О вере и о крещении. Часть 5

Мы говорили о крещении, и я хочу продолжить нашу беседу и прибавить кое-что к тому, что уже было сказано. Я хочу посмотреть с вами чин крещения, потому что  есть среди нас такие, которые не были крещены, но есть и такие, которые были крещены, но в малые годы или при таких обстоятельствах, что им не удалось вникнуть в то, что над ними совершалось. И вот я вам напомню, что первое действо в чине крещения, это то, что называется в церковных книгах чин оглашения. И тут надо дать вам некоторые объяснения. Когда я говорил об оглашенных, я говорил о людях, которые еще не крещены, но которые внутри себя услышали зов Божий,  либо потому что они вдруг прорвались в собственные глубины и почувствовали, что эти глубины настолько бездонны, что ничто земное не может их заполнить, и что только нечто большее чем земное  может удовлетворить внутренний голод. Есть такие люди, которые  пришли к вере, потому что встретили человека, который сиял таким светом, который передавал им сознание такой глубины и интенсивности внутренней жизни, что они задумались: откуда у него это может идти? и либо спрашивая его,  либо приглядываясь к нему, они обнаруживают, что этот человек свою глубину, свою интенсивность, тот свет, который он излучает, из веры в Бога и из молитвенного общения с Богом. Есть люди, которые встретили Бога через Евангелие, либо непосредственно, когда эта книга попала им в руки, и вдруг то, что говорил Христос и что Он Собой представлял, их так потрясло, так вдохновило, что они захотели стать Его учениками,  стали вчитываться в Евангелие, стали ставить перед собой и перед другими людьми вопросы, и постепенно обнаружили, что Тот, Который говорит, не только мудрый, опытный Учитель, — что Он Сам Бог, говорящий с ними со страниц Евангелия. Есть такие, которые были потрясены проповедью того или другого человека. Это бывало в течение истории с множеством людей. Иоанн Кронштадтский был один из тех, кто мог вдруг прорваться в чужую душу, раскрыть, распахнуть ее, начать в ней новую жизнь. Но как бы то ни было, все эти люди стояли в притворе в ожидании момента, когда они могут соединиться со Христом, и соединится не только как верующие, которые вступают в общество, а как люди, которые делаются едиными с Тем, Кто является их Богом и их Спасителем. В этот период оглашенные должны были над собой глубоко задуматься, взвесить всю свою жизнь, поставить перед собой вопрос о том, способны ли, готовы ли они войти в это таинственное, невыразимое общение с Самим Живым  Богом. Что в них есть такое, что этому препятствует? И человек стоял  перед судом собственной совести, человек стоял перед судом других людей, которых он раньше не слушал, но к которым теперь он начал прислушиваться, потому что они нечто ему говорили о нем самом, чего он сам  не мог уловить; и наконец перед судом слов Божиих. Это целый процесс, когда человек должен постепенно прорваться из сети греха на свободу. И когда человек уже доходил до такой степени,  что он над собой произнес суд, себя познал постольку, поскольку способен познать себя, тогда Церковь перед ним ставила вопрос о том, что он стал, технически говоря, если так можно выразиться, оглашенным, то есть человеком, о котором можно сказать: да, этот человек услышал зов Божий, этот человек уже  сделал внутренний выбор, теперь как бы этот внутренний выбор сделать конкретной реальностью и привести его к крещению, то есть к совершенно новому взаимному отношению со Христом. И вот такой человек, мужчина ли, женщина ли, приводился в храм в момент,  когда вся община уже собралась. Теперь часто крестины являются как бы частным делом, семейным делом, но в ранние годы крестились люди, как бы, не только во Христа, но и в общину. То есть вся община принимала данного человека и вся община делалась ответственной за его будущую духовную судьбу. Вы сами понимаете, что человек может выбрать добро или святость, но что это не сразу ему дастся, что у него будут взлеты и падения,                      если нужно, на руках пронести до времени, когда он сам снова стянет на ноги. И тут совершался целый ряд действий, о которых я коротко упоминал прошлый раз. Первое действие было действие общины в лице священника, который обращался в Богу о помощи для данного человека. Основа такого подхода в том, что человек,  который вне Бога, находится во власти всех злых сил мира, и человеческих, и невидимых бесовских сил; и для того чтобы отречься от зла, человеку нужна помощь и поддержка Самого Бога, потому что  отказаться от зла беззащитно — немыслимо. И вот священник совершал — и сейчас совершает — крестное знамение над тем, который сейчас делается оглашенным уже на пороге крещения, и берет его под защиту Церкви и под защиту Христа.

Когда я говорю о Церкви, я должен немножко это разъяснить. Мы часто думаем о Церкви как о месте, где мы собираемся или как об общине человеческой, которая во имя Христа собрана в данном месте. Но  Церковь — нечто гораздо большее, и об этой Церкви идет речь, когда мы говорим, что священник от имени Церкви обращается  к Богу или что защита церковная дается человеку. Церковь — это богочеловеческое общество. Это общество, о котором Христос сказал: Где двое или трое собраны во имя Мое,  Я посреди них. В этом отношении это общество, в сердцевине которого находится Сам Христос, живой, победивший смерть после распятия и воскресения. Но Церковь, как мы знаем из Евангелия, не сосредоточена только на Христе, потому что Христос послал Церкви Духа Своего, Духа святого, Который обитает в Церкви, Который является как бы ее дыханием, жизнью, силой, и Который дается каждому человеку на помощь. Вы увидите из дальнейшего, что  после крещения помазуется человек святым миром и делается как бы храмом Святого Духа, сделавшись перед этим членом, живой частью Тела Христова. И во Христа и Духе Святом мы соединены с Богом Отцом. Но Церковь является человеческим обществом не только в нас грешных, но и во Христе. Христос истинный Бог, стал тоже истинным человеком, реальным человеком и в Нем мы видим первого человека, единственного Человека, Который в Себе осуществляет полноту того, что человек собой представляет: человеческой святости и  единства с Богом. Поэтому, когда мы говорим о том, что Церковь берет под свою защиту того или другого человека, или те или другие обстоятельства, мы говорим не о какой-то общине, которая верит, или верит наполовину, или верит и отпадает от своей веры, а об этом таинственном обществе, в котором человек и Бог соединены воедино, которые, с одной стороны, уже дети Божии и, с другой стороны, в процессе становления, которые уже как бы в Царстве Божием, пришедшем в силе, но вместе с тем каждый из нас прогрессирует или отпадает и в процессе становления. И вот священник произносит: О имени Твоем, Господи Боже истины, и единороднаго Твоего Сына, и Святаго Твоего Духа, возлагаю руку мою на раба Твоего (тут называется оглашенный), сподобившегося прибегнути ко святому имени Твоему, и под кровом крыл Твоих сохраниться. Отстави от него ветхую прелесть (т.е. прельщенность), исполни его веры в Тебя, надежды и любви, чтобы он уразумел, что Ты единый истинный Бог, и Единородный Твой Сын, Господь наш Иисус Христос, и Святой Твой Дух. И дай ему во всех заповедях Твоих ходить и угодное Тебе сохранить, ибо если сотворит это человек, он будет жив в них. Напиши его в книге жизни Твоей, соедини его стаду наследия Твоего, да прославится имя Твое в нем, и возлюбленного Твоего Сына, Господа нашего Иисуса Христа, и животворящего Твоего Духа. Пусть  будут очи Твои взирающие на него милостию всегда, уши Твои готовы  услышать глас моления его. Возвесели его в делах его рук, во всяком роде его, да исповесться Тебе и поклоняется, и славит имя Твое великое и вышнее, и восхвалит Тебя всегда, во все дни жизни своей. Это молитва, которая произносится при оглашении. Церковь просит Бога взять этого человека под Свою защиту, потому что сейчас будет происходить нечто очень страшное. Во-первых, священник от имени Спасителя Христа обратится ко всем темным силам зла, сатане и всем силам его, и прикажет силой Христа, благодатью Святого Духа, единством Божьего народа со своим Богом всем силам зла отойти от того человека и дать ему возможность исповедовать Христа бесстрашно и безопасно. Тут четыре молитвы, довольно продолжительные, которые  я не все вам прочту, но сущность которых в том, что силой и именем Христовым приказывается всем злым силам отойти от данного человека.

Господи Саваоф, Боже Израилев, исцеляяй всякий недуг и всякую язву, призри на раба Твоего, взыщи, испытуй, и отгони от него все действа дьявола, запрети нечистым духам, отгони их и очисти дело рук Твоих, и острое Твое употребив действо, сокруши сатану под ноги его вскоре, и дай ему победу на него и на нечистых его духи, яко да от Тебя милость получив, сподобится бессмертных Твоих таин, и славу Тебе возслет Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и во веки веков. Аминь. И до этого читалось два заклинания, где отгонялся и прогонялся бес и силы его темные. И затем священник дует в уста, на чело и на грудь этого  человека и просит Бога: Изгони из него всякого лукавого и нечистого духа, сокрытого и гнездящегося в сердце его, духа прелести, духа лукавства, духа идолослужения и всякого лихоимства, духа лжи и всякой нечистоты, действуемой по наущению диаволю, и сотвори его овцой словесной святого стада твоего, честным членом Церкви Твоей, сыном и наследником Царствия Твоего, да по заповедям Твоим жительствовав, и сохранив  печать нерушимую, и соблюд ризу нескверну, получит блажества святых во Царствии Твоем. Вы, может быть, обратили внимание на то, что здесь все эти молитвы обращены к Богу и Отцу, и мы молимся не как отдельные грешники, а мы молимся вместе со Христом, движимые Духом Святым, в силе и благодати Святого Духа и в силе и благодати Христа, победившего зло на земле. И после того как было сказано это страшное, грозное заклинание, только тогда человек, который приходит ко Христу, может ответить на следующие вопросы. Первый вопрос:  Отрицаешься ли сатаны, и всех дел его, и всех ангел его, и всего служения его, и всей гордыни его? Сказать это, не будучи под защитой Бога и окруженный благодатью церковной, безопасно человек не может, потому что если он был бы один, как в единоборстве с сатаной, он был бы побежден. Но тут он может сказать из недр Церкви, какой я вам ее представил, и под защитой Христа и вдохновением Святого Духа. И ответ: Отрицаюсь! И второй, и третий раз ставится этот вопрос. Потому что человек может в какой-то момент, вдохновленный каким-то переживанием, сказать: Да, отрекаюсь! — а потом испугаться и пожалеть. Три раза ему ставится этот вопрос; и в древности он ставился в три последующие дня, не то что подряд, как мы сейчас делаем, чтобы дать человеку время глубоко задуматься и вдуматься в то, что он совершает. И напоследок ставится ему еще вопрос: Отрекся ли сатаны? — Отрекся. И три раза ему ставится этот же вопрос. А дальше ставится вопрос: соединяешься ли со Христом? Потому что отречься от зла — это одно, соединиться с добром — это другое; отойти от темных сил — это одно, соединиться со Христом со всем тем, что это значит, со всеми требованиями, со всей  ответственностью, которая возлагается на человека — дело другое. И ставится трижды этот вопрос: Сочетаваешься ли со Христом?  То есть: соединяешься ли ты с Ним, делаешься ли как бы четой с Ним? И ответ: Сочетаваюсь! Три раза ставится этот вопрос; и наконец: И веруешь ли Ему? — Верую как Царю и Богу. Веру тут надо  понимать как бы в полном объеме этого слова. С одной стороны, как уверенность в невидимом, с другой стороны, как верность Тому, Которому ты отдаешь свое слово и, с Которым соединяешься. И тут человек произносит Символ веры. Я не буду с вами разбирать Символ веры, это надо было бы сделать отдельно, но сущность его в том, что мы исповедуем Бога — Творца, Спасителя и Преобразующего Духа — и что мы верим в Церковь в том масштабе, в котором я вам ее попробовал описать, исповедуем крещение во оставление грехов, чаем, то есть надеемся на  воскресение мертвых и на будущую жизнь.  В древности это опять-таки повторялось три раза. Мы это делаем один раз, потому что подготовка у нас сейчас другого рода. И после того как человек последний раз произнес:  Сочетаюсь Христу, ему говорят:  И поклонись Ему. И человек кладет земной поклон со словами: Поклоняюсь Отцу и Сыну и Святому Духу, Троице Единосущной и Нераздельной. И как бы отвечая на это действие, которое ставит человека на порог новой жизни, которое является радостью для Самого Бога и радостью для всей Церкви, священник восклицает: Благословен Бог, всем человекам хотящий спастись и в познание истины прийти, ныне и присно и во веки веков. Аминь! И затем говорится священником молитва о том, чтобы Господь сподобил этого человека, который отрекся от зла, который заявил не только желание, но готовность любой ценой соединиться с Богом и быть Ему верным, чтобы ему была дана благодать крещения. И тут мы приходим к самому крещению.

Во-первых, крещаемый облачается в белую одежду, означающую его новообретенную чистоту. Затем все присутствующие зажигают свечи в знак радости, и священник кадит всех и потом произносит: Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа всегда ныне и присно и во веки веков. Аминь. Это возглас необычный в том смысле, что это не возглас, который произносится в начале любой службы. В начале  большинства служб говорится: Благословен Бог наш… Но тут: Благословенно Царство… потому что этот человек, который принадлежат царству мира сего, теперь делается членом Божьего Царства, Царства, где Бог является Господом, Царем, Вседержителем, и вместе с этим смиренным Спасителем всего мира и каждого человека, в частности, вот этого человека, который приходит. И первое действие, которое за этим совершается, это освящение вод крещальных. Вы, может, помните, а, может, не помните то, что я говорил раньше в беседах о том, что представляют собой эти воды. Я говорил, что есть как бы три крещения. Первое крещение Иоанново, Иоанна Крестителя, крещающего народ, который исповедал свои грехи и погружался в воды Иордана, как бы символически обмывая свою нечистоту. Во-вторых, крещение Самого Спасителя Христа, Который пришел к Иоанну, и Иоанн, видя Его безгрешным, совершенным человеком, возражал: не Тебе креститься от меня, а  мне от Тебя. И Христос все-таки от него крестился. Что это значило? Это значило две вещи. Момент, когда Христос приходит на Иордан, это момент, когда Он не как Бог, а в Своем человечестве созрел в полную меру для того, чтобы все, что в Нем Его Божественная природа любовь желали, исполнить телесно. И Он погружается в эти воды, и эти воды как бы Его погружением, погружением Его святости человеческой и Божественной природы, очищаются от всей нечистоты, которая была смыта с грешников; но эта нечистота как бы прилипает к Нему, и отныне Он будет носить на Себе в Своем человечестве смертность человеческую и умрет Он на кресте нашей смертью. Хотя Он  не приобщен нашей греховности, но Он приобщен нашей смертности, и по любви Он Себя отдал на смерть, чтобы спасти людей. И вот эти воды Иорданские очищенные как бы образно будут теперь водами крещения каждого человека. Потому что благодатью Святого Духа, которая сойдет на эти воды, эта обыкновенная вода, которой мы из крана наполняем купель, освятится и сделается тем, чем стали воды Иорданской реки, когда Христос в них погрузился и очистил их от всякой нечистоты и дал им силу сообщать чистоту и святость. И мы молимся: О еже освятиться воде сей силой и действием и наитием Святого Духа…  О еже ниспослати ей благодати избавления, благословению Иорданову… О еже снизойти на воду сию чистительному действу Святой Троицы… О том, чтобы освятиться нам светом разума и благочестия наитием Святого Духа… О том, чтобы эта вода оказалась  отгнанием всякого навета видимых и невидимых врагов…  О том чтобы достойным оказался нетленного царства в ней крещаемый, — то есть тот, кто будет креститься, оказался достоин того, что Бог ему сейчас предлагает и дает… О приходящем ко святому просвещению, о его спасении… О том,  чтобы он оказался сыном света, наследником вечных благ… О том, чтобы он был сраслен и причастен смерти и воскресению Христа Бога нашего…  Это очень важные слова: о том, чтобы ему как бы соединиться, срастись  и сделаться причастником не только жизни, но и смерти и воскресения Христа, то есть, чтобы он умер всему тому, что привело Христа к смерти, к распятию, чтобы он отрекся и чтобы все, что составляло причину распятия Христова, для него  стало ужасом и предметом отвращения, чтобы он причастился смерти Христа и воскресения. И о том, чтобы в будущем ему сохранить одежду крещения, то есть плоть очищенную и душу очищенную, и чтобы его обручение с Духом Святым не было осквернено или опорочено до страшного дня Суда Божия, чтобы эта вода была для него баней вечной жизни, оставлением грехов,  одеждой нетления. И затем мы просим Бога о том, чтобы Он услышал голос нашего моления и чтобы и крещаемому, и нам избавиться от скорби, гнева, нyжды, то есть не “нужды” в современном смысле слова, а в славянском смысле насилия. И затем священник произносит замечательную молитву,  где он просит о том, чтобы Господь его самого очистил, его самого сохранил с тем, чтобы, когда он будет на свободу от зла выпускать крещаемого, он сам не оказался бы рабом зла и неправды. И затем (я сейчас не буду высчитывать вам эти молитвы) совершается освящение вод. Ты человеколюбный Царь, прииди и ныне (теперь)  наитием Святаго Твоего Духа, и освяти воду сию. И священник благословляет воду и три раза повторяет эту молитву. И дажь ей благодать избавления, благословение, иорданово (о чем я говорил), сотвори ее источником нетления, даром освящения, разрешением грехов, исцелением недугов, всегубительной для демонов, неприступной для сопротивных (то есть вражиим силам), исполненном крепости (то есть силы) ангельской, чтобы бежали от нее все наветующие созданию твоему,  ибо имя Твое, Господи, я призвал, дивное и славное, и страшное сопротивным. И он погружает руку в эти воды, совершает в них крест и говорит: да сокрушаться под знаменем образа креста Твоего  вся сопротивныя силы. Он три раза это говорит и  потом обращается снова к Богу с молитвой о том, чтобы отступили и от этих вод, и от крещаемого все силы, которые могут погубить его для вечной жизни. И затем он помазует эти воды святым елеем, так же как помазуется человек во исцеление, как бы окончательно освящая эти воды и очищая их от всякой возможной нечистоты. И опять-таки совершив это и спев Аллилуия, то есть: Слава Богу! священник повторяет: Благословен Бог, просвещаяй и освящаяй всякаго человека, грядущего в мир, ныне и присно и во веки веков. Аминь.  А затем будет совершен еще один чин: помазание того, кто должен креститься, святым елеем, так же как воды были освящены, так же как они были помазаны святым, освященным елеем, как бы в очищение и как бы в броню против всякого зла, помазуется и человек: Помазуется раб Божий (такой-то) елеем радования во имя Отца и Сына и Святаго Духа. Аминь. Во исцеление души и тела. В слышание веры. Руце Твои сотвористе мя и создасте мя. Во еже ходити ему (имя) по стопам заповедей Твоих. Это совершается, значит, во исцеление души и тела, помазуется чело и плечи, спина, затем грудь, затем уши, руки и ноги.

И затем совершается самое крещение:  Крещается раб Божий (имя) во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа. Аминь. И три погружения. Я на этом кончу эту  свою беседу, потому что я еще кое-что хочу вам сказать о крещении, но если буду сейчас продолжать, думаю, истощу ваши силы. Я хочу вам поставить вопрос. Очень трудно добиться честного ответа от слушателей, но я все-таки спрошу: то, что  я говорю, понятно, или это, простите за выражение, священная белиберда? /Сегодня или вообще?/ Нет, сегодня, не осуждай меня навсегда, а вот сегодня.

…я старался молитвы передать  полуславянским, полурусским языком, чтобы они были понятны. Если теперь у вас есть какие-нибудь вопросы по поводу того, что я говорил, пожалуйста, поставьте их,  я попробую ответить. Понятно было или непонятно?

/..?/

Наше приобщение к вечной жизни — это целый процесс, это не враз делается. Оно начинается в момент,  когда мы от мира, то есть от всего, что вне Бога, обращаемся к Нему, то есть поворачиваемся лицом к Нему, смотрим в Его сторону и движемся в Его сторону. Тот момент, когда мы начали идти, мы уже на пути к вечной жизни. А Христос сказал: Я — путь, и истина, и жизнь. В тот момент, когда ты вступил на этот путь, ты уже на пути, который называется Христос, и вечная жизнь тебя обдает,  как воздух обдает тело. Затем это целый процесс, о котором я говорил в начале,  в течение которого мы вырастаем из зла и врастаем в Бога и в Божественные категории, в добро. Скажем, и в вечную жизнь. А затем очищение нас Самим Богом, так как сами мы очиститься не можем, так же как мы не можем исцелиться, не можем войти в вечность. И это опять-таки делается путем этих молитв, погружением в святые воды, которые нас очищают и просвещают. Вы подумайте о крещении самом. Слово “крещение”— славянское слово, мы его большей частью производим от слова “крест”; на самом деле, оно происходит не от слова “крест”, а от славянского глагола “креститься”, которое еще в дохристианское время значило “погрузиться”, например, в рукописях говорится “крестися корабль”, то есть потонул корабль. Крещение — момент, когда мы погружаемся в эти воды, это не момент креста, а момент умирания, — всякий может понять, что человек, который погружается с головой в воду, может только умереть. И это символ того, что ветхий человек, как говорит апостол Павел, то есть тот человек, который был вне Бога, должен в нем вымереть, что все категории, которые были ему родные, должны в нем исчезнуть, он должен от них отречься и кроме того он должен стать другим человеком. И затем следующее действие —  наш выход из этих вод на воздух, мы можем дышать. И это  смерть и воскресение наше, но мы выходим, уже очистившись водами купели святой и вместе с этим взяв на себя как бы новое человечество, Христово человечество. Как отец Сергий Булгаков раз сказал, после крещения, миропомазания и причащения, о которых мы будем говорить, мы являемся как бы  продолжением воплощенной жизни Христа на земле, мы являемся членами Тела Христова, частицей,  живой частицей, которая находится еще на земле раньше, чем мы войдем в Царство Божие. Но на земле у нас та же задача, как у Христа: принести другим людям хотя бы весть о вечной жизни. И таким образом мы постепенно приобщаемся к полноте вечной жизни не только различными действиями Божиими, церковными, но тем,  как мы их воспринимаем, потому что  мы можем не воспринимать ничего. Я помню случай одного человека в России, который был приглашен быть восприемником одного его друга. И священник, отец Всеволод Шпиллер, его спросил: Вы в Бога веруете? — Нет, я безбожник. — Вы, значит, не крещены? — Как нет, я крещен, я же не собака!..  У него представление о крещении было  как о знаке того, что он настоящий человек, но в Бога он не верил. Такого рода крещение нас, конечно, не вводит в вечную жизнь. Это целый путь постепенного восхождения,  потому что от момента, когда мы оглашены, когда мы приходим к Богу, когда мы судим свою совесть, когда мы отрекаемся от зла, когда мы выбираем добро и Бога, момент,  когда Бог нас принимает и преображает, дальше идет дар Святого Духа, дальше идет наше приобщение, то есть причащение в Литургии. Это все действия, которые в нас внедряют вечную жизнь, и благодаря которым мы внедряемся в вечную жизнь. Но вечная жизнь нам дается только частично. Вы, может, помните слова апостола Павла. Который говорит, что пока я живу в теле, я отделен от Христа — тяжесть тела, и поэтому для меня смерть — приобретение, потому что когда я умру, я буду со Христом. И в другом месте он говорит,  что когда мы умрем, придет время, когда мы познаем Бога так же, как мы Им познаны, в полном взаимном общении и взаимном понимании и взаимном познании. Но это не только после смерти, это будет продолжаться как рост человеческой души и жизни через Страшный суд и во всю вечность.

Мне не совсем понятно. Вы говорили о водах живых и мертвых и то объяснение, которое вам дал протестантский пастор. Христос на Себя взял грехи, которые остались в воде…  В моем  мышлении это было бы эффективно, если бы до Христа крестились все люди, все грешники, у Иоанна Крестителя крестилась ведь   только часть еврейского народа. Так насколько это представительно? Только часть общей грязи попала туда…

Дело не в том, чтобы взять на Себя каждый возможный отдельный грех. Таких грехов без конца было бы, и тогда надо было бы купать, если можно так сказать,  все поколения, которые до Христа были, и Ему погружаться в эти воды. Он воспринял то, что грех — это убийственная сила, грех это наша отделенность от Бога, это порой наша вражда по отношению к Нему, а порой наше отчуждение от Него. Люди, которые погружались в воды, исповедали отдельные грехи, но для каждого из них те грехи, которые он исповедовал, это те кумиры, которым он поклонялся, отрекаясь от Живого истинного Бога. И поэтому вопрос не в том, сколько кумиров, вопрос в том, что эти люди исповедали свою отчужденность от Бога. И Христос, погружаясь в эти воды, как бы взял на Себя этот ужас отчужденности,  не Богооставленности, потому что Богооставленность значила бы, что Бог их оставил, а их действия отречения от Бога, отстранения  Бога. Христос, как говорит святой Максим Исповедник,  с момента Своего воплощения был бессмертен, — человеческое существо, нераздельно и  всецело единое с Богом, не может умереть, потому что Бог есть Жизнь. Но Он взял на Себя этот ужас смертности, и когда Он был на кресте,  в какой-то момент Он должен был приобщиться до конца, до самых глубин этому ужасу,  и этот момент отец Софроний мне раз назвал “метафизический обморок”, момент, когда Он вдруг перестал ощущать Свое единство с Отцом и воскликнул: Боже Мой! Боже Мой! Зачем Ты Меня оставил?  Бог Его не оставил, но Он оказался вне сознания этого Своего общения и Он умер человеческой смертью, которая не Ему принадлежала, это наша смерть на Нем была. И, как сказано, смертью Его мы все исцелели, не потому что Он отдельные грехи искупил отдельным страданием, а потому что смертность всего рода человеческого легла на Него через эти отдельные грехи.

Иоанн Креститель узнал во Христе Мессию. Почему же потом он посылает своих учеников спросить Христа: Ты ли Тот, Которого мы ждали, или ждать нам другого?

Я могу вам только дать свое понимание, могу сказать, как я сам это переживаю. Когда Христос еще шел к Иоанну Крестителю, Иоанн Его увидел и, обращаясь к народу,  сказал: Вот агнец Божий, Который берет на Себя грех мира. Так что он в Нем увидел Агнца, на которого возлагается греховность человечества и который от нее должен умереть. Это еще ветхозаветный образ, который, в общем, должен был говорить каждому о том, что потому что ты совершаешь зло,  невинный будет от этого страдать и может и умирать. А затем прошел целый период времени, в течение которого Иоанн Креститель продолжал свою проповедь, а Христос совершал Свое дело. И в какой-то момент Иоанн был взят в тюрьму и оказывается перед лицом смерти. И он задумывается, вероятно, над тем, чем была его жизнь. Его жизнь была отречением от всего, что составляет простую, невинную радость человека. Он юношей ушел в пустыню,  жил подвижником, настолько ушел в Бога, что Евангелие от Марка говорит, что он  гласом Божиим в пустыне, это не человек говорящий слова Божии,  а это голос звучащий как бы через трубу. Затем он был преследуем и он находится перед лицом смерти, задумался над всей своей жизнью,  и ему пришло последнее страшное искушение верности, —  не веры, которая ему открыла, что Христос — Агнец Божий,  а верности до конца, до смерти включительно. И мне представляется, что  вдали от всего, в одиночестве он мог себе поставить вопрос: не обманут ли я, не ошибся ли я? Я всю свою жизнь отдал на это, а вдруг я ошибся и в своей миссии, и в том, что я проповедал, и в Том, Кого я исповедал Агнцем Божиим?  Вдруг все это самообман или обман злыми силами?.. И он тогда посылает своих учеников ко Христу,  которые должны Ему поставить вопрос: Ты ли Тот, или нам ждать другого?  И Христос не лишает его предельного и последнего подвига веры, то есть уверенности в том,  скажите ему: хромые ходят,  слепые прозревают, глухие слышат, и блажен тот кто не соблазнится о Мне. Он его, последнего пророка, отсылает к древним пророчествам о нем самом. И последнее, героическое действие как бы Иоанна Крестителя: он отдает свою жизнь из чистой веры и верности.

/Вопрос?/

Он ему говорит: Ты не знаешь путей Божиих до конца. Нам надо совершить до конца то, что положено. Ты не можешь понять, что случится с этими водами и со Мной, когда я в них погружусь. Вот как я понимаю.

…кто принял крещение, и кто не принял. Мы идем по улице и не знаем о человеке, кто он такой. Старушка посмотрела на ребенка, которого привезли, и сказала: да что вы, он же не крещен. Значит, есть какая-то печать. С другой стороны, я знал человека, который не был крещен, в 20-е годы родился, хороший, светлый человек…

Я мог бы вам ответить, как мне раз ответил один человек: cпроси Господа… Я отвечу, как умею. Во-первых, говорят старушки или святые — им было дано просто видеть, что человек во Христе или вне. Я этого объяснить не могу, но также как они видели, что один человек грешен, а другой чист, что один погибает, а другой на пути к спасению. Это дар Божий, прозрение. Что касается второй половины вопроса: видите, есть старое присловье, что не лишение таинства, а презрение таинства лишает благодати. Человек, который крещен без всякого намерения быть крещеным как бы,  потому что он не собака, от этого не меняется. В него может быть вкладывается зернышко вечной жизни, но так же, как в притче Христовой, это зернышко лежит или в сорной траве, или на дороге, или на камнях и плода никакого не приносит. С другой стороны, в древности было  то, что называли крещением по желанию. Вы себе представляете, что тогда общины были небольшие, и иногда человек жил далеко и по обстоятельствам жизни  человек не мог добраться до общины, где мог бы креститься, но он уверовал во Христа, всецело открылся Ему, а умирал, например, без крещения. Его хоронили по-христиански,  потому что его желание принималось Богом полностью, как будто совершено было действие.

Опубликовано: Труды. Т.2. — М.: Практика, 2007.