Какими мы вступаем в третье тысячелетие христианства?

Это слово митрополита Сурожского Антония, управляющего епар­хией Московского Патриархата в Великобритании, было произнесено в Лондоне 31 декабря 1987 г. — в ка­нун вступления Русской Православ­ной Церкви в год тысячелетия Кре­щения Руси. С тех пор прошло более десяти лет, и сегодня весь христи­анский мир готовится к празднова­нию 2000-летия христианства, ко­торое будет происходить в тече­ние всего будущего года. Мы решили опубликовать большой фрагмент проповеди одного из старейших рус­ский иерархов, поскольку в ней им были высказаны мысли, весьма важ­ные в период предстоящих церков­ных торжеств.

В начале проповеди владыка го­ворит, что, встречая юбилей, не­обходимо «задуматься вместе о всем том, что произошло на Руси, в Рос­сии за эту тысячу лет, и о том также, что произошло с западным миром за две тысячи лет христианства. Но сначала продумать заново — каждо­му за себя лично — собственное кре­щение: что с нами произошло? в ка­кой момент? как Благая Весть до­стигла нашего сердца, зажгла наше сердце пламенем?.. Продумать и то, какие плоды мы сумели принести в результате такого неописуемого со­бытия…

Как единому телу церковному, нам надо будет задуматься: чем мы были в этом окружающем нас мире, нашем мире? Были ли мы светом мира, рас­сеивающим тьму: потемнение ума, помрачение сердца? Были ли мы тем светом, который кладет предел де­лам тьмы? Были ли мы, каждый в от­дельности и все сообща, той солью земли, которая не дает человеческо­му обществу, человечеству прогнить и разложиться? Были ли мы присутст­вием Христовым, продолжением во­площенного присутствия Христа рас­пятого и восставшего из смерти ради спасения каждой человеческой души, ради обновления каждой человече­ской жизни, ради обновления жизни мира?..»

Далее владыка Антоний говорил о святых:

«Слава Церкви — ее святые. И вер­но: Церковь святится Богом, живу­щим в ней, и ответ Церкви Богу — ее святые. Святые российские — дейст­вительно ответ целого народа на весть о жизни, о красоте, о величии. Да, они свидетельствуют перед Бо­гом и перед всем миром, что Русская земля оказалась способной принять благое сеяние и принести святую и богатую жатву.

Но Церковь состоит не только из святых. По выражению преподобного Ефрема Сирина, Церковь — это так­же толпа кающихся грешников, кото­рые поняли величие своего призва­ния, поняли, что они призваны к свя­тости, поняли, какова любовь, пред­ложенная им Богом, и в сокрушении сердечном обратились к Богу с благо­дарностью, с изумлением, со слеза­ми, с любовью сначала мерцающей, а затем все разгорающейся; не тако­вы ли мы все?..

Но есть и еще одна сторона у Церк­ви: та сторона, которую видит мир, ко­торую мы сами можем видеть так яв­но в себе самих и в своей среде; тот аспект Церкви, который уже в ранние дни вырвал у апостола Павла слова о том, что имя Божие, имя Христово ху­лится, поносится из-за нас… На про­тяжении веков мы отстаивали истин­ную веру, ее не поврежденность и красоту; но жили ли мы согласно этой вере? И не является ли горькой исти­ной фраза о том, что можно быть ере­тиком делами в тот же момент, когда провозглашаешь правую веру на сло­вах? Можно ли возглашать Исповеда­ние Веры во время Литургии, произ­носить слова о том, что Бог есть Любовь, — и не быть явлением, присут­ствием Божественной любви в этом осиротелом, темном, горьком, изму­ченном мире — нашем мире? Сколь­ко молитв, которые мы возносим Богу, должны бы быть для нас не только обличением, но и осуждением, если мы только не изменим образ жизни и не станем иными!

Когда мы думаем об истории Рос­сии, можем ли мы поистине сказать, что христианство, пришедшее на Русь как свет, как свобода, как ра­дость, как новизна, действительно ох­ватило и покорило ее? Не будет ли справедливо сказать вместе с одним из наших писателей XIX века, что Русская земля была крещена, но не была просвещена? И можем ли мы, все мы, крещеные в Православной Церкви — но и во всякой другой Церк­ви — сказать, что мы стали так еди­ны со Христом, что только Христос и то, что Христово, имеет для нас зна­чение и мы мертвы для всего друго­го? Носим ли мы в себе мертвость Христову и силу Его Воскресения? Живем ли мы вечностью, свободны­ми от времени?..

Если подумать о русской истории, разве не видно, что предки наши, и наши современники — и мы сами — не оправдали ожиданий целого наро­да? Мы говорим об атеизме там; мы также говорим о секуляризации за­падного мира, но кто за это несет ответственность? Христианин — та­кой человек, которому Бог поручил сотворенный Им мир, когда почил в седьмой день и доверил мир челове­ку. Что мы сделали из мира, во что мы превратили его?! Войны, корысть, ненависть, страх господствуют из столетия в столетие. И кто может по­верить в Евангелие, если это только слова, слова, слова и, если, глядя на нас — на каждого в отдельности и всех вместе, —  никто не может уви­деть Евангелие в действии: любовь, всепрощение, смирение, чистоту, силу, Божию силу в человеческой хруп­кости?..

И вот, вступая в этот год, и мы, здесь находящиеся, наследники рус­ской духовной традиции, и те, кто в течение семидесяти лет, прошедших с революции, нес тяжкий крест давле­ния и подвергался уничтожению, — мы должны задуматься и поставить перед собой вопрос: какими мы всту­паем во второе тысячелетие русского христианства?

Это подготовит нас к встрече двухтысячного года христианства в мире. Мы должны задуматься: свя­тые — вызов нам, а подчас и боль­ше: то, как они жили, как они умели любить, нас осуждает. Молитвы, ко­торые мы произносим, обличают и зачастую осуждают нас. Евангелие, которое мы слышим и провозглаша­ем, — требование к нам и осужде­ние наше… Действительно ли мы — та благословенная толпа кающихся грешников, которые всей тоской сердца и души устремляются к Бо­гу? Готовы ли мы взглянуть в глаза окружающего нас мира, который об­личает нас в том, что мы окрали его, лишив того единственного, что мог­ло сделать из него град человече­ский, достойный человеческого ве­личия, потому что он мог бы вырас­ти в меру Града Божия? Да, безбож­ный мир обличает и осуждает нас, потому что мы его предали и про­должаем предавать…

И вот, переходя в новый год, произ­несем над собой суд сами, так, чтобы не оказаться вконец осужденными. Посмотрим на себя, произнесем суд и начнем жизнь заново, как свидетели врученной нам Благой Вести — сви­детели не только словом, но всем своим существом, целой своей жиз­нью.

И теперь помолимся словами мо­лебна, чтобы Господь простил нас за прошлое и вдохновил нас, то есть вдохнул в нас Духа Своего Святого, чтобы мы сумели строить будущее, чтобы мы были достойны Благовестия, возвещаемого нам, и способны передавать его дальше не словами, а, как говорит апостол Павел, явлени­ем силы Божией. Аминь!»

Опубликовано: «Русская мысль.» № 4298. 23-29 декабря 1999