О Епархиальном съезде
Среди гостей ежегодного съезда Сурожской епархии был священник Русской Православной Церкви из Литвы, настоятель храма в г. Клайпеде, отец Илья Шапиро. Он делится своими впечатлениями о съезде и о его участниках·.
Прот. Сергий Гаккель: Отец Илья, вы находитесь сейчас в Великобритании и участвовали в нашем епархиальном съезде, который проходил в Оксфорде. Это наш епархиальный съезд, т.е. он в каком-то смысле выражает жизнь нашей епархии. Что вы заметили на этом съезде, что, скажем, отличает нашу епархию от вашей?
Прот. Илья Шапиро: Прежде всего, на мой взгляд, это состав прихожан. Да, здесь подавляющее большинство — интеллигенция, и те вопросы, которые обсуждались, фактически — вопросы, которые могут глубоко интересовать преимущественно интеллигенцию.
В отношении самого съезда могу сказать, что на меня он произвел очень сильное впечатление очень разумной организацией и замечательными докладами. Особенно запомнился доклад владыки Василия. Основной лейтмотив доклада — это диакон в православном богослужении…
Прот. Сергий Гаккель: Скорее — диаконат не только в богослужении, но и в православной жизни!
Прот. Илья Шапиро.: Да, точнее было бы так сказать. И общение, живое общение людей, пестрый национальный состав, пестрый состав даже в плане каких-то интересов, и замечательно, что была такая возможность, что люди друг с другом делились. Я, в частности, участвовал в семинаре, который назывался “Русские за границей”. Этот семинар, конечно, раскрыл какие-то проблемы, которые становятся все более знакомыми. Да, мы за границей. Нам трудно, наше общение с Матерью-Церковью, с нашим духовным центром затруднено, но опыт, как эти проблемы решаются здесь, в Великобритании, мне кажется, был бы очень ценен и для нас. Да, действительно, здесь порой не хватает литературы на русском языке. Да, у русских здесь есть тяга к своим корням и понятно, им милее служба на церковнославянском языке, но они нормально и естественно воспринимают то, что существует здесь на самом деле. И естественно воспринимается служба на английском языке, и я, например, не чувствовал никакой преграды, когда я, может быть, впервые в жизни услышал и присутствовал и причащался на службе, которая шла на английском языке.
Прот. Сергий Гаккель: Как вы уже заметили, и вам по вашему опыту в Литве не трудно заметить, что у нас общение с архиереями совершенно естественное, совершенно простое. С ними можно спорить; я сам высказывался против некоторых точек зрения митрополита Антония в течение своего доклада, как вы заметили. Я думаю, что это можно найти не во всякой епархии Русской Православной Церкви или вообще Православной Церкви…
Прот. Илья Шапиро: Владыка Антоний уже давно говорил о том, что священник есть слуга, по выражению, кажется, святителя Григория Двоеслова, раб рабов Божиих: и еще в большей степени это касается архиерея. Было бы великим счастьем, если бы везде в России мы в какой-то мере приобщились тому опыту, который вы имеете, этого тесного, воистину братского общения со своими архипастырями. Это действительно чудо, когда на тебя смотрят, как бы желая узнать: что для тебя сделать? как тебя любить?.. Невольно возникает ответное аналогичное стремление.
Фаина Янова: Владыка, иногда людям, приезжающим сюда из России, кажется, что Великобританская епархия и Вы лично так далеко от них, здесь так все гладко, спокойно, что Вы не очень замечаете, что происходит в России. Оправданы ли такие слова и такие мысли?
Митрополит Антоний: Я думаю, нет, не оправдано. Это не оправдано с двух сторон. Во-первых, у нас за границей не все просто. А во-вторых, я очень многое знаю из того, что происходит в России. У меня там личные дружбы, я в России бываю, я читаю журналы и книги, которые издаются, встречаю людей, и знаю очень многие из проблем, которые сейчас мутят Русскую Церковь или, может быть, даже раскачивают ее, как буря морская раскачивает корабль.
Фаина Янова: Что касается Великобританской епархии — насколько она оторвана от Русской Православной Церкви в России?
Митрополит Антоний: Думаю, нельзя говорить о том, что она оторвана, потому что всем сердцем, всей душой не только русскоязычные, но и иноязычные члены нашей епархии хотят принадлежать духовной традиции России, в отличие от греческой, румынской, сербской или какой бы то ни было другой. Мы хотим быть здесь русским православием. Это значит, что мы с большой разборчивостью вдумываемся в то, что представляет собой русское православие. Мы читаем святых отцов, читаем российских духовных писателей. Большую роль своими многочисленными писаниями для нас играет святитель Феофан Затворник. Теперь для некоторых людей большую роль начал играть святитель Игнатий Брянчанинов. Мы хотим быть вкорененными в российскую традицию, но это не значит, что мы должны стать как бы “русским огородом” за границей. Мы посещаем Россию, я сам, как многие знают, бываю в России, отец Михаил сейчас часто бывает в России, преподает классическое, традиционное русское церковное пение, которое в России во многих приходах потеряно, и мы его приносим теперь туда.
Фаина Янова: Вы сказали, что ни Вам лично, ни членам английской, Великобританской епархии не безразлично, что сейчас происходит, как развивается Русская Православная Церковь в России. Что Вы видите, что Вы наблюдаете?
Митрополит Антоний: Я наблюдаю разделенность, которая меня очень смущает, — разделенность на разных планах. Во-первых, бросается в глаза разделенность, в пределах самой Церкви, политических направлений. Эти политические направления иногда отделяют приход от прихода. Люди разных приходов себя считают чуждыми друг другу, забывая, что вся политическая тематика — это временное, это искание, но еще не находка, и что мы все едины во Христе; что если нас что-то на земном плане друг от друга разделает, то это грех, греховность наша.
С другой стороны, православная мысль в России за последние семьдесят с лишним лет не имела возможности развиваться и расцветать, находить новый язык для выражения извечных истин. И сейчас и на этом плане порой происходят некоторые смущения. Например, недавно мне рассказали, что одному нашему священнику некое высокопоставленное в Церкви лицо посоветовало не распространять знания о Владимире Николаевиче Лосском, потому что он-де не во всем православен… И когда был поставлен вопрос: в чем же? — была приведена цитата, вырванная, неполная и, в конечном итоге, клеветническая: будто Лосский сказал, что Христос на кресте принес Себя в жертву Отцу и сатане… Этого он никогда не говорил, тут полфразы отрезано. Это страшно похоже на то, что рассказывали об агитаторе еще ленинских времен, который в лекции говорил: как может человек верить в Бога, Который сказал — и он цитировал, будто первый псалом говорит, что “путь праведных и путь беззаконных погибнет”. Он отрубил начало фразы; в псалме сказано: “Знает Господь путь праведных, и путь нечестивых погибнет”.
И с другой стороны, очень легко, не зная людей, их клеймить и считать, что они просто перестали быть христианами. У нас в России колоссальная путаница, например, в понятии об экуменизме. Экуменизм сейчас многими считается компромиссом. Это неправда! Мы пошли на общение с инославными не для того, чтобы создать какой-то компромисс, который бы нас сблизил, а для того, чтобы быть свидетелями Истины в среде, которая изначально разделяла полноту православия и от нее отпала. Я думаю, что наша роль, между прочим, и в том, чтобы быть среди инославных голосом Истины. Мы не делаем никаких уступок в вере. Мы совершенно ясно и, вероятно, более резко, чем некоторые наши представители из России, говорим о разнице, которая существует между нами и католиками, меду нами и протестантами. Но одновременно мы видим все богатство, которое сохранилось в них, видим, как они живут достойно того меньшего, что они исповедуют, тогда как мы часто не живем достойно того величайшего, что проповедуем.