Прощеное воскресенье, литургия
Во имя Отца и Сына, и Святого Духа.
Пал человек в лице ветхого Адама грехом против любви; и Страшный суд Божий — суд о человеческой любви. Человек пал, потому что ему было предложено всё познание, вся жизнь в соединении с Божьей любовью, но он захотел познать тайны бытия холодным своим разумом или ослепляющим познанием плоти; и стал он плотью, и дух погас, и душевность победила в нём, и человек стал таким, какими мы себя теперь знаем — с каким-то неверным, ложным пониманием ума, и с каким-то опьяняющим познанием плоти. Но то познание, которое человек был призван иметь в единстве с Богом, ведение тайн жизни и бытия в глубинах Божиих, человек — и в древности, и каждый из нас теперь, — теряет, согрешая против любви. В прошлое воскресение Евангелие говорило нам о последнем суде; и этот суд был только о том, сумел ли ты на земле любить: напитал ли голодного, пожалел ли холодного, одел ли нагого, не побоялся ли посетить в темнице заключенного, пожалел ли, полюбил ли? Это единственный суд, о котором говорит Господь; Он говорит только о том, какое у тебя было сердце? Сумел ли ты на земле любить во всём объёме земного бытия и человеческого живого сердца, состраданья, ласки, жалости?
Страшный суд тем страшен, что он не потребует от нас ничего; мы только станем перед лицом Божиим и перед лицом Божественной любви, в Царстве где кроме любви ничего нет, где любовью сказан весь смысл бытия, всё, что в нас есть светлого, вся любовь, на которую была способна на¬ша душа, застонет в нас, потому что никогда мы не дали ему пути, никогда мы не дали ему найти своего выражения, убили любовь ради холодного разума и соблазнительной плоти нашей…
Итак, вспоминая сегодня падение Адама, мы можем так легко себе представить, как у райских дверей заплакал он горькими слезами: это те двери, которые заключились тому, кто не сумел любить. И сколько раз в нашей жизни мы познаём нечто подобное: разрушается семья, и кто-то перед закрытыми райскими дверьми плачется, что любовь не устояла, что не победила любовь, что остались только голод и изгнание. Умирает дружба — и человек стоит в холодном мире, где завяла любовь, где закрылось сердце. Эту тоску адамову, о которой поют церковные песни с такой душевной болью — разве мы её не знаем? Разве не рвётся наша душа к Богу, к любимым, дорогим, и не закрывается ли и перед нами эта дверь, потому что не хватает любви, потому что холод, ока¬менелость преобладает в наших сердцах и умах?
И что же сделать, как нам вырваться из этого ужаса? Сегодняшнее Евангелие нам говорит об этом; и, хотя научиться любить внезапно, сразу, открыться сердцем, открыть свою душу и жизнь Богу и другому нам большей частью не под силу, мы можем начать с малого; мы можем, как говорит апостол Павел, друг друга начать принимать, как нас принял Христос: отчужденных, отверженных, недостойных принял просто какие мы есть. В этом заключается начало прощения; мы не в силах простить так, чтобы не осталось ни боли, ни ужаса; но мы можем начать прощать, мы можем сказать: «Какой ты есть — я тебя принимаю; сколько бы в тебе ни было холода, и горечи, и злобы, и уродства, я тебя не отвергну: какой ты есть — ты мне брат, ты мне сестра, ты мне мать, ты мне отец, ты мне друг. Я буду терпеть и твой холод, и твою горечь, и твою жестокость, и твою забывчивость — я всё буду терпеть, потому что это всё, что я сейчас могу сделать; тебя полюбить я не в силах, но тебя принять — я могу. Я могу принять тебя, как Христос принял крест, убийственный, мучительный крест, и нести тебя многоболезненно и скорбно на плечах…»
Не всех, конечно, мы должны нести с такой скорбью и с такой болью; многих мы можем нести с радостью; и сколь многие нас несут ласково, жалостливо, любовно… Но начнём хоть с этого; если мы не можем до конца простить, если мы не можем до конца полюбить — хоть пожалеем человека, который такой же грешник, как я, так же немощен, так же бессилен, так же как я не может любить, не умеет простить, не умеет жить… Примем друг друга крестной любовью, и войдём в Пост, радуясь, что нам дано друг со другом идти ко спасению, к тому времени, когда благодатью, силой Божией, Божией лаской, любовью и утешением и мы можем исцелиться, можем научить¬ся прощать до конца, любить до конца, и дойти из смерти через узкие врата в Царство Божие. Аминь.