Беседы о молитве. Беседа 2

Приступая сейчас ко второй беседе о молитве, мне хотелось бы поставить вопрос, каким это образом неверующий человек может загореться желанием искать того, о чем он и понятия не имеет как неверующий? Недостаточно, что вокруг него есть верующие, которых он, может быть, и уважает, ум которых ценит, убеждения которых ему кажутся достойными внимания.

Для того, чтобы молиться, надо лично самому нечто пере­жить. И вот бывает, что человек, размышляя о себе, познаёт сразу две противоречивые вещи. С одной стороны, глядя на себя в этом огромном, бесконечно большом, страшном порой, опасном мире, он не может не ощутить себя как песчинка, как малюсенькая песчин­ка, которую может разрушить сила, мощь этого мира.

А с другой стороны, когда человек обернется на самого себя, задумается над собой, он вдруг обнаруживает, что в каком-то отношении он больше всего того громадного мира, в котором он является такой малой, незначительной, хрупкой песчинкой. Весь мир, который вокруг него, находится в плену у двух измерений: времени и пространства, а человек в себе ощущает как бы третью величину: в нем есть глубина, которой нигде ни в чем нет. Если мы подумаем о земном шаре и мысленно проникнем в него с какой-нибудь одной стороны, будем углубляться в него, уходить в самую его глубь, в какой-то момент мы достигнем его центра, и это предел его глубины. Если мы будем двигаться дальше, мы из этого земного шара выйдем и снова окажемся на его поверхности. Всё вещественное имеет как бы толщину, но нет той глубины, которая есть в человеке, потому что эта глубина — невещественная.

И вот в человеке есть голод к познанию, тоска по любви, изумление перед красотой, и сколько бы он ни познавал, только шире и шире разверзаются его познавательные способности; сколь­ко бы любви ни вошло в его жизнь — его сердце делается всё глубже и объем его всё больше; сколько бы красоты он ни пережил через музыку, через природу, через произведения искусства, у него всё еще остается способность принять бесконечно больше, потому что всё, им испытанное, умещается в него, уходит в какую-то бездну и оставляет его таким же открытым, таким же пустым. Кентерберийский архиепископ Рамзей сказал, что в каждом чело­веке есть глубина, есть простор, которые так же велики, как Сам Бог, и что может эту глубину заполнить только Бог. И мне кажется, что это правда.

И вот когда человек подумает о себе как о бесконечно ма­лом существе в бесконечно громадном просторе мира и вдруг обна­ружит, что весь этот мир слишком мал, чтобы заполнить его до края, человек начинает задумываться: Как же это так?.. И может начать ставить перед собой вопрос: Что же меня может заполнить, если ни знания, ни любовь, ни красота меня до конца не могут удовлетворить, не могут закрыть эту глубину, эту бездну?..

И тогда, под влиянием ли собственных размышлений, чтения, встреч, под влиянием ли чужой молитвы, человек может искать не­ведомого, искать того, что может заполнить его душу, о чем говорят ему другие, что это есть — ищи! Ищи углубления в себя, потому что в самой глубине в тебе заложена тайна познания, но иного: познания Бога.

И на пути к этому исканию человек может начать молиться, молиться глубоким криком души: Где Ты, Господи, откройся мне, я не могу жить без смысла и без цели! Я теперь понимаю, что я не самодовлеющее существо, что весь мир мал, чтобы наполнить меня — но кто заполнит эту глубинную пустоту?.. И вот человек приступает к вере и к молитве, о которых я хочу сказать в сле­дующей беседе.

Опубликовано:

Беседы о молитве. СПб., 1995;

Может ли еще молиться современный человек? Клин: Христианская жизнь, 1999;

Школа молитвы. Клин: Христианская жизнь, 2011.