Молитва – путь к богословию
Мы живём в современном, очень суетливом мире, постоянно торопимся, боясь опоздать на учёбу, работу или просто на электричку, тратим при этом много сил и энергии… Жизнь, таким образом, несется и проносится в нас, а часто и мимо нас, как разноцветный поток ощущений, желаний, страстей; мы готовы расстраиваться из-за сущих пустяков, ничтожных по своему содержанию, они нас одолевают, пыль жизни засоряет нам глаза, а всё вокруг перестаёт иметь свою ценность, и в результате мы сбиваемся с пути и теряем всякий смысл своего существования. Может ли, живущий по такому образцу человек, не то что быть богословом или молиться, но хотя бы на какой-то момент просто остановиться, подумать, проанализировать себя, свои поступки, свою жизнь? Живущий так человек попросту утрачивает этот высокий дар, он теряет способность молиться, он отпадает от Бога, отрывая себя от Источника вечной жизни, и оказывается беззащитен перед лицом зла, которому не может противостоять[1]. Так Иван Александрович Ильин описывает состояние современного человека.
Но прежде чем говорить о молитве и ее роли в жизни богослова, скажем несколько слов о самом богословии.
Само понятие богословия в Церкви установилось не сразу. Отцы и учителя Церкви позаимствовали этот термин у язычников, где богословами именовали тех, кто учил о богах, и придали этому термину иной смысл. В настоящее время существует три основных понятия «богословия»: первое, как Божественное Откровение или слово Бога о Самом Себе и сотворенном Им мире; второе – учение Церкви или конкретного богослова о Боге и третье – богословие как наука[2].
Если же мы обратимся к святоотеческим творениям, то увидим, что святые отцы часто придавали этому термину иной смысл. Самым известным, пожалуй, является изречение святого Евагрия Понтийского: «Если ты богослов, то будешь молиться истинно, и если истинно молишься, то ты богослов»[3]. Блаженный Диадох Фотикийский говорит, что «ни один из Божественных даров так не воспламеняет сердца человеческого и не подвигает его к возлюблению Его благости, как богословствование»[4]. Можно приводить много таких примеров, но для нас важна их мысль – богословие очень тесно переплетается с внутренней жизнью того, кто хочет им заниматься, это не наука в современном понимании слова, а образ жизни и, как говорит святитель Григорий (Богослов) в первом слове о богословии: «Любомудрствовать о Боге можно не всем; потому что способны к этому люди, испытавшие себя, которые провели жизнь в созерцании, а прежде всего, очистили, по крайней мере, очищают и душу, и тело»[5].
Как же достигнуть состояния внутренней чистоты или хотя бы попытаться стать на этот путь? Ответ можно найти в Евангелии: «Сей же род изгоняется только молитвою и постом» (Мф 18:21). Молитва. Обычно в нашем понимании молитва ассоциируется с утренним и вечерним правилом, на которые у нас, обычно «не хватает времени», это еще и церковные службы, правило ко Причащению, т.е. набор текстов, предложенных нам Церковью, которые мы должны неукоснительно вычитывать и исполнять. Всем, например, знакома ситуация: «Не прочитал последование ко Причащению, поэтому не иду причащаться». Таким образом, молитва, как бы выбивается из ритма нашей жизни и скорее его нарушает, чем способствует более упорядоченному ее течению. В свою очередь, митрополит Антоний говорит о нераздельности молитвы и жизни.
Нам часто кажется, что согласовать молитву и жизнь невозможно, однако это происходит как раз от неправильного ее понимания. Мы думаем, будто жизнь наполнена суетой, а молитва состоит в том, чтобы где-то уединиться, забыть всех и вся, забыть о нашем ближнем и о нашем человеческом положении. И это неверно. Это клевета на жизнь и клевета на саму молитву.[6] Разумеется, привычная нам молитва, которую мы совершаем утром и вечером, которая состоит из чтения молитвословий по тексту или наизусть и сопровождается осенением себя крестным знамением и поклонами, является таковой в собственном первоначальном смысле. Такая молитва есть начало нравственно-духовной жизни любого христианина и поэтому знакома всем. Тем не менее, несмотря на распространенность такой молитвы, она далека от совершенства, ибо часто её нарушают посторонние мысли и чувства, и с такой молитвы люди только начинают свой подвиг[7]. Нас же интересует молитва, понимаемая несколько иначе.
Господь знает прежде нашего прошения, что нам нужно (Мф 6:8), и здесь мы можем стать в тупик – зачем тогда существует так много молитв? Да, молитв существует очень много, но эти молитвы, по словам митрополита Антония, были составлены святыми, не академически, за письменным столом с мыслью о том, как лучше поговорить с Богом, а вырывались из человеческой души в трагические или радостные моменты его жизни. Они вырывались так, как бьет кровь из раны. Ярким примером является Пятидесятый псалом: царь Давид вдруг осознал, что стал причиной смерти другого человека, у которого он отнял жену, и вот эта мысль, как нож, ударила его в сердце.
Первое, на что следует обратить внимание, что в каждой молитве есть что-то, что принадлежит нашему опыту, но также есть много того, что многократно нас превосходит. Поэтому когда мы читаем молитвы, то в первую очередь мы должны быть честными перед Богом и перед тем святым, чьи слова произносим, иначе наша молитва превращается в ложь, в попытку убедить Бога в том, что в нас живут те чувства, которых мы никогда не переживали. Святой Феофан Затворник по этой причине советует продумывать молитвы, пытаться вникнуть в их смысл – это большая работа, требующая определенных усилий и времени.
Второй важный момент, можно сказать, вытекающий из предыдущего, – это наше отношение к окружающим нас людям. Митрополит Антоний приводит пример из своей жизни, который очень хорошо дает понять, о чем идет речь. Будучи подростком, он поссорился с товарищем и, когда вечером захотел произнести молитву Господню, ему стало понятно, что он не может честно сказать: «прости меня, как я прощаю». Он обратился к своему духовнику, и тот ему сказал: «А в чем тут проблема? Когда дойдешь до этого места в молитве, то честно скажи, Господи, Ты моих долгов не прощай, потому что я не прощаю своему товарищу и никогда не прощу». Разумеется, будущий владыка так молиться не смог, но через некоторое время этот вопрос разрешился – он все-таки смог простить своего ближнего. Но в течение всего этого времени духовник наставлял его, чтобы он продумывал отношения со всеми людьми, которые его окружали, и научился прощать их от всего сердца так, как мы этого просим у Господа[8].
Святитель Игнатий Брянчанинов также говорит, что прощение всех обид без исключения, даже самых тяжелых, есть непременное условие успеха в молитве[9]. Поэтому во время молитвы в первую очередь играет роль состояние нашего сердца и нашей души, а не внешнее положение и количество вычитанных молитв.
Третий момент, который хочется отметить, – это время. Как уже было сказано – мы постоянно торопимся, у нас нет времени: утром рано встал, умылся, поел, собрался и побежал на работу, вечером пришел уставший, еле добрел до дивана, а там и спать пора, ведь утром снова рано вставать на работу… Но почему уделить своему телу целое утро мы можем, а на Бога времени не хватает? Когда мы готовимся к встрече с любимым и дорогим для нас человеком, то готовы и ночь не спать, только бы достойно подготовиться. В случае с Богом у нас получается примерно следующее: «Господи, я умылся, позавтракал, оделся, достал зонтик, мне пора выходить, пожалуйста, приди и быстренько благослови меня»[10].
Таким образом, мы постоянно спешим, бежим вдогонку за временем и все равно не успеваем. Однако нам нужно знать, что гнаться за временем бессмысленно, потому что время бежит к нам, а не от нас, чем бы мы ни были заняты. Если человек торопится навстречу следующему часу, то он зря теряет силы. Час итак придет, время же, которое употребляется на волнительную подготовку к нему, можно было бы использовать более продуктивно, чем попусту волноваться. Так и в молитве – вместо того чтобы молиться здесь и сейчас всей сердечной глубиной, наши мысли устремлены куда-то вперед: не видно ли уже плода нашей молитвы? Это то же самое, что земледелец посадил бы траву и каждый день смотрел – не проросла ли травка? Но он знает, что семена посеяны и теперь время ждать.
Чтобы нам научиться справляться с таким нашим внутренним временем, можно делать определенные упражнения, которые заключаются в том, чтобы просто ничего не делать и ни о чем не думать. Когда у нас появляется пять минут свободного времени, вместо того, чтобы суетиться и думать, чем бы их заполнить, надо просто сесть и ничего не делать – это не так просто, как кажется. Просто сесть и сказать себе: «вот я сижу, вокруг тихо и ничего не происходит, потому что и нечему происходить, а я сижу перед лицом Божиим», и так пробыть перед Ним какое-то время. В голову сразу полезет масса мыслей о незаконченных делах, но в этом и вся трудность – справиться со своим телом, научиться расслабляться в тишине, вслушиваться в тишину и обрести внутренний покой[11].
«Будь всем, что ты есть, делай всё, что ты можешь; а время…в твою пользу работает, оно к тебе течет, оно мимо тебя проходит, спереди назад, и дойдёт до места, которое тебе нужно»[12]. То есть мы должны понять: наша молитва – это разговор с Богом, самым дорогим для нас Собеседником, и в тот момент, когда мы решили к Нему обратиться, нам необходимо, подчинив себе разум и сердце, всецело обратить их к Господу, вот почему так важно уметь остановиться, подождать, настроиться на молитву. Если у нас встреча с любимым человеком, то кроме него для нас никого не существует, что же человек по сравнению с Богом? Бог хочет именно наше сердце: «Сын мой! отдай сердце твое мне» (Притч 23:26).
Это ведь так важно – суметь отдать Богу частицу себя, посвятить Ему если не всю, то хотя бы часть жизни, но честно, искренне, со всей самоотдачей. Почему мы часто думаем, что не способны на такое? Что это могут только «сильные» люди? Если внимательно всмотреться, от нас требуется совсем немного, всего один, один уверенный шаг навстречу Господу, и вот мы уже вполне способны искренне сказать: «Для меня жизнь – Христос, и смерть – приобретение» (Флп 1:21).
Ответы на вопросы
Вопрос из зала: Скажите, пожалуйста, какие нужны условия, чтобы богословие стало путем к молитве.
М. Ковалев: Я даже не знаю, какой здесь может быть обратный путь, потому что путь к Богу у каждого человека свой. Кто-то, увлекаясь богословием, приходит к Богу, а кто-то может уйти от Него. Многие говорят о том, что молитва и аскетическая жизнь – путь наиболее правильный. В частности, об этом говорит митрополит Каллист, а также наместник Ватопедского Афонского монастыря архимандрит Ефрем (Куцу). В частности, в беседе с семинаристами архимандрит Ефрем тоже высказывал такую мысль: как вы можете заниматься богословием и богословскими науками, если вы не будете молиться и пытаться идти к Богу таким путем.
[1] Ильин И. А. Возвращение. // Книга раздумий. Изд. Белорусского Экзархата Московского Патриархата. Минск, 2012, С. 264-279.
[2] Протоиерей Олег Давыденков. Догматическое богословие: Учебное пособие / М.: ПСТГУ, 2013, С. 6.
[3] Евагрий Понтийский. Творения. Слово о молитве. «Мартис» — М., 1994, С. 79.
[4] Диадох Фотикийский, блаж. Подвижническое слово. 67 // Добротолюбие: В 5 т. Т 3. СТСЛ, 1992. С. 44-45.
[5] Свт. Григорий Богослов. Слово 27, против евномиан и о богословии первое или предварительное. Творения. ч. 3. Изд. 3. М. 1889. С. 5.
[7]Митрополит Антоний Сурожский. Жизнь и молитва — одно. // Труды. Книга первая. 3-е изд. М., «Практика», 2014. С. 823-825.
[8] Митрополит Антоний Сурожский. Беседы 2000-2001 гг. Молитва. // Труды. Книга вторая. 3-е изд. М., «Практика», 2014. С. 52-55.
[9] Игнатий Брянчанинов, свт. О молитве. Аскетические опыты. Т. 1. М.: «Ковчег», 2005. С. 158 -188.
[10] Ср.:. Митрополит Антоний Сурожский. Жизнь и молитва — одно. // Труды. Книга первая. 3-е изд. М., «Практика», 2014. С. 823-825.
[11]. Митрополит Антоний Сурожский. Молитва и время. // Школа молитвы. Клин: Христианская жизнь, 2011. С. 323-324.
[12] Там же. С. 329.