О монархии и канонизации Николая II и царской семьи

Монархия, несомненно, не является единственной формой госу­дарственного строя, которая приемлема для христианина или для верующего вообще. В свое время, в древности монархия была силой, соединяющей, объединяющей весь народ вокруг одной лич­ности, стоявшей за одну идею: идею православной Руси, и за един­ство русского народа, объединенного одной культурой. В этом от­ношении монархия была знаменем единства. Впоследствии, когда и культура, и Церковь, и политический строй начали расходиться, когда появились новые и политические и общественные течения, вопрос монархии стал по-иному. Та абсолютная монархия, которая представляла собой единство народа с Церковью, единство русской культуры, единство государства, уже устарела в абсолютном ее смысле; и конечно, поднятый при Александра П вопрос о консти­туционной монархии был выходом. Этот выход соединил бы, с одной стороны, обновление всего русского общества и всех отношений сословий, и с другой стороны сохранил бы идею единства народа, объединенного именем одного человека, который заботился о своем народе, который любил этот народ, который свою жизнь для него был готов отдать. Меня очень поразило в одном из ре­чений императора Николая I, которого считают солдафоном и не­чутким человеком, то, что он раз сказал о монархии: что роль монарха — так устраивать жизнь своего народа, чтобы весь народ был обеспечен, благоустроен и мог /бы/ заниматься духовной жиз­нью… Вот это был бы идеал монархии.

На деле в наше время встали очень многие проблемы, которые такой монархией — абсолютной или даже «слегка» конституционной — не решаются. Вот мое отношение. В  глубине души — да, я монархист, в том смысле, что я верю в единство личности, представляющей целый народ, но не властвующей, а отдающей свою жизнь за него. И в этом отношении император Николай П это вы­полнил. Он был слабый правитель, он сделал много ошибок, многое можно критиковать в его деятельности, но одно можно сказать о нем: он считал себя всецело представителем перед Богом своего народа, и считал, что его роль заключается в том, чтобы этому народу служить. И когда этот народ от него отказался в лице какой-то небольшой кучки революционеров, он счел, что его роль — остаться со своим народом, страдать с ним и умирать за него. Святой Иоанн Златоуст сказал в одном из своих сочинений, что всякий человек может править, управлять, но только царь может умереть за свой народ. И вот это выполнил Николай П. В этом его величие, которое как бы снимает те недостатки, те слабости, то, в чем можно его упрекать с точки зрения политической или общественной. Он свою душу, т.е. свою жизнь положил за тех лю­дей, которых он считал вверенными ему Богом, — неверующий мог бы сказать: судьбой.

Его канонизация — дело спорное в том отношении, что в ней, как мне кажется, сыграла роль не только религия, не только виде­ние величия царской семьи перед смертью, но и политический мо­мент. И поэтому его канонизация может восприниматься или не восприниматься до времени, пока не выкристаллизуется до конца его образ, пока не будет продуман, пережит и изучен его образ как человека. Поэтому, мне кажется, что мы имеем полное право с одной стороны служить по нем панихиды, молиться, чтобы Гос­подь после многострадальной жизни и страшной смерти дал вечный покой, победную радость царской семье. Но когда мы совершаем панихиды, мы молимся не только о них, мы молимся о всех тех, которые за тысячелетие русской истории жизнь свою положили на поле брани, за тех, которые погибли в русской смуте, молимся, не разбираясь, в каком они были лагере, согласно распоряжению, а не только желанию патриарха Тихона; мы молимся о тех, которые погибли в пучине морской, о тех, которые умерли от болезней, погибли на горьких работах, обо всех, которых как бы представлял собой русский царь.

Заграничная церковь канонизовала императорскую семью. Я думаю, что всякий человек, который единодушно с ними так переживает судьбу царской семьи, имеет право им молиться. Издревле существовало в Православной Церкви местное почитание святых. Так же мы можем отнестись к канонизации царской семьи. Подвижники, которые были известны в том или ином краю, и не  известны на всех просторах русской земли, почитались святыми местно. То же самое относится ко всей Православной Церкви. Есть святые, почитаемые в одном месте, и неизвестные в другом. Так же мы можем относиться к канонизации царской семьи. Одни считают их святыми, совершают им молебны, молятся им. Другие считают их подвижниками, многострадальными, страдальцами за землю русскую, и совершают панихиды. Но в панихиде мы не только молимся о том, чтобы Господь дал вечное упокоение тому или дру­гому лицу, мы свидетельствуем о том, что этот человек или эта семья не напрасно прожили, что они были светом, что они зажгли в нас любовь и благоговение, что эту любовь, это благоговение мы Богу приносим как их славу вместе с нашей молитвой.