Рождество Христово

Во имя Отца и Сына, и Святого Духа.

Сегодня, в навечерие праздника Рождества Христова, мы празд­нуем не только духовное событие: мы торжествуем, что Бог стал человеком, мы празднуем событие историческое.

В эту ночь живой Бог, таинственный, непостижимый, Которому можно только поклониться в благоговении и трепете, стал подобным нам человеком, приобщившись всему, что делает человека человеком, и не перестав быть Богом нашим. В эту ночь всё взаимоотношение между Богом и человеком изменилось непостижимым образом: Тот Бог, Ко­торый над всем и надо всеми, Творец, Господь наш вошел в челове­ческую историю, стал одним из нас, и мы больше не чужие Богу, не просто Его твари, а через воплощение Его мы стали Ему свои, род­ные, единосущные Ему по нашему человечеству.

И этим Господь раскрыл перед нами две, непостижимые иначе, тайны. С одной стороны, Он нам открылся таким, каким никто не мог бы Его помыслить; Ветхий Завет говорил о Его непостижимости, о страшной Его святости, о Его величии; языческий мир представлял себе Его как существо чисто духовное, ничего общего не имеющее с миром человеческим, с миром вещества.

И вот, Бог открылся нам по-новому: Своим воплощением Он срод­нился со всем, что Он создал; и открыл и Себя нам по-иному: Бог стал нам доступным. Он приобрел как бы человеческий лик; взирая в лик Христов, мы взираем в лицо Божие, вглядываясь в очи Господ­ни, мы вглядываемся в глубины Божественной любви, Божественной премудрости, Божественного состраданья и Божественной радости. Бог, воплотившись, отдал Себя нам как младенец. Он стал хруп­ким, Он стал не только постижимым для нас, но постижимым нашей нежности; Он стал беззащитным, Он отдался нам до конца; Он стал таким хрупким и беспомощным, как любовь, которая не защищает себя, а отдает, с тем, чтобы любимый сотворил над ней что захочет.

И вот, весь мир и каждый из нас, любимый Богом, стоит пе­ред этим вопросом: Как ты поступишь с этой любовью Божественной, которая беззащитно себя отдает в твои руки? Сумеешь ли ты отве­тить любовью на любовь? Сумеешь ли ты перед этой непостижимой лаской Божией, сошедшей к нам, склонившейся до нас, благоговейно преклониться, как преклонились чистосердечные, простодушные пас­тухи в рождественскую ночь, как преклонились мудрые, опытные в мудрости волхвы, пришедшие с Востока с дарами, провозглашая эти­ми дарами Христа, как человека, Которому надлежало умереть, и как Бога, Которому они принесли ладан и свое поклонение?

Но Рождество Христово раскрывает нам тайну не только о Бо­ге, но и о человеке; если Бог мог стать человеком один раз во всей истории, это значит, что человек так глубок, так велик, что он может вместить в себя Бога, не перестав быть самим собой. И это благовестие, эта дивная весть обращена к каждому из нас: каждый из нас — человек, и поэтому каждый из нас в себе таин­ственно носит ту глубину, то величие, которые могут сделать его местом вселения Бога, соединить его с Живым Богом так, что он и Бог будут одно, одна тайна любви, и жизни, и вечности.

Но если мы так велики по своему призванию, если это для нас возможно, то как можем мы смотреть на себя лично и на то общество человеческое, частью которого мы являемся, мы, так далекие от этого величия: кто из нас сознаёт себя сыном Божиим? Кто из нас чувствует, что он Богу — свой, родной, и яв­ляется как бы живой клеткой, живым членом всё растущего тела Боговоплощения? Кто из нас чувствует, что в нем живет Святой Дух, и что Дух Святой им движет? А когда мы смотрим вокруг себя, как можем мы не видеть, что тот град человеческий, то общество людское, которое мы создаем уже тысячелетиями, так непохоже на Царство Божие, на град Божий?

А вместе с этим, мы все призваны, сообща, вырастая в под­линную святость, которая есть наше призвание и наш долг, мы все сообща призваны создать град человеческий, ко­торый был бы так же свят, так же глубок и велик, как град Бо­жий, в котором первым Гражданином, Царем которого мог бы быть воплощенный Сын Божий, Господь наш Иисус Христос. Когда мы взи­раем вокруг себя, разве не видим мы, даже с нашей низменной, падшей точки зрения, что мы создаем мир страшный, мир, где жить человеку тесно и страшно? Не пора ли хотя бы нам, христианам, опомниться и начать строить новый мир, мир, который был бы весь построен по образцу, который нам Господь дает? Этот мир мы долж­ны создавать, начиная с малейшей клетки человеческой — с семьи, начиная с друзей, которые нас окружают, начиная с той христианской общины, живой, творческой частью которой мы являемся. И тогда, как пожар загорается от одного сучка, от одной свечки, от одной искорки, пожар любви, пожар красоты, пожар единства и величия охватит всех, кто вокруг нас…

Вот, к чему нас призывает этот праздник Рождества Христо­ва; и он — праздник, потому что мир уже перестал быть тем, чем он был до Христова воплощения: Бог и мир соединены; во Христе они уже стали едино; в нас нарастает это единство, и вырастет в полную меру, если только мы этого захотим, если только мы этому отдадимся. Но отдаться, это значит взять на себя подвиг отречения от всякого себялюбия, от всякой самозамкнутости, от всякой самости; это значит отвергнуть себя в любви к Богу, в любви к ближнему; это значит отвергнуть в себе всё низменное, всё то, что нас делает недостойными самих себя, и вырасти в ту меру, которая является мерой нашего подлинного человечества: стать достойными себя, и через это — достойными других и достой­ными Бога.

Для этого нам надо взять на себя подвиг и крест; один из древних отцов говорил: пролей кровь, и примешь Духа Святого. Вот, к чему мы призваны: услышим ли мы — мы, христиане — этот зов Господень, этот призыв, или окажемся недостойными Его? Но если мы его не услышим, или если, услышав, мы не отзо­вёмся — неужели мы не понимаем, что мы окажемся в одном лагере с теми, кто отвергает Христа и Бога, с теми, кто когда-то Его предал, с теми, кто когда-то Его присудил к смерти, с теми, кто когда-то Его пригвоздил ко кресту и убил крестом?

Встанем же со всей серьезностью перед той ответственностью, к которой нас призывает Господь, своей отдающейся, беззащитной и всеобъемлющей любовью. Аминь!