Круглый стол. Подведение итогов

Протоиерей Сергий Овсянников: Друзья, нелегко подводить итоги, потому что итоги, наверное, не в количестве докладов, которые мы услышали. Было три дня очень напряженной работы, воспоминаний, попытки увидеть не только прошлое, но и будущее, попытки остаться в настоящем и присутствовать при живом слове Владыки. Как же нам сделать то, что было заявлено как попытка в объявлении о конференции о том, что надо сегодня, подводя итоги, подумать, что же нам делать без него и чего он, Владыка, ждет от нас всех.

От теории осмысления, от вслушивания в его слова нам следовало бы перейти к мысли о плодах, которые он принес, которыми он одарил нас, и которые мы должны нести дальше. Как то семя, которое пало в наши сердца и, как ни странно, нашло там почву, какое бы ни было это наше человеческое сердце, в какой бы степени оно ни было ожесточено, окаменевшее. В любом сердце слово Владыки или, точнее сказать, евангельское слово, донесенное до нас через него, нашло почву. И каким образом сегодня мы можем перейти от слова «он» к слову «ты» и сказать: «Да, ты, Владыка, нам много дал. Что же теперь мы можем тебе дать? Не только нашу любовь, не только нашу молитву, но, может быть, ту жизнь, приходскую жизнь, которой ты нас научил, передал, опыт царственного священства для мирян, который был и остается в тех приходах, которые ты начал, благословил, которым дал жизнь, помог пройти первые трудные шаги».

Возвращаясь назад, может быть, надо будет сказать что-то о хосписах, которые на самом деле не только здесь, в Москве, но и во всем мире, были его идеей. В своем докладе Ирина Яновна не успела об этом сказать, но, насколько я знаю, создание хосписов для безнадежных людей, для людей, которых исцелить физически нельзя, но  где пребывать с ними до конца этой жизни и до начала следующей жизни не только можно, но и нужно, начал человек по мысли Владыки, это была его любовь, которой он в какой-то степени научил нас.

Я буду благодарен всем за слова, за мысли. Жизнь на приходе, жизнь как жизнь христианская, прежде всего, литургия после Литургии — вот темы о плодах, о жизни, вот то, о чем хотелось бы сейчас поговорить.

     Священник Лев Большаков: Я из Карелии, из города Кондопога. Владыка, как тут много раз повторялось, не был богословом. Однако, если богословие — это свидетельство, то свидетелем в этом смысле он был самым могучим, и слово его было чрезвычайно действенным.

Я хотел упомянуть два момента личной встречи. Один момент — это во время богослужения, когда очень внятно было, как он не видит никого и частным образом не замечает. Я подошел к нему извиниться за неловкость, которую совершил во время службы, уже после причастия, и он так очевидно и прямо сказал: «Не беспокойтесь, я этого не видел». Такое научение было мне, как священнику начинающему, очень полезно, и так глубоко и важно. Это не просто вежливость: выручил человека из неловкости, а поучил очень хорошо. Ну, и потом была награда часовой беседой, которая тоже была не просто частный разговор, а опять свидетельство.

Очень важно было сегодня услышать об иконе Христа в центре храма.  В эти три дня мы несколько раз касались экклезиологического смысла служения и направления, в котором мы должны были бы понимать наследие Владыки. В центре его экклезиологии — Христос, и в этой связи оказывается, что его свидетельство и помощь духовная, утверждение, которое он мог совершить, может оказаться очень практичным.

Вы говорите о литургии после Литургии. Тут я могу тоже немножко свидетельствовать. На самом деле, естественно, особенно в новом приходе, как в нашем случае: служить, собираться, помогать…  Дети, старики, бездомные, наркоманы — понятно. Все это более-менее одинаково искренне всех заботит, далеко не всегда получается, людей нет, все ясно. Иногда имеешь дело с таким человеком, что руки опускаются, конечно, тошно бывает!

Но оказывается и другое. Оказывается, что на самом деле многое возможно, и тут корень делания — не человеческая жалость, не какая-то гуманитарная задача.  Корнем этого делания является глубина веры, которую проясняет опыт Владыки. Он умел прояснить опыт внутри нас, задать ему движение. Мы, не переставая, читаем Владыку уже лет двадцать, сначала в Петербурге, где наша община собиралась после Литургии и в иные вечера, и теперь, когда я служу в этой далекой провинции. Это не то что вдохновляет, это восстанавливает смыслы.

Полагаю, что сегодня не столько момент подведения итогов, как ни трогательно и чудно наблюдать личные встречи, но скорее поиски формулировки задания. Предстоит долгая работа. Систематизировать, формулировать, как-то в схему переделать опыт Владыки едва ли возможно, но были правы те, кто сказал в начале, что нам предстоит некая схоластическая задача. Нельзя только сердечно переживать что-то и знать для себя, надо нести в умы, надо уметь сказать другим. Мы — не владыки Антонии, мы не сможем сказать так, как он сказал, но сказать обязаны, сказать и делать что-то, чтобы  ввести его опыт в наше церковное делание.

А если говорить о словаре, то вначале немного удивляло частое повторение слова «дивно», слишком частое. Бывает у людей штамп речи, но, думаю, здесь не то, потому что в его экклезиологическом видении Христос, конечно, был в центре. И это был настолько лично пережитый и подлинный опыт, что он хорошо выражал себя этим словом. Мне однажды с ним довелось сослужить и беседовать, но это было уже после долгого слушания, чтения его текстов. И я думаю, в нашей Церкви сейчас многое создалось, пусть не слишком широко распространилось, под его влиянием. Так что есть ученики. А говорить об учении или не говорить об учении — дело другое…

Протоиерей Сергий Овсянников: На самом деле, конечно, надо знать, что именно делается на приходе у отца Льва, какая колоссальная работа ведется как литургия после Литургии. «Работа» в этом смысле действительно, может быть, очень неудачное слово, скорее служение, дело ближнему, а «ближний» в случае отца Льва — это и дети, и бездомные дети, и алкоголики, которые приходят, в себе открывают человека, и множество, множество иных вещей, как сейчас принято называть, «проектов».

И. Я. фон Шлиппе: Я с приходом отца Льва работала до того, как он стал священником. Великим Постом 1990 года мы встретились, на третий день моего первого пребывания на исторической родине, России. Так что я проследила, как человек, мирянин Лев Николаевич, стал священником, приехал по призыву двадцатки еще при советской власти в Карелию, а теперь у него в приходе более восьмисот человек. Причем это достигнуто на ровном месте, без каких-либо дотаций, без каких-либо денег, на энтузиазме и работе, деятельности. И для меня успех этой работы, в которой я участвую с огромной радостью, объясняется тем, что они, во-первых, живут литургической жизнью, во-вторых, читают Псалтирь, все по очереди читают, работники приходского дома в часовне целый день  читают Псалтирь, и это никто не знает, если не проследить, что метаются люди  каждые двадцать минут между домом и часовней.

Это мало кому известно, но именно на этом зиждется работа, а работа настолько огромная, что в конце концов она даже со стороны стала заметной. Отец Лев в этом году стал в Карелии первым «Человеком года». Правда, не за социальную работу, которой мы радуемся, не за спасение детей, не за спасение бездомных, не за кормление бомжей, и все такое прочее, а за строительство. По-моему, двенадцать храмов они построили без денег. Как это — непонятно, но вот построили, на людском энтузиазме. За это он получил звание. А социальная работа — она тем временем течет своим ходом, так же как и молитва, и строительство храмов на этом зиждется.

Протоиерей Сергий Овсянников: Я могу сказать, что содружество тех, кого собрал Владыка в свое время, действительно работает сейчас. Я пытаюсь вспомнить, что же отец Лев там делает такого грандиозного на самом деле. Вспомнил, что наш приход, Свято-Никольский храм приход в Амстердаме несколько раз собирал деньги на дела, которые там делаются. У нас такая традиция, что каждый пост, четыре раза в год мы собираем деньги на что-то, точнее, на кого-то. Всегда на конкретного человека или конкретный приход или конкретный детский дом, будь то в Грузии, будь то в Эритреи, будь то еще где-то. И насколько я помню, было два проекта как раз, два события для Карелии. Первое такое нормальное, на лесопилку мы собирали деньги, а второй раз — на корову. Им нужна была корова, чтобы, как у дяди Федора в мультфильме  о Простоквашине, она давала молоко детям. И я надеюсь, что корова дает молоко. Вот это и есть на самом деле литургия, в смысле литургическое служение, и благодарность, литургия как Евхаристия, благодарность Богу за то, что нам даны люди, за то, что нам дана корова, за то, что нам есть кому помогать, потому что нищий человек, по-настоящему нищий человек — это человек, которому некому отдать свою любовь. Нищий духом — это  тот, кто постоянно отдает и от этого только богатеет. И слава Богу, Владыка в какой-то степени научил нас быть нищими духом, отдавая свою любовь.

Протоиерей Владимир Архипов: Я обращусь не только к участникам круглого стола, но и ко всем. Я хочу сказать о том, что Владыка, он — впереди и, в тоже время, всегда рядом. И он так задел сердца некоторых людей, которые увидели в нем, несмотря на разницу в иерархии, несмотря на разницу в опыте и культуре, увидели собрата-единомышленника. Это очень сильное влияние оказывает на человека.

Я хочу сказать не о том, чем занимается наш приход, я хочу сказать о двух призывах, которые можно прочитать в жизни и в словах Владыки. Об одном из них говорил отец Петр на первой встрече. Я считаю, что это вопрос кардинальный — кардинальный для каждого из нас, для нашей Церкви, для нашей страны, а может быть, для всего человечества. Это — вопрос отношения к личности, по крайней мере на том уровне, на котором мне приходится встречаться, думать. Я вижу, что если вопрос этот не будет как-то поднят и решаем теми, кто заинтересован в развитии и духовности, и культуры, и человека, то ничего сделать невозможно. Если человек сам себя не уважает, если общество его ни во что не ставит, если личность сведена до абсолютного нуля, то он никогда не поверит ни в себя, ни в Бога, он не поверит ни в Церковь, ни во что, и все будет тщетно. И отец Петр правильно обратил на это внимание. Если взглянуть на все труды Владыки с этой стороны, то речь об этом везде и всюду: какова красота и сила личности человека. В одной из проповедей или бесед он приводит слова, которые сегодня в Евангелии читались: Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? То есть такова ценность личности. И Владыка везде об этом говорит, подчеркивает. Везде он говорит лично, лицом к лицу, глаза к глазам  человека, об этом тоже речь, в книжках — об этом речь.

И я хотел ответить на вопрос отца Сергия: что хочет от нас Владыка? К чему он призывает? Не знаю, кого и как он призывает, меня он призывает думать об этом, говорить об этом, решать этот вопрос — уважение к личности, наперекор всему, что происходит всюду и везде. Мне, конечно, могут сказать: как это мы, интеллигенция, не уважаем себя и не уважаем личность? Да, господа мои, мы очень в малой степени уважаем себя самих и окружающих, иначе, знаете, действительно, мы были бы в большей степени похожи на Владыку. А поскольку у каждого из нас в душе и там, в глубине, на самом деле нет того света, которым он светился, нет той простоты и прозрачности, через которую проходит свет Божий, значит, нам нужно думать об этом. Кто мы — священники или миряне, это не имеет значения. Я думаю, что у нас в этом дефицит огромнейший, по крайней мере, в нашей Церкви.

И еще об одном моменте я хочу сказать, который тоже расцениваю как призыв и как ожидание Владыки от каждого из нас. Все мы знаем о его честности перед собой, все знаем о его достоверности. И вот он говорит о сомнении. Как он замечательно говорит о сомнении! Люди боятся сомневаться, люди, если сомневаются, начинают тревожиться, впадают в уныние. На самом деле надо обратить внимание на его отношение к сомнению. Сомнение нам как бы говорит, бьет себя по лбу и говорит: «Эврика! Я нашел тупик. Я нашел, почему у меня пробуксовка в жизни. Оказывается, я не так понимал Бога, оказывается, у меня есть неточность в понимании самого себя, веры, Церкви и Бога». И сомнение ведет к победе, сомнение ведет к разрешению и к динамике, к росту, к выходу. Сомнение — не как поражение, сомнение не как потеря, сомнение не как неудача, а когда оно разрешается перед лицом Божиим, в предстоянии перед Богом, тогда это —– находка, это — открытие. Я думаю, что это тоже очень важно, по крайней мере, для меня это звучит как руководство к действию, как призыв к тому, чтобы людей поддерживать и помочь им понять, что сомнение означает жизнь. Когда человек говорит (это — характерная черта многих): «Никаких сомнений, мне все ясно» —  значит, наступает, приближается смерть.

Вот на эти две вещи я хотел обратить внимание: на то, что это — не воспоминания, не лирика, на мой взгляд, а громкий призыв к стремлению поднять всем нам  сегодня «Горе сердца». И второе, мне кажется: сегодняшнюю конференцию проводит любовь к Владыке, наши нежные к нему чувства.

И сегодня, когда говорил отец Виктор (Мамонтов), он — человек смиренный и поэтому все читал по листочку, но как мы все затихли, — вы обратили внимание? Как мы чувствовали, что над нашей конференцией распростерлось облако молитвы и любви и отца Виктора, и владыки Антония.

Я хочу выразить удовлетворение и благодарность за то, что конференция прошла именно так, потому что, значит, есть люди, которым владыка Антоний так близок, понятен и дорог. Я думаю, что его открытие для нашей страны еще впереди, если мы не «заговорим» его всевозможными докладами, а если будем впитывать его проповеди, в тишине и молчании вникать в его личность, а через него и во Христа.

Е. В. Белякова: Я хочу уцепиться за последнее слово. Боюсь, что нам не столько грозит заговорить докладами дело митрополита Антония, боюсь, что нам больше грозит сейчас затоптать то дело, которое он создал, потому что мы хорошо знаем по нашему российскому опыту, по опыту российской истории, как сохранение того, что создано, требует усилий. То хорошее, что создано, не растет само, оно требует от всех усилий для его поддержки, иначе оно будет просто затоптано.

От Владыки остались не только тексты, которые записаны присутствовавшими здесь людьми. Осталось еще его детище, его епархия. Опять же,  как ни странно, зависит во многом и от нас, которые, казалось бы, совсем далеко: что будет с этой епархией, т.е. удастся ли удержать ее традиции, удастся ли удержать тот свет, который был создан там, удастся ли удержать это удивительное единство епископа и мирян, удастся ли удержать этот действительно уникальный опыт, который нужен здесь, в России? Он действительно  востребован здесь в России. Станет ли он российским опытом или тоже уйдет, канет в вечность этот Китеж, так что мы будем вспоминать: да, была такая епархия, да, была такая жизнь, все это где-то там в писаниях… — или это станет сегодняшней жизнью? Поэтому я хочу поблагодарить тех людей, которые сюда приехали. Их приезд — действительно чудо. Они — носители этого опыта, и для нас это очень важно. Потому что можно слышать об этом бесконечно, но увидеть, увидеть этих людей, увидеть свет этих людей, не отпечаток света, а просто свет…

Позвольте от присутствующих здесь  — мне никто не давал такого права, но хотя бы от себя лично — поблагодарить тех, кто приехал из епархии, чтобы поделиться с нами этими воспоминаниями и донести свет митрополита Антония.

И. Я. фон Шлиппе: Как вы знаете, я сама подвизалась до прошлого года в этой епархии, я только скажу, что она не сразу оформилась. Началась она с маленького прихода, с одного священника и группы стареющих эмигрантов и их внуков. Среднего поколения, если вы помните, как Владыка говорит, не было, потому что нечего было ему ходить в церковь. Среднее поколение языка не знало, было занято работой и т.д. Наша епархия выросла благодаря усилиям Владыки, благодаря тому, что была работа, причем  работа по созданию не коллектива, а общины любви и совместного служения. Простите за красивые слова, но иначе я не могу это сказать.

Вот пример. Я в Россию послана Владыкой заниматься благотворительной, просветительской деятельностью. Приходит ко мне человек и говорит: «Я хочу креститься».  — «Почему?» — «Вот я смотрю, какие вы, как вы работаете, я читал книги Владыки, я хочу креститься. Что мне делать?» Я говорю: «Я спрошу Владыку». Еду к Владыке и спрашиваю: «Вот человек, живет в Ленинграде или где-то там, хочет креститься». — «А что ты сказала?» — «Я сказала, что спрошу Вас». — «А какой у этого человека будет тыл? Куда ты этого человека пошлешь?»

А мне этого человека некуда послать. Действительно, есть храм и там идут службы, но человеку, который читает владыку Антония, там нет места, понимаете, его съедят тут же, заклюют. Так что мне делать? Я с Владыкой говорила много раз на эту тему. Он говорит: «Тогда давай так: пусть человек крестится и в какой-нибудь храм ходит, стоит у стеночки, но пускай занимается распределением вещей, гуманитарной помощью, организацией курсов для родственников детей-инвалидов, чтобы было чем жить. Пускай в тюрьму, может быть, наймется работать, пускай занимается божественной работой, а потом образуется». И действительно, образовалось же, и не раз.

Вот самое-самое поразительное, что вырастает вокруг отдельных людей. Отец Лев -то уже был полностью посвящен Христу, когда мы познакомились, но его будущий приход, эти восемьсот человек Христу не были посвящены. И в нескольких случаях было так, что человек, который начал просто что-то делать  в том храме, куда он прибился, добился-таки оживления этого прихода.

У вас лично такой приход, чтобы человеку, который пришел к вере через чтение владыки Антония,  в нем было хорошо? Я вас не спрашиваю, я просто прошу подумать. Если такой — чудесно, давайте развивать это, если не такой — значит, тем более его нужно развивать. А цель этого — только создание крепкой общины, общины, которая не только приходит лоб перекрестить, и даже не только причаститься, но которая готова любить своего ближнего активно и деятельно, по мере своих сил. Я не говорю, что люди должны лекции читать, — можно полы мыть, можно в больницу ходить, там мыть и кормить людей, которые лежат на социальных койках, много чего можно сделать, возможностей без конца.

Когда начнешь деятельно что-то делать, совсем иной становится и твоя жизнь, и жизнь прихода. И нужно, чтобы люди были вместе в любви к Богу,  друг к другу и к ближнему. И тогда пойдет, — у нас пошло ведь.

В. Г. Степанчева:  Мне кажется, данная конференция раскрыла удивительные таланты многих людей, здесь собравшихся. Владыка Антоний объединил нас, и оказалось, что у нас своя община, свое содружество удивительное. Никто ведь не знал, не все знают друг друга. И люди разного уровня интеллектуального, эмоционального, социального так открылись. Это были удивительные минуты. Действительно, как слушали отца Виктора, какие откровения просто глубинные мы слышали о переживаниях, которые изменили жизнь и заставили поверить Богу, открыть высшую красоту. Это удивительные дни мы пережили с вами, удивительной красоты, доверия и такой искренности, которая, мне кажется, не забудется. И мне кажется, что надо такое содружество, объединение закрепить как-то, закрепить тем, что мы должны в трудные минуты иметь возможность как-то обратиться друг ко другу.

И к слову хочу сказать: отец Лев вообще-то был в приходе отца Василия Лесняка, который читал владыку Антония еще в машинописном варианте, я ему приносила от Елены Львовны. И когда Валентина Ивановна делала фильм «Встреча», то мы пришли к нему с просьбой, чтобы он помог, потому что это были трудные времена, и он дал деньги Валентине Ивановне на фильм. Поэтому все деньги, которые как-то даются, возвращаются, и все это идет по кругу. Так что спасибо всем, и это — замечательное содружество.

В. И. Матвеева: Отец Василий действительно дал деньги. Это было время дефолта, и нас хотели закрыть, и мы пошли к нему за благословением у богатенького прихожанина попросить деньги. А он вынул конверт, сказал: «Здесь миллион, и вот Вам на фильм». Я затрясла головой, потому что не могла говорить, и он так довольно резко сказал: «А я не Вам это даю, а владыке Антонию».

В. А. Москвин: Дорогие друзья, я очень рад, что конференция, которая проходит в нашем доме, здесь, в Библиотеке-фонде «Русское Зарубежье», была очень удачной и стала событием в жизни как нашей Церкви, так и, думаю, нашего общества, нашего нарождающегося гражданского общества. Я хотел бы поблагодарить всех, кто пришел сегодня сюда, приходит уже три дня на эту конференцию, поблагодарить всех, кто помогал ее организовывать, и сотрудников дома «Русское Зарубежье», и, конечно, сотрудников фонда и прежде всего Елену Львовну Майданович. Это — первая конференция, и, я уверен, что будет вторая и третья. Я хочу предложить, чтобы вторая, третья, последующие конференции проходили здесь, в доме «Русское Зарубежье».

А. И. Шмаина-Великанова: Два последних выступления удивительно созвучны в том отношении, что они говорят о будущем. Мы услышали два чрезвычайно важных предложения. Одно — предложение-приглашение Виктора Александровича, слово со властью: приходите к нам. Это необычайно важно. Другое, не менее важное, — не растерять друг друга. То реальное единство, которое создано Владыкой, которое, к глубочайшему сожалению, в обычной жизни не проявляется почти ни в чем, в эти три дня проявилось. Как его закрепить? Многие участники конференции уже выразили пожелание, чтобы подобные встречи не прекращались.

Поскольку я склонна к схоластике, то стремлюсь ввести все в академические формы. Для этого существует, может быть, не совсем отвечающая всем сторонам конференции, но все-таки довольно удобная форма рабочего семинара, посвященного обсуждению мысли, текстов владыки Антония. Семинар может включать и запись каких-то личных встреч, но все-таки не может, наверное, этим исчерпываться. Он может помочь не растерять друг друга. Даст Бог, будет вторая конференция. Мы ждем пожеланий, ждем конкретных указаний, порицаний, возражений, но, помимо этого, мы надеемся и на какую-то работу, на ее продолжение, а это возможно именно на рабочем семинаре.

В. А. Москвин: Я хотел бы пригласить и семинар в эти стены.

Протодьякон Петр Скорер: Вы уже много слышали мой голос, так что я постараюсь коротко сказать. Одна вещь, о которой еще никто не упоминал, это — бесстрашие Владыки. Это человек, который ничего не боялся. Мы знаем, что он не боялся смерти, он не боялся болезни, он не боялся боли. Я помню, один раз он должен был какую-то кнопку забить в стол, по-моему, в жертвенник, где он новое покрывало положил. У него молотка не было. Он положил свой палец на кнопку и ударил изо всех сил другой рукой и сказал: «Вот мой молоток». Вероятно, было очень больно. Это просто крохотный пример. Но в своем бесстрашии он тоже был человек, который бросил вызов всему обществу и всей Церкви, т.е. он был опасным человеком. И это, я думаю, очень важно не забывать. Как Ирина Яновна говорила, в Англии не все хотели его слышать по Би-би-си. То, что он хотел сказать, уже «устарело» в том обществе, где он жил. И я думаю, в этой стране тоже для многих он был и опасным, и неудобным человеком, и это нужно помнить, потому что любой великий человек, который несет правду Христову в этот мир, в конце концов так же является вызовом миру, как и Сам Спаситель, Который умер на кресте.

Здесь спрашивали, продолжается ли работа митрополита Антония в его епархии. Конечно, она продолжается, и мы не говорили здесь о том, что во многих других странах Европы его голос услышан, что его книги, как мы знаем, издавались на многих языках, что он много путешествовал. И во всех странах Европы, во всех странах мира, но особенно, я сказал бы, в Западной Европе у него есть не только его последователи, но, можно сказать, и его активные приходы, как у отца Сергия, например. И в самой Англии у тех, которые остались верными последователями митрополита Антония, тоже активные приходы, которые живут той жизнью, которую он нам преподал.

Я хотел бы в конце оставить вам один образ, который он так любил. Я помню, как он указывал на икону Преображения, и всегда ему нужно было иметь именно одно изображение — Феофана Грека. И он указывал, как преображенный Спаситель, лучи от Которого отражались, не только снисходили на Него от Господа Бога, но отражались непосредственно от Него на других людей. Но от этих людей, т.е. от апостолов, от Моисея и Илии, они отражались на природу, они отражались на всем, чего касались, т.е. они несли тот свет Фаворский, который каждый из нас должен нести. Так же мы можем являться отражением,  быть отражением того Фаворского света, который Владыка нес в себе, и прикосновение к нему должно отражаться на нас, и мы должны сиять этим светом на весь мир.

Протоиерей Сергий Овсянников: Спасибо, отец Петр. Мне сейчас пришла в голову мысль о том очень важном месте, какое играли в жизни Сурожской епархии епархиальные съезды и епархиальные конференции, которые сплачивали людей, помогали лучше узнать друг друга, узнать проблемы, боль и радость, и этой радостью можно было поделиться, т.е. конференция тоже является местом как бы внехрамового служения. И мы благодарим за то, что здесь, в каком-то смысле, тоже произошло внехрамовое служение, которое нас всех объединило, и предстоятелем которого в очередной раз стал владыка Антоний. Это то, что он и его епархия, его детище передало дальше, другим приходам, то, что происходит, насколько я знаю, во многих приходах и в России, не только в Англии, не только, скажем, у нас в Амстердаме, в Голландии. Живой пример того, что делаем мы, совсем рядом. Я должен сейчас улетать очень быстро именно потому, что следующий уикенд, начиная с пятницы, наш приход — не весь, к сожалению, но, скажем, половина прихода, это  120 человек — отправляется за город, мы будем жить в месте, которое здесь, наверное, называется турбаза, т.е. довольно скромно, но тем не менее в условиях, позволяющих нашему приходу жить три дня вместе. Сто двадцать человек — это не так мало. Мы выезжаем туда с детьми и будем общаться, разговаривать. Темой этого уикенда будет «Жизнь с Богом сейчас»: как это возможно, что это значит, как возможно что-то делать в Церкви, не только как бы отделываясь свечкой, а по существу. Это мы будем обсуждать, естественно, спрашивая в очередной раз владыку Антония, обращаясь к его книгам, обращаясь к его мыслям, обращаясь к его образу, потому что он всегда в этом отношении помогает. Насколько я знаю, это в какой-то степени, большей или меньшей, делается на некоторых приходах и здесь, в России. А уж что делается всюду, так это — паломнические поездки, которые на самом деле тоже можно было бы использовать, создав эту особую форму общения. Не просто трястись в автобусе, вспоминая какие-то песни детства, а использовать этот момент для собрания прихода или для собрания центра, активного центра прихода, обсуждая или читая не только житие того святого, к которому совершается паломничество, но и обсуждая свою собственную жизнь, свое собственное место: а где ты, Адам? И, конечно, совместные праздники. На Пятидесятницу весь приход после службы отправляется на пикник, каждый берет что-то с собой, с рюкзаком мы  отправляемся в лес. После каждой Литургии обязательно — чай, кофе или суп, т.е. Литургией жизнь на приходе не кончается, она продолжается. Это и в Лондоне, это и у нас, это во многих других приходах. Давайте об этих формах тоже подумаем.

Священник Александр Егоров: Я хотел очень коротко поделиться просто некоторыми впечатлениями, размышлениями. Как-то много лет назад мне посчастливилось познакомиться с трудами, услышать голос митрополита Антония. И на меня это произвело тогда огромнейшее впечатление. По интонации, по тембру голоса, по тому, что он говорил, было полное ощущение, что через него глаголет Дух Святой. К сожалению, я не был в Англии, мне не удалось с ним повстречаться, с ним говорить, но вы с ним общались, вы — те самые живые камни, в которые он вдохнул свет жизни, благодать Духа Святого, вы приняли в себя эту благодатную энергию. И я с огромнейшим удовольствием, просто с духовным наслаждением слышал вас, слушал вас, наблюдал за вами, потому что из ваших глаз, из ваших уст источалась та самая энергия, которую владыке Антонию дал Господь. Вы — живые преемники, живые носители той самой благодати. Это — удивительнейшая вещь. И я думаю, что можно много говорить об учении, о его наследии, но главное наследие — это вы, потому что вы — живые носители, потому что сами вы можете убеждать своей любовью, своим присутствием, своей деятельностью, тем, что вы есть. И то, что вы в себе несете  его дух, — это  самое главное, а что происходит на приходах — это уже через вас все Господь устроит, все Господь устроит.

И поэтому, безусловно, за то,  что состоялась здесь, в Москве, эта конференция, за то, что мы все здесь, вам огромнейшее спасибо. Для нас всех это — великое откровение, потому что мы чувствуем тоже свою сопричастность с тем Божественным светом, который нес Владыка. И мне думается, что очень важно понять: все, что он говорил, это было на самом-то деле не просто проповедь, это была исповедь, это была постоянная, непрерывная исповедь, глубокое размышление о том, как он как человек, как его душа касалась этих благодатных пластов, и как он терял это состояние… И поэтому мы так же легко и глубоко понимаем все, что он хочет нам сказать, и его проповедь не абстрактна, она не какая-то умозрительная, а это то живое, что мы сами в себе чувствуем и переживаем. Это — удивительное откровение и чувство сопричастности с жизнью Духа Святого, с Его движением во мне самом. И то, о чем говорил преподобный Серафим Саровский, о том же говорил владыка Антоний, потому что они говорили об одном, о том, что это стяжание Духа Святого должно быть, собственно говоря, всей нашей жизнью. Это — живое учение о движении, о жизни Духа Святого в нас самих.

Огромное вам спасибо. Храни вас всех Господь!