Интервью митрополита Антония журналу «Континент» с Ларисой Скуратовской

Ваше Высокопреосвященство! Одним из важнейших заблуждений XX века был миф о том, что научно-техническая революция и так называемый «экономический прогресс» решат наиболее острые проблемы отдельных стран и планеты в целом. Советский Союз, как известно, шел «впереди планеты всей» в разработке такой идеологии, поскольку наукой заменил религию. В конце нашего века мы видим печальные последствия этих вседозволенных экспериментов, основанных на уверенности, что человек всё уже знает и предвидит последствия своей деятельности.

Любое новое научно-техническое достижение еще не приносит автома­тически добро людям. Пока все достижения науки послужили тому, что богатые стали жить еще лучше, а бедные — хуже. Осознав это, общество всё чаще обращается к ценностям, которые провозглашает Церковь.

Позвольте выразить глубокую благодарность и радость за предостав­ленную возможность встретиться с Вами и послушать Ваше мнение по поводу вопросов, которые интересуют многих. И прежде всего, относительно некоторых болезненных проблем в моей стране — России.

 Как лучше строить жизнь в такой стране, как Россия, где много и разных религий, и разных идеологий?

— Во всех странах сейчас множество религий, множество идеологий и разных подходов к жизни. Я думаю, что надо относиться ко всем с открытостью, потому что человек ни идеологии своей, ни религии, ни подхода к жизни не выдумывает. Это всё идет откуда-то изнутри, из глубин, от того, что он узнал от окружающей среды. Если говорить, в частности, о религии, я пришел к очень твердому убеждению: никто не может сказать, что он знает, что Бог существует, если он не встретил Бога в своей жизни. И поэтому говорить, что вся наша вера истинная, а вся вера других людей — фантазия, нельзя. Надо прислушаться к человеку и попробовать узнать, что он о Боге знает…

Возможно ли объединение лидеров различных религий с целью предот­вращения войны и насилия?

— Не всегда удается собрать представителей разных конфессий, чтобы они говорили одним голосом, в частности, о взаимоотношении, об открытости друг другу, боролись бы вместе против неправды, войны и т.д. Разом всех не соберешь. Но мне кажется, что нужно собирать тех людей, которые уже созвучны вам, уже думают в тех же категориях. Пусть вместо ста человек соберутся несколько человек, пять-шесть, и будут думать вместе: каждый из них имеет контакт еще с одним человеком, затем и еще одним, и постепенно можно распространять добротные, благородные мысли, чтобы они росли, как разгорается огонь. Сначала какая-то тросточка загорится; от того, что она загорелась, сырые дрова начинают дымить, а потом они высохнут, и другие начинают гореть. Я думаю, что только так можно добиваться того, чтобы всё большее число людей врастало в это единство мысли, чувства.

А, кроме того, я думаю, что эта работа должна идти не только среди главарей, лидеров, потому что рано или поздно лидеры или главари, люди, которые привыкли управлять, начинают руководить другими, не давая им возможности думать, чувствовать, выражаться. И потому если и собирать такую группу людей, которая постепенно может разрастись числом, надо одновременно эти мысли сеять, как семя, чтобы они пали на почву, будь она добрая или пока недобрая; вспахивайте эту почву, чтобы весь народ начал думать и переживать, и воспитываться. Иначе получается, что целое поколение лидеров берет в свои руки других людей, которые остаются недорослями.

 Должны ли права «меньшинств» быть выделены особо?

— Опыт жизни показывает, что если не оговаривать права мень­шинств, если они не будут совершенно ясно выражены на бумаге, их будут обходить. Поэтому когда есть какое-то меньшинство — будь то религиоз­ное, расовое или другое, надо, чтобы его права были продуманы и ясно выражены на бумаге, пусть не окончательно, а как первая попытка. И на основании этой первой попытки люди смогут посмотреть, что из этого получается, что надо исправить, что надо прибавить, что нужно убавить.

Но кроме этого, есть другая сторона, о которой слишком часто забывают: та, что права одних зависят почти всецело от обязанностей других. Мы говорим постоянно о «правах», как будто можно добиваться каких-то прав против воли других людей. Тогда как надо воспитывать человека на том, что у него есть обязательства по отношению к другим людям, к этой категории или группе людей. И постольку, поскольку у человека есть сознание своей ответственности и обязательств, права делаются реальностью. Иначе они делаются предметом борьбы.

 Какова роль религиозных идей и организаций в современном движении за права человека?

— Роль религиозных людей за человеческие права должна быть основана на том мировоззрении, которое у нас есть, и я сейчас буду говорить только как православный или христианин. Всякий христианин рассматривает всякого другого человека, своего или чужого, не только как человека, который просто родился в жизнь, но как человека, который был вызван к бытию Божественной любовью. Бог его возлюбил и призвал жить. Причем та жизнь, которая сейчас ему дана, это только начало приобщенности к той жизни, которая ему предложена. Бог создал каждого человека, поверив в него, на каждого Он надеется, и Его надежды никогда не сокрушаются. Поэтому если мы будем так относиться к каждому человеку и группе людей, то сможем творчески для людей и с людьми вместе что-то делать.

Мне вспоминается священник, который мне встретился в детском лагере, когда мне было лет десять. Он меня поразил; я не понимал тогда, в чем дело, только значительно позже понял. Меня поразило, что он нас всех, мальчиков, любил неизменной любовью. Когда мы были хорошие, его любовь была ликованием; когда мы были плохие, его любовь была острой болью, но никогда не уменьшалась. Такова Божия любовь к нам, и такова должна бы быть взаимная наша любовь друг к другу. Мы можем радоваться на добро в человеке, мы можем плакать над злом в человеке, но любовь не должна меняться от этого. Христианские общины, отдель­ные христиане, особенно отдельные лидеры (хотя это слово не очень подходит к этому предмету) должны это помнить. Человек — образ Божий, святыня, икона. Эта икона может быть осквернена, может быть испорче­на. Но как бы мы отнеслись к иконе, если бы увидели, что ее затоптали, загрязнили, осквернили? Мы бы к ней отнеслись с особенной нежностью, благоговением. Вот так мы должны научиться относиться друг к другу и к тем группам, которые изуродованы ложной идеологией, неправдой или просто незнанием, непониманием.

 Какова роль Церкви и религиозных деятелей в сохранении окружающей среды как Творения Божьего?

— Для верующего весь мир сотворен Богом, весь мир был призван постепенно одухотвориться и войти в полное общение с Богом. В конеч­ном итоге призвание всего мира в том, о чем говорил апостол Павел: чтобы Бог стал всем во всем, чтобы Он пронизал всё Свое творение, как жар пронизывает железо, как тепло пронизывает человеческое тело. Поэтому нет такого существа или предмета, который был бы ничтожен в глазах Божиих и мог бы быть ничтожным в глазах людей. Мы не можем рассматривать природу и то, что существует вокруг нас, только как материал для нашей жизни. Много лет тому назад ко мне приходил исследователь из Америки, который поставил два вопроса. Один вопрос: «Что такое молчание?» Ну, я, будучи священником, мог наговорить сколько угодно о молчании, хотя молчать, может быть, и не умею. А вот второй вопрос был: «Что такое дерево?» И я ему ответил, как умел. А потом я этот вопрос поставил двум людям. Один — молодой богослов — ответил: «Дерево? Это строительный материал». Потом я задал этот вопрос полукультурной, ничем не выдающейся молодой девушке. И она мне ответила: «Дерево? Это же красота! Посмотрите, как оно растет. Послу­шайте звук дождя или ветра в ветвях и листьях! Это красота…» Я думаю, что мы должны научиться смотреть на дерево не как на строительный материал, а как на красоту, которая призвана себя перерасти, для того чтобы приобщиться к Божественной красоте.

Пожалуйста, выразите Ваше мнение по поводу участия женщин в развитии современной цивилизации.

— Во-первых, надо иметь в виду, что в роде человеческом сейчас, по меньшей мере, 50% женщин, поэтому игнорировать существование жен­щин совершенно безумно и бессмысленно. Второе — вопрос о Церкви. Церковь построена, к сожалению, по образцу Византийской империи, т.е. на власти и подчинении. Мне часто вспоминаются слова отца Софрония, который подвизался на Афоне, а окончил свою жизнь здесь. Он мне сказал: «Да, мы всегда думаем о Церкви как о пирамиде. И мы забываем, что Церковь — пирамида, стоящая на своей вершине, что те, которые имеют управление Церковью, руководство Церковью, должны быть ниже всех, и на них надо строить». И в этом отношении каждый, кому поручено служить в Церкви, должен быть слугой, рабом, а не властелином. У нас есть иерархическая структура, которая оправдана и нужна; речь не идет о том, чтобы ее не было, а о том, чтобы тот, кто занимает ответственное положение, был слугой других людей.

И еще, мы потеряли сознание того, что такое мирянин. Для нас миря­нин — человек, который принадлежит «миру», тогда как на греческом языке мирянин — это член тела Христова, народа Божия. И в этом отношении, какой бы у тебя ни был чин в Церкви, ты такой же член народа Божия, как любой другой. Я помню, как меня представляли на съезде, куда не пускали духовенство, и было сказано: «Владыка Антоний приглашен сюда как докладчик, он — мирянин в священном сане». Да, это — правда, человек остается членом всего общества. Поэтому надо, с одной стороны, осознать положение и роль тех, которые ответственно ведут Церковь, которые должны проповедовать слово Божие, учить и т.д. — но должны учить со смирением, как служители: мы ведь говорим о священнослужителях. И мы должны вновь осознать роль мирян, и в этой группе мирян должны осознать роль женщин. Есть как бы подвал, куда загнаны женщины, — а они такие же миряне, имеют такое же значение перед Богом. У нас есть равноапостольные женщины, у нас есть мученицы-женщины, у нас есть святые женщины всех разрядов и типов. Но это займет много лет и очень трудного труда. Мы должны к этому идти, потому что иначе мы проходим мимо чего-то очень важного. Мир, который построен по схеме мужского ума, неполноценен. Женщины должны внести в него свое.

Бог создал Адама, и сначала он был создан как полнота человека (это учение одного из святых отцов). По мере того, как Адам созревал из невинности, еще не оформленности в полноту человека, он пришел к тому моменту, когда в нем две стихии начали обособляться. И тогда Бог разделил его на мужчину и женщину. И когда Адам увидел перед собой Еву, он сказал: «Это кость от костей моих, это плоть от плоти моей». И не только в том смысле, что это как бы его физическая половина, а в том, что глядя на нее, он себя узнавал, — однако в том, чем он не мог быть одновременно. И мне кажется, что нам следует вновь уловить понимание того, что женщина и мужчина в совокупности составляют одного человека, но у каждого есть свои уникальные, специальные дарования, и они должны совместиться и сотрудничать для того, чтобы мир был Божиим миром.

— Я думаю, что технология не может решить этот вопрос, этот вопрос решается в нравственном плане. Самый простой способ решать кон­фликт — это раздавить противника. Но противники стали и сильные, и опытные, и получаются конфликты, неразрешимые силой. И мы должны научиться друг друга слушать, прислушиваться. Не для того, чтобы, пока один человек говорит, самому придумывать опровержение его слов, а прислушиваться с тем, чтобы понять его нужду и посмотреть, в чем я могу ему навстречу пойти. Это не всегда возможно в ситуации, где надо делать выбор. Но мы не привыкли друг друга слушать, мы не привыкли всмат­риваться друг во друга и слушать другого человека не как противника, а как человека, который в нужде, которому я могу помочь пониманием и соответственным действием.

В России растут тенденции сепаратизма, возрастает опасность отделения некоторых областей. Как Вы считаете, можно ли сказать некоторым «Иди с миром». Нужно ли идти на сокращение территории России во имя сохранения жизни людей?

— Я думаю, что возможно. Я думаю, что возможно сказать любой группе людей, которая хочет самостоятельности существования: «Иди с миром…» — именно с миром, а не с враждой в сердце, — и давай подумаем, как мы можем сотрудничать. Что, когда ты будешь свободен, когда у тебя будут руки развязаны, мы можем сделать совместно. Что вы можете сделать для нас и, что мы можем сделать для вас? И очень важно в такой ситуации, чтобы тому, который является «меньшинством», наиболее слабым, был поставлен вопрос так: «Ты нам нужен. Что ты для нас сделаешь? Ты можешь нас вдохновить своей культурой, ты можешь поделиться мыслями, которых у нас нет. Ты можешь сделать вклад, как бы ты ни был мал чисто территориально, в ту великую территорию, в тот великий национальный комплекс, который мы представляем собой…»

 Как Вы относитесь к тому, что некоторые государственные и общественные деятели стремятся к возрождению монархии в России ?

— Я думаю, что это нереально. Романовы были избраны русским народом, это была воля русского народа. Если дойдет до восстановления монархии, это будет сделано каким-то подавляющим большинством, но это не будет стихийным избранием нации. И туг вопрос будет в том, насколько данный человек способен занимать это место. Занимать место русского монарха, будучи рожденным и воспитанным в другой стране, — это большая проблема

В сентябре в Колумбийском университете в Нью-Йорке девять человек из Югославии, Болгарии, Румынии и бывших республик Советского Союза встретятся, чтобы пройти курс по Религии, Свободе и Правам Человека, Что бы Вы пожелали нам и какой вопрос выделили бы?

— Если ставить вопрос о религии, правах человека и свободе, то его надо ставить так, чтобы слово «религия» не первенствовало всё время, потому что права человека, свобода — понятия, которые относятся не только к верующим, — они относятся ко всем. Безбожник может быть так же одарен свободой, иметь такие же права, как и верующий. И когда мы настаиваем на том, что то или иное провозглашаем с точки зрения религии, мы этим отстраняем целый ряд людей. Кроме того, это неубе­дительно. Я работал во Всемирном Совете Церквей достаточно лет и знаю, что есть вопросы, которые всечеловеческие. И если вы верующий и эти вопросы решаете из глубины вашей веры, но, не внушая людям, что это религиозный подход, то вы можете что-то хорошее сделать. Если вы говорите с точки зрения религии, это разом отстраняет от вас целый ряд людей.

Большое спасибо, Ваше Высокопреосвященство, за встречу. Я постараюсь донести Ваши ответы до возможно большего сообщества людей. Мы в России знаем и любим Вас. Ваши проповеди духовно поддерживают нас. Позвольте пожелать Вам, досточтимый Владыко Антоний, доброго здоровья и сил на многие лета.