на земле нет места; но монах Василий должен всей жизнью показать себя небесным человеком и осуществить в своем житии, в своем служении всё то, что осуществлялось так кротко и прекрасно усопшей — ныне живой бесконечной вечной жизнью! — его супругой. Когда мы вспоминаем ее, наше сердце умиляется и горит благодар­ностью за явленное ее жизнью удивительное целомудрие. Цельность мудрой души, которая так охватывала всё ее существо, что и в плоти, и в душе, и в мысли, и в сердце она была Богу отдана и людям доступна. В ней не было тщеславия, не было искания своего; жила она еле замеченной, может быть, помня древнее присловье, что никогда не заплатишь слишком дорогую цену за то, чтобы тебя никто на земле не заметил. Ее забота, ее любовь, ее предан­ность, ее самозабвение остались теперь наследием отца Василия. Он должен на земле быть тем, чем она была; он должен жить теперь полнотой жизни Бога и низвести на землю всё то, чем была богата его земная спутница.

Монашество и священство тоже соединяются между собой в са­мых глубинах их существа. Совершая проскомидию, приготовляя священный Агнец к освящению, служащий иерей заносит на Него нож, и глубоко этот нож врезается в хлеб, образующий собой тело, Лицо Господа Бога нашего Иисуса Христа, ставшего человеком, и копием он прободает его бок, и в это мгновение он или так соединяется со своим Спасителем в Его отдаче Себя, самоотвержении, крестной смерти, что его смерть и смерть Спасителева делаются одно; или, если он отказывается умереть со своим Господом, то причисляется к тем, которые на земле убили воплощенного Сына Божия.

И умирая монашеской смертью, человек навсегда, с новой глубиной, новой силой, новой решимостью, делается единым с крестной смертью своего Спасителя. Крест является оружием страданья, медленной смерти по любви к другим; крест является орудием смерти для то­го, чтобы смерть одного была вечной жизнью другого; вот о чем мы молились сегодня: о таком соединении Божиего раба со своим Господином, о такой отдаче человека своему Господу; только благодать, только сила Божия могут позволить этому быть, и поэтому мы все, которые здесь стояли и здесь стоим, мо­лились и молимся, мы должны до конца дней наших молить о том, чтобы Господь дал крепость Владимиру быть мертвым, а Василию быть живым вечной жизнью.

Мы друг за друга все ответственны перед Богом; он умирает Христа ради, и он будет жить нас ради. Да благословит и освятит его Господь; да помянет Он тех, от которых сегодня он таинственно отрекся, разры­вая земные связи для того, чтобы с ними соединиться по-новому вечными связями: такой любовью, такой отдачей себя, такой жерт­венной и крестной любовью, которая коренится в Самом Господе! Вспомним болящего Игоря, и его брата Димитрия, вспомним сына Владимира и мать болящего мальчика Ирину; вспомним всех сродни­ков его по плоти, от которых он по-земному отказался для того, чтобы небесным образом молитвенно и жертвенно их любить. Помо­лимся и о пути его будущем, каков бы он ни оказался, и теперь, после того, как вы подойдете и приветствуете новопостриженного монаха Василия, мы отслужим сначала панихиду о покойной, поистине покойной в вечной жизни Марусе, и потом молебен о выздоровлении снова тяжело заболевшего, столько уже испытавшего Игоря…

Подходя к новопостриженному Василию, ваш вопрос к нему должен быть: Кое ти имя, брате? — Как тебя теперь зовут, брат наш? — И он должен впервые произнести имя, которое теперь будет его именем на земле, пока не обретет он таинственного, только Богу известного имени в вечности… Отец, и брат, и сын мой, прими в благословение на новый твой путь икону святого Ва­силия Великого; вчитывайся в его житие, вдумывайся в его слова, проси его о руководстве и помощи, и да сопутствует его молитва и благословение тебе во всем новом пути твоем.