О прощении. Париж

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

В сегодняшнем послании апостол Павел нас призывает прини­мать друг друга так, как принял нас Христос. И я хочу обратить ваше внимание на две вещи. Во-первых, Христос нас принимает без разбора. А во-вторых, Он принимает нас и не требует отчета, не ставит нам условий.

И вот две вещи, которые мы не умеем делать и, в которых мы так непохожи на Христа, Которого мы называем Своим учителем и наставником.

Христос умеет прощать, но прощать не так, как прощаем мы. Вспомните притчу о блудном сыне. Слова сына: «Отче, дай мне те­перь то, что бы мне пришлось получить после твоей смерти» – ведь, в сущности, значат: «Старик, ты зажился на земле, твоя жизнь мне не нужна, она мне только помеха; сговоримся: Умри! Забуду о те­бе, сойди с моего пути, а я (буду жить, как будто тебя больше нет)»… И после этих слов он уходит. И вот приходит время, ког­да он испытывает на себе точно то, что совершил он над отцом; пока у него было богатство, люди его любили, его окружали; ког­да он оказался без ничего, люди без одного слова ему сказали то же самое, что сказал он отцу: «Теперь ты нам не нужен; ты для нас никакого значения никогда не имел, а только то, чем мы могли от тебя поживиться»… И когда он это понял, тогда действительно до него дошло, на опыте, то, что он сделал над отцом. Он вошел в себя, покаялся и пустился в путь… И он готовил целую исповедь: «Отче, я согрешил на небо и перед тобой; я больше недостоин называться твоим сыном; но при­ми меня хотя бы как одного из твоих наемников»… И шел он, и шел он к отцу, называл его отцом, и знал, что недостоин быть сыном…

Но смотрите, что сделал отец: когда он еще был вдали. Отец его увидел, и он не стал его ждать у дверей, не стал выжидать момента, когда тот в стыде, в позоре, в покаянии бросит­ся к его ногам, признается во всем. Не стал ждать его унижения для того, чтобы великодушно его простить, и на пробу, как мы это делаем часто, его принять. Он побежал навстречу; он обнял его раньше, чем сын одно слово сказал; и когда сын начал говорить, он ему дал сказать только начало: «Отче» — да, он признал, что у него есть отец, хотя он над ним совер­шил нравственное убийство: сойди с моего пути, чтобы тебя не было… он дал ему сказать: «Я согрешил на небо и перед тобой» – это, правда; «я недостоин называться твоим сыном» — тоже прав­да; но тут его отец остановил; потому что недостойным сыном он ему мог быть, а добрым наемником НИКОГДА; отец оста­ется отцом; он никогда по отношению к нам не согласится стать хозяином. И вот, как принял отец блудного сына: достаточно было того, что сын вернулся, чтобы отец поверил искренности его раскаяния…

Не так мы поступаем; мы требуем извинения, мы требуем полного признания; мы говорим, что мы еще посмотрим: вот на про­бу я тебя обратно возьму — другом, мужем, женой… Не так поступает Христос; Он не требует ни одного слова о том, что было на стране далече; Ему достаточно: ты пришел, ты вер­нулся — значит всё, что было тогда, это было кошмар, это было сон; мы теперь проснулись; мы теперь в жизни, а не в безумном сне…

Часто, когда мы думаем о прощении, мы говорим — вот, я прощу; как бы мне забыть? Не надо забывать! Если бы мы могли забыть то, что случилось, мы непременно вернулись бы к тому, что было. Надо помнить; но не той злой памятью, которой мы помним. Мы помним так, что: вот человек, с которым мы теперь примирились, однако в наших отношениях где-то еще трещина, где-то возможна неправда, где-то теснится возможность ссоры. Не так надо помнить. Надо помнить, что если человек против нас со­грешил, то, значит, он в чем-то слаб, значит, где-то он уязвим, и человеческими отношениями, и бесовским воздействием; и вот это надо помнить, чтобы изо всей силы и ценой собственного покоя, собственного благополучия, его защитить от этого; не вспоминать ему, что было, а помнить, что здесь у него слабое место, и его целить и защищать.

Если бы мы могли так прощать, то мы прощали бы крепко и навсегда; мы не прощали бы потому, что мы надеемся, что человек переменился; а прощали бы для того, чтобы окутанный поддержкой и укрепленный любовью, он мог бы перемениться, если Бог даст. Мы его приняли не потому, что он унизился перед нами, а просто потому, что он к нам пришел, проявил это смирение и доверие; и, наконец, мы помнили бы, помнили бы с болью душевной, что случилось, чтобы никогда больше этого человека не поставить в то положение, в котором он спот­кнулся, пал и разбился…

Вот, подумайте об этом; так нас принимает Христос и так мы призваны друг друга принимать. Мы часто гордимся над теми, кто нас унижает: они слабы и пали, мы крепки — устояли; так по­мните другие слова Писания: вам, сильным, надлежит носить тя­готу слабых… И вот если это помнить, тогда можно переменить­ся и [исцелиться] и тогда, может быть, наши человеческие отно­шения хотя бы похожи станут на то, как нас носит Христос…

Аминь.