О семье и браке. Беседа 9

Раньше чем мы проследуем дальше, я хочу обратить ваше внима­ние на два выражения, которые находятся в молитвах, произносимых сразу после возгласа «Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа» в начале службы венчания. Это слова совершенная любовь и целомудрие.

О какой любви здесь идет речь? Мы все говорим, что мы друг друга любим, но это слово покрывает столько понятий и так часто выражает такие слабые, шаткие чувства, мгновенные настроения. Но вот что говорит апостол Павел о подлинной любви. Указав, что у лю­дей разные призвания и разные дары, он говорит: Ревнуйте о дарах больших, и я покажу вам путь еще более превосходный /того, о чем я говорил/. Если я говорю языками человеческими или ангельскими, а любви не имею, то я медь звенящая и кимвал звучащий. Если я имею дар пророчества и знаю все тайны, и имею всякое познание и всю ве­ру, так что могу и горы переставлять, а не имею любви, то я ничто. И если я раздам всё имение мое и отдам тело мое на сожжение, а люб­ви не имею, нет мне в том никакой пользы. Любовь долготерпит, ми­лосердствует, любовь не завидует, любовь не превозносится, не гор­дится, не бесчинствует, не ищет своего, не раздражается, не мыслит зла, не радуется неправде, а сорадуется истине; любовь всё покры­вает, всему верит, всего надеется, всё переносит. Любовь никогда не перестаёт (I Кор. 12, 31 — 14, 8).

Разве это не замечательно? Разве не стоит жить ради такой любви и для такой любви? Не только в надежде, что ее когда-либо осуществишь, а в постоянной борьбе за то, чтобы именно такая лю­бовь в каждом из нас восторжествовала. Чтобы любовь рождала терпе­ние, то есть такую ласковую, внимательную теплоту к другому, ко­торая позволяет переносить всё то, что он собой представляет, и всё то, что может случиться из-за него. Любовь не раздражается: она внимательна к тому, что происходит в жизни, в сердце, в нервах другого человека. Любовь всему верит: она открыта доверию, она не подозрительна; она на все надеется: когда всё, как будто, к крушению идет, надежда горит ярким пламенем, и любовь способна спасти и умирающие дружеские или любовные отношения. И любовь ни­когда не перестаёт: даже когда другой тебя разлюбит, когда другой от тебя отвернется, любовь остаётся любовью, только, как я говорил прошлый раз, вместо того, чтобы быть ликующей, торжествующей ра­достью, эта любовь делается состраданием и острым, порой горьким, страданием, криком души: Боже, спаси его! Он не знает, что он де­лает!..

И другое слово я хочу упомянуть; это слово целомудрие. Цело­мудрие мы большей частью понимаем, в плане телесных отношений друг со другом. Целомудрие начинается гораздо раньше, чем начнутся какие-нибудь телесные отношения между мужем и женой. Целомудрие заключа­ется в том, чтобы на другого человека смотреть и увидеть в нем ту красоту, которую Бог в него вложил, увидеть образ Божий, увидеть такую красоту, которую нельзя замарать, увидеть человека в этой красоте и служить тому, чтобы эта красота всё росла, ничем не была запятнана; целомудрие заключается в том, чтобы с мудростью хранить цельность своей души и души другого человека. И в этом смысле целомудрие лежит в основе брака, не только душевных отноше­ний, но и телесного взаимного отношения, потому что оно исключает грубое отношение, голод, жажду телесного общения, а превращает самое телесное общение в благоговейное соединение двух людей, ко­гда соединение тел является как бы завершением той любви, того единства, которое живет и горит в сердцах и в жизни двух. Целомуд­рие не только совместимо с браком, целомудрие является основой брака, когда два человека могут друг на друга смотреть и видеть взаимную красоту как святыню, которая им доверена и которую они должны не только сохранить, но довести до полного ее совершенства.

Опубликовано: Таинство любви: Беседа о христианском браке. СПб., 1994.