О Страшном Суде

Предупреждение о суде, предваряющее Прощеное Воскресение, — преддверие Поста. Вот что составляет сегодняшнее наше стоя­ние перед Богом. Ничто нечистое не войдет в Царствие Божие. И только совместимое со святостью Господней, с высотой приз­вания человека, с таинством Божественной любви — только это войдет в Царствие Божие. И мы ставим себе вопрос: в чем, как его достичь? Христос нам раскрывает сегодня первую ступень этого восхождения, не последнюю. Если мы не научимся человеч­ности, если по отношению друг ко другу мы не будем людьми, то нет нам пути в Царство Божие.

Вот о чем говорит сегодняш­няя притча: открывается дверь в вечность, в обожение, в то, чтобы стать, по слову Писания, причастниками Божественной при­роды; открывается же эта дверь, если человек станет человеком, пожалеет, сумеет сострадать, полюбить. А если мы не пройдем этой дверью, то мы как воры стараемся пройти через стену в Цар­ство, которое нам всё равно останется закрытым. Только если мы осознаем, что стоим перед судом, что стоим перед реальным, грозным, беспощадным судом — потому что судит не Бог, а осуждает нас наша жизнь, наша совесть, правда или неправда наша, — только тогда можем мы опомниться. Обо многом мы горюем, а одно только страш­но — это грех: отпасть от Бога и отпасть от людей, умереть для Бога, умереть для людей. Это единственное страшное. Всё осталь­ное пройдет: горе пройдет, страданье пройдет, жизнь на земле пройдет — это останется. И вот если бы нам сознавать остро, с болью, как глубоко врезается жало греха и как оно смертно, смертельно, тогда мы могли бы начать исправляться, на­чать жить. Но мы это ощущаем только мгновениями, когда вдруг нас как огнем, обдаст, когда мы почувствуем, что нас гложет ужас и страданье, и пустота разверзается. Современный человек часто легко относится к словам Евангельским о вечном мучении, о чер­ве неумирающем. Да разве это не то, что мы уже знаем на опыте, когда вдруг почувствуем грех, и как огнем нас прожжет? Или ког­да из года в год мы познаём наше бессилие его победить, и как червь это нас гложет, гложет, и мы не умираем? И если мы только могли бы осознать, как страшен грех, как страшно отпадение, как страшна внутренняя смерть, не внешняя — мы могли бы на­учиться прощать другим, жалеть других. Если мы только могли бы чувствовать как это страшно, тогда всё остальное было бы для нас так второстепенно; что нас обидели, что нас обошли, что нас ранили, что нас забыли, что нас ненавидят — всё мож­но было бы вынести, но перед ужасом своего и чужого греха мы не могли бы устоять. Было бы слишком страшно думать о себе и, познав это на себе, — о другом, о смерти не временной, освобож­дающей, торжественной, а о той страдной смерти вымирания, кото­рому нет конца. Если бы мы могли понять, что единственное страшное — это грех, и что когда человек нас обидел, унизил, обошел, оскорбил, он себя ранил так страшно, что всей нашей жалости ма­ло, всего нашего сострадания мало, всего ужаса нашей души мало, всей нашей молитвы мало, чтобы испросить ему прощения, исцеле­ния, милости, спасения! Пока мы не познаем своего греха, что грех — это убийство и смерть над собой, мы не сумеем никого ни­когда простить. Вот почему это чтение Евангельское сегодня пред­варяет Прощеное воскресенье. Если в эти дни мы не войдем в себя, если мы не переживем огня неугасимого, червя неумирающего, суда неумытного, тогда никого мы не простим, никого мы не сможем пожалеть до собственного мучения, до смерти, до разрыва души, не сумеем пожалеть тогда и не сумеем простить. А Пост перед на­ми стоит, и пророк Исаия говорит: «Какой пост угоден Богу?» Словами Господними он говорит: надо не то, чтобы мы принимали сетующее выражение лица, не то, чтобы мы склоняли головы, не то, чтобы мы пеплом посыпали себя, не то, чтобы мы одевали кровную покаянную одежду, а чтобы мы разрешили всякий союз не­правды, т.е. чтобы всякий узел, который нас неправдой завязал с человеком, с людьми, с жизнью, развязали бы, чтобы выпустили мы пленных на свободу, тех, которых мы в колодки забили, чтобы мы сами себя освободили от этих уз, освобождая от них и других. Свяжите эти три образа суда, о котором предупреждает Господь: страшного, неумытного, неумолимого суда, потому что здесь речь не о том, чтобы сказать: «Ну, да, прощаю», а о том, чтобы чело­век мог принять прощение, стать иным, стать чадом Божьего Цар­ства. Свяжите это с тем прощением, которое нам всем надлежит друг другу дать, и с тем, каков должен быть Пост не внешний пу­стой, а глубокий выход на свободу чад Божиих. Аминь.