О священстве. Беседа 6

Я думал, о чем нам говорить, и подумал, что может быть мы дошли до момента, когда можем подумать, как конкретно совершать исповедь. Как тебе приходилось исповедоваться ты знаешь, я не знаю. Но я тебе могу только сказать то, что, во-первых, явствует из требника, во-вторых, то, чему я научился за эти годы. Я думаю, что первое: не надо спешить. Сколько бы ни было народа в очереди, каждый человек должен исповедоваться, сколько ему нужно и как ему нужно. Это не значит, что надо человеку давать болтать или рассказывать лишнее, но нельзя человека прерывать: Де, за вами очередь стоит, поспешите немножко.

Второе: мне кажется, что никогда не надо начинать исповедь, не помолившись с человеком. В требнике есть целый ряд молитв и их, конечно, больше, чем можно выполнить с каждым человеком, когда я у тебя целая очередь стоит, но что можно сделать, это помолиться коротко, но спокойно, так, чтобы человек вошел бы в себя, раньше чем он начнет говорить, потому что исповедоваться ему нужно из собственных глубин. Если он не уйдет хоть сколько-то в эти глубины, он будет от головы говорить, сердце его не растает. И вот мне кажется, что надо помолиться. Есть уставные молитвы, обычные вступительные молитвы, есть тропари «Помилуй нас, Господи, помилуй нас…» Есть покаянные молитвы. Иногда, мне кажется, не надо слишком долго молиться, потому что человек приходит, готовый сказать что-то. Если очень долго с ним молиться, это отстраняет то, что он хочет говорить, и к тому моменту, когда ты кончил молиться, он уже остыл, он больше не может из порыва души сказать. Поэтому что я делаю обычно: я читаю молитву: «Господи, иже Пресвятого Твоего Духа…» один раз и потом «Сердце чисто созижди во мне, Боже…» и так далее, до момента, когда кончается эта часть молитвы, и потом я всегда говорю то поучение, которое находится в требнике: Чадо, Христос невидимо стоит перед тобой… Я немножко видоизменяю порядок, потому что в молитве конец: если ты не все скажешь, то сугуб грех имаши. Я это оставляю на середину и перевожу на конец, что если исповедуешь чисто, то тебя простит Сам Христос… чтобы кончилось надеждой, а не угрозой. Это самочиние. Но я думаю, что это более полезно, чем человека как бы ошарашить тем, что: берегись, если не так скажешь, то тебе и прощения не будет. Дальше я даю человеку помолчать немножко. Если он молчит долго, это бывает, значит, что он не знает, начинать или не начинать, но немножко ему надо дать помолчать. Если он не начинает говорить, я спрашиваю: что же у вас на душе, что вы хотели бы исповедовать? И мне кажется, что надо человеку дать все высказать, что он только хочет сказать, не перебивая по возможности. Ты спрашивал, можно ли вопросы ставить. Я избегаю ставить вопросы, слушаю всем умом или сердцем, сколько у меня его там есть, стараюсь воспринять то, что говорится. Когда человек закончит исповедь, если что-нибудь в его исповеди мне кажется неполным или недосказанным, я ему говорю: вот вы сказали то-то, но, к сожалению, я не мог вас понять, вы сказали так, что вы сами это понимаете, но до меня это не дошло, можете немножко объяснить? Но не так: что дескать вы от меня хотели скрыть, так я все-таки добьюсь от вас прямого ответа. А так что: я не смог понять, причем «понять»: слова я понимаю и головой, вероятно, понимаю, но где-то чего-то … Что касается вопросов, я думаю, что надо их оставлять напоследок, потому что иногда бывает, что человек говорит, люди не пишут свои исповеди, они говорят, они говорят, как вспомнится, то есть не по чисто умственного признаку и порядку, а как у них в душе это клубится. И порой он теперь не досказал, а немножко дальше в исповеди он скажет все что нужно для того чтобы ты понял то, чего он еще не сумел договорить в начале. Поэтому я думаю, что надо человеку дать возможность говорить Богу все, все, что он хочет и потом, если нужно, то есть если нужно для твоего понимания, чтобы ты ему что-то ответил, или если нужно для того, чтобы он был более правдив, можно поставить вопросы.

Теперь, вопросы это особенная тема. Если ты возьмешь требник, то там вопросник есть, — причем, такие вопросы, которые ставить просто невозможно. Невозможно их употреблять, но вместе с этим старые священники, которые за границей были, часто начинали с такого экзамена: Отче наш можете сказать? Символ веры знаете? Вы женатый человек? Прелюбодейство совершали? Вы неженатый человек? Вы себя оскверняли?.. И в этом порядке. В результате человек не может больше исповедоваться, потому что, во-первых, я знал таких людей, которые говорили: я больше не ходил на исповедь, потому что считал, что вопросы, которые мне были поставлены, сплошное оскорбление, как можно такую вещь спросить, не зная меня вовсе? Но вопросы, которые относятся прямо к исповеди, я думаю, можно ставить.

Как на это все отзываться? Это очень трудно сказать, мне кажется, то есть мне трудно сказать. Я большей частью слушаю и разные элементы исповеди, которые человек преподносит разрозненно, большей частью организуются в другом порядке, чем он их представлял, и я отвечаю на его исповедь, как бы соединяя различные элементы, которые иначе разрозненны были бы. Очень трудно тебе пример дать.