О Наталье

«Встреча» на сербском языке значит «радость»; и вот такова наша встреча. Для меня глубочайшая радость служить с владыкой Леонидом и быть в вашей среде; для меня глубочайшая радость тоже, что среди вас снова рижанин ваш, который когда-то отбыл мо­лодым мирянином, а теперь стоит среди вас священником, и кото­рый принес вам любовьтех, которые уже не среди вас. А я принес вам — я уверен, хотя его я не видел,но пошлю ему просфоры от этого служения — привет бывшего жителя Двинска, который те­перь — епископ Сильвестр в Соединенных Штатах. Пусть наша молитва у Престола Божия, который так высоко стоит, что до него не доходит ни человеческая распря, нитьма, ни перегородки, ни границы — пусть у престола Божиямы всегда стоим в созна­нии, что мы едины и что придет время, когда мы будем ликовать вместе; ликовать вместе о том, что вновь встретились и что встреча эта — поистине вечная радость.

И вот я хочу вам рассказать про одну женщину, которая по человеческому рассуждениютолько погибла, а для верующего серд­ца и для тех, которые понимают, одержала победу вечной жизни для себя и для других. Женщину эту звали Наталья; ей не было тогда тридцати лет; шла война. В предместье одного городка укры­лась женщина с двумя детьми: Зоя, маленький Андрейи маленькаяТатьяна. Ее искали; она была лишняя на земле; спряталась она в пустойхижине и ждала времени, когда ей избежать смерти и спа­сти своих детей. И вот вечером кто-то постучался в дверь. Она открыла со страхом и встретилась лицом к лицу, впервые, с не­знакомой ей дотоле Натальей. «Тебя зовут Зоя?» спросила Наталья. «Да»,- «Тебя ищут, тебе надо уйти, кто-то тебя предал». И Зоя посмотрела на Наталью — однолетка онаей была — и говорит: «Куда же мне идти? Эти маленькие далеко не пройдут, нас узнают…» И тогда из соседки Наталья выросла в меру того, что Евангелие называет «ближним»; сказала: «Тебя, Зоя, искать никто не бу­дет; я вместо тебя здесь останусь». — «Но тебя расстреляют» — сказала Зоя. — «Это все равно, у меня-то детей нет…» И Зоя ушла, и осталась Наталья…

Нельзя себе представить то, что происходило в эту ночь, чувств человеческих, предсмертного боренья нельзя выдумывать; но можно заглянуть в Евангелие и поставить себе во­прос, что происходило в Наталье тогда, когдаона, по обра­зу Христа Спасителя, свою душу клала за другого человека, свою жизнь отдавала, чтобы кто-то другой спасся… Вспомните Гефсиманский сад: была ночь, темная, холодная ночь; Христос был один в этой ночи; шла на Него смерть — ненужная смерть, как будто; не Его смерть; Он умирал нашей смер­тью — не Своей; в Нем ничего не было, что заслуживало смерти или что могло бы понудить Его умереть; Он был без греха; не было в Нем неправды; темный мир в Нем ничего не имел своего; Он ждал нашей смерти, чтобы нас вырвать из вечной смер­ти. О,мы продолжаем умирать на земле, но это уже не та смерть! До Христа «умереть» это значило, что даже та небольшая связь, связь веры, связь крика душевного, связь тоски с Богом — и та прерывалась, до Христа и праведный и грешный уходил от лица Божия — вот этой смерти больше нет, с тех пор как умер и во­скрес Христос, с тех пор, как Он с нами разделил этим страшным криком: “Боже Мой, БожеМой, зачем Ты Меня оставил?” — всю глуби­ну богооставленности человека, его одиночество, с тех пор, как Он сошел в ад, как всякий умирающий человек, отдался в плен, и разорвал этот ад, внеся в область конечной смерти вечную жизнь…

Умирал, ждал смерти Христос, ради других. И Наталья, в сгу­щающейся темноте ожидала, чтобы к ней пришла смерть;не ее смерть — Зоина смерть, Христос боролся с ужасом предсмертным: «Боже, даминет Мя чаша сия». Разве вы думаете, что не плакалась перед Богом тридцатилетняя девочка Наталья? Христос искал человеческой помощи, взора, прикосновения руки; три раза ходил Он к трем ученикам, которых Он избрал, которым Он сказал: «Побдите со Мной» — и три раза они спали. Никто Ему не протянул руки, никто не сказал Ему слова, никто не взглянулна Него че­ловеческим взором. Наталья тоже – как бы хотела, верно, чтобы кто-нибудь ей оказал: «Не бойся, Наташа!За смертью придет вечная жизнь, не бойся, Наташа,- я с тобой!» Но тьма молчала — и никто ей этого не сказал.

В эту ночь крепчайший из учеников, Петр, пошел за Христом, когда Его увлекали на суд неправедный, он шел вместе с Иоанном, они дошли до дома архиереева; их впустили — не как учеников Христовых; Евангелие говорит очень страшное слово:их впустили, потому что Иоанн был другом семьи. Их впустили как своих, а Христа, их учителя и Бога, влекли туда, чтобы осудить на смерть, оплевать, избить, унизить, оклеветать и предать на распятие. Они вошли; им грозило мало — ничто, и, однако, стоило молодой служанке, нескольким мужчинам, греющимся у огня, сказать:»Мы тебя узнаем, ты тоже был в саду Гефсиманском, ты галилеянин — по говору твоему тебя узнать можно»,- чтобы он трижды отрекся от Христа: «Не знаю этого человека! Я не сНим, я — с вами»; он этого не сказал: «С вами», но разве можно сказать: «Я не с Ним» — и не прибиться к другому берегу? И он ушел; он вышел — страшно ему было… И Христос обернулся; и через открытое окно того места, где Его судили, и били, и оплевывали, Он взгля­нул на Петра; и Петр заплакал горько. Но Петр вышел, он был на свободе, он уже нетам, где дышит смерть — Наталья могла бы открыть дверь, выйти на улицу, и в тот момент, когда эта дверь открылась и она из нее вышла, она снова была Наталья, боль­ше не Зоя; над ней не тяготела бы больше смерть. Но она не вышла… Хрупкая девочка, она оказалась крепче Петра…

Вспомните еще, в предсмертном ужасе, в тюрьме, находился крепчайший человек, больший из тех, которые были рождены на земле — Иоанн Креститель, друг Христов. Он ждал смерти; и вдруг, перед лицом смерти заколебалась самая крепкая душа, которая когда-либо жила на земле. Он послал двух своих учеников спросить Иисуса: «Ты ли тот, которого мы ждали, или нам ожидать другого?» Вопрос, как будто, простой, но вот, что это значит; это значит — «Если Ты – тот, которогомы ожидали, как спасителя мира, тогда стоило мне погубить всю мою молодость в пустыне, выйти и быть ненавидимым всеми и чужим для всех, и теперь ждать своей смерти» — как он сам говорил: «Мне надо наубыль идти, чтобы Христос вырос в полную меру». Но ес­ли это не тот, если этот Иисус, которого он крестил в Иордане на самом деле не спаситель — тогда все облекается в безумие, в кошмар бессмысленности; тогда юные годы действитель­но погублены, тогда зачем ему было быть чужим среди лю­дей, отверженным и одиноким; зачем ему теперь умирать, обманутым мечтой и Богом… Иисус ему не дал никакого ответа. Про­року Он дал пророческий ответ: «Идите к Иоанну и расскажите, что вы видите: слепые видят, хромые ходят, нищие благовествуют — блажен тот, кто не соблазнится обо Мне»… И умер Иоанн. Верно Наталья тоже, в этой сгущающейся тьме, в этом пронизываю­щем холоде, в этой грядущей ее смерти, думала: «А что если все это напрасно? Что если я умру, а Зою возьмут и детей убьют?» И никто ей не ответил ничего. «Только верь, Наташа, — говорила ее душа,- только верь и умри». И утром она умерла…

И если все кончалось бы этим, это был бы только рассказ о том, как большая русская душа сумела полюбить и вырасти в меру свое­го Учителя-Христа. Но этим не кончилось все. Зою я знаю, она старая женщина; Андрей — мой однолетка, Таня — меньше, моложе. И как-то рассказывая мне про Наталью, один из них мне сказал: «Вы знаете, — она не напрасно умерла, вот уже много лет, как мы живем только той мыслью, что она умерла нашей смертью — а мы должны прожить ее жизнь, прожитьтак, как прожила бы она на земле: в меру полноты роста Христова». Помните слова апостола: «Не я живу, во мне живет Христос!» Вот здесь образ, она как будто на земле умерла, но памятью, духом, силой, вдохновением она живет теперь утроенной жизнью, в трех людях, кото­рые стараются прожить так, чтобы ее смерть была быживым семе­нем, которое пало на землю, а не погибелью того, на что надеял­ся Господь.

И вот, когда будет вокруг вас темно, когда будет страшно, когда будет казаться, что нет сил, когда будет казаться, что хрупкость наша человеческая, церковная, христианская такая, что не устоять ей — вспоминайте Наталью; она своей хрупкостью победила силы ада, победила немощь человеческую, выросла в меру Христа и дала новую, — верю: вечную жизнь не только трем людям, но, может быть, и вам, если мое слово запало в вашу душу, и мне — потому что я не мог без слез слушать этот рассказ; и мно­гим, многим другим; а теперь предстоит она, хрупкая девочка, мо­лясь перед Богом несокрушимо сильной молитвой. Дай нам Господь это семя жизни и смерти принять и взрастить и принести плод.

Аминь.

Опубликовано: Любовь всепобеждающая. Проповеди, произнесенные в России. СПб: Сатисъ, 1994 г.