Ольга КЛОДТ

В 1980 году мои друзья составили и издали «самиздатовским» способом двухтомник «Проповеди и беседы» митрополита Антония Сурожского.

Тогда я впервые услышала это имя, узнала о нем. А когда стала читать, с первой страницы почувствовала удивительную радость, какая бывает при встрече с очень близким человеком. Пока я читала, во мне нарастало чувство счастья, счастья прикосновения к Истине.

За четыре года до того я крестилась, но воцерковленным человеком не была, еще многое не понимала и соответственно, как часто бывает в таких случаях, не принимала из происходящего в церкви. В книге митрополита Антония мне были даны ответы на основные духовные вопросы.

Когда я думаю о том, какое великое множество людей Владыка привел в Церковь, мне кажется, что неоценимо его значение в отношении интеллигенции, которая часто страдает скептицизмом, самоутверждением, отсутствием внутренней цельности и простоты.

Будучи сам русским интеллигентом, неся в себе сохраненную в эмиграции классическую русскую культуру, Владыка с пониманием и состраданием слушал каждого приходившего к нему, и никто не уходил от него, не получив ответа.

Поражало то, что монах, живущий аскетической жизнью, так глубоко понимает проблемы современного мира, казалось бы, чуждые для него.

В 1984 году я стала изучать технику иконописи и училась у художника-иконописца Ксении Покровской. Когда я приходила к ней домой, меня часто встречал один из ее пятерых детей, Дима, который учился тогда в десятом классе. Он удивлял своей галантностью, непривычной в его возрасте, — подавал пальто, целовал руку при встрече, разговаривал в особо изысканной манере. Ксения рассказала мне, что когда Диме было около двух лет, у него было патологическое отставание в умственном и физическом развитии, — не ходил, не говорил. Врачи предлагали ей отказаться от сына, отдать его в специализированный интернат. В то время в Москву приехал митрополит Антоний, и она обратилась к нему за советом. Владыка сказал, чтобы она не слушала врачей, что мальчик постепенно выправится, обещал молиться. Через год после этой встречи Дима нормально двигался и начал разговаривать. Это было чудо, и оно связано в моей памяти с именем Владыки. В 1991 году Ксения с семьей уехала в Америку. Я знала, что Дима успешно там работает, издает книги, у него жена и дети. Недавно пришла грустная весть, что Дима скончался от рака в возрасте 33 лет. Не хочу допускать домыслов, но появилось четкое ощущение, что по молитвам Владыки Диме была подарена возможность ярко, насыщенно прожить короткую жизнь, уйти, реализовавшись.

В год празднования тысячелетия Крещения Руси (1988) Владыка приезжал в Москву и служил в разных московских храмах. Люди, знавшие его ранее по книгам, стремились попасть на каждую службу с его участием. Если утром кто-то узнавал, что митрополит Антоний вечером будет служить всенощную, слух об этом распространялся с невероятной скоростью, начинали звонить друг другу и передавали весть дальше. Каждый раз это был праздник — служба, которую он вел. Стекалось такое количество людей, что бывало непонятно, как церковь может всех вместить. Тысячи людей стояли к Владыке в очереди на елеопомазание, и он стоял и помазывал, и помазывал… Было трудно представить, как он это выдерживал. В какие-то моменты явно было видно, что он устал предельно. К нему подходил настоятель храма, предлагал сменить. Владыка отказывался.

После службы люди хотели поделиться друг с другом основным переживанием. В то мгновение, когда Владыка помазывал, каждый ощущал себя наедине с ним. Владыка был весь, именно и только с тем человеком, который оказывался перед ним.

Какая же была радость, когда отец Николай Ведерников с матушкой Ниной Аркадьевной, много лет дружившие с Владыкой, предложили устроить встречу с ним у нас дома на Беговой улице. Они искали помещение побольше, и у нас была относительно вместительная квартира. Но, какая ни была большая наша 4-комнатная квартира, все же мы удивились, когда мой сын подсчитал, что на встрече было шестьдесят человек (люди постарше сидели на стульях, молодые — на полу).

Впрочем, когда через полгода встреча повторилась, пришло уже восемьдесят пять человек. Задавали вопросы. Владыка отвечал подробно, так что каждый ответ превращался в глубокую беседу.

В конце вечера, когда Владыка собирался уходить, к нему стали подходить люди с личными проблемами, бедами. Подошла и я, прося его молитвенной помощи для моей работы. Владыка благословил меня. Взгляд его, казалось, в тот момент охвативший все мое существо, останется в моей душе на всю жизнь.

В 1991 году, одна моя знакомая сообщила, что едет в Лондон. Я вздохнула, сказав между прочим, что мечтаю поехать в Англию, к митрополиту Антонию. Неожиданно она предложила связать меня с англичанами, занимавшимися благотворительной помощью в России. Мне прислали приглашение приехать. На редкость легко сложились все условия для поездки. Я восприняла это как чудо. И летом состоялось замечательное путешествие с множеством знакомств, появлением новых друзей, встреч очень значимых для дальнейшей моей жизни. Англия оказалась по духу мне очень близкой. Я полюбила ее. Но главное, была встреча с Владыкой Антонием, возможность бывать на службах в его соборе.

Поражало, сколько людей, воспитанных в традиции англиканской культуры и Церкви, он привел к православию. Его проповеди, беседы по Би-Би-Си, телевидению, на съездах и конференциях в различных странах никогда не бывали прямым утверждением православия, противопоставлением его другим конфессиям. Он говорил о Христе, о необходимости и возможности нашей жизни во Христе так, что люди принимали его слова сердцем. Очевидно, что так проповедовать, как он, можно лишь имея личный опыт Богообщения. Только благодаря личному опыту, а не книжному знанию, можно так говорить с современным человеком, на современном понятном ему языке. Притом Владыка никак не похож на тех проповедников, которые, желая донести христианскую Истину до массового слушателя на доступном уровне, профанируют ее и превращают в нечто примитивное. То, как англичане воспринимали Слово Владыки, как кардинально меняли и мировоззрение, и свою устоявшуюся в английских традициях жизнь, является для меня несомненным свидетельством того, что Владыка осуществлял свое делание силой Святого Духа.

По окончании воскресной литургии в храме обычно происходили чаепития. Во время таких чаепитий мне было подарено несколько небольших, но значимых для меня бесед с Владыкой. Завязались и дружеские отношения с некоторыми прихожанами храма. Однажды мне рассказали про удивившую меня проблему. Владыка очень много лет носил один и тот же весьма потертый подрясник и не желал, чтобы на новый подрясник тратились деньги из бюджета церкви. Поэтому без ведома Владыки прихожане собирали определенную сумму с тем, чтобы купить ткань в России (тогда в России это было дешевле), затем сшить подрясник и потом отдать с надеждой, что Владыка примет подарок.

В то время я уже работала как иконописец довольно активно. В Англии завязались деловые знакомства и дружба с людьми, интересовавшимися православным искусством, и в
1993 году состоялась моя вторая поездка в Англию. Рассказываю о ней, потому что тогда мне была подарена незабываемая встреча с Владыкой Антонием. Наверное, рассказ об этой встрече можно было бы условно назвать «Чемодан».

Было 22 июля, когда я прилетела в аэропорт «Хитроу». Моя новая подруга Джудит обещала встретить меня на машине. Это казалось необходимым, потому что я была с очень тяжелым чемоданом, полным икон, написанных по заказу прихожан, и подарков друзьям. Велико же было мое смущение, когда в аэропорту меня никто не встретил. Подождав около часа, я стала звонить из телефона-автомата лондонским знакомым. Никого не было дома (будний день, утро…).

Денег на такси при себе не было, и пришлось спуститься в метро, которое, к счастью, в Лондоне подходит прямо к аэропорту. Моим единственным желанием было, в первую очередь, избавиться от тяжеленного чемодана, куда-то его пристроить, пока недоразумение не разрешится. Поэтому, оказавшись в метро, я стала смотреть по карте, в какое известное мне место в городе будет проще добраться. К моей радости оказалось, что по прямой ветке можно доехать от аэропорта до станции South Kensington, ближайшей к Собору Всех Святых. Добравшись до South Kensington, я должна была еще минут пятнадцать идти пешком. Было очень жарко, была усталость от дороги. Чемодан, хотя и на колесиках, к тому времени казался совсем неподъемным, и было грустное настроение на тему «наверное, мне не надо было сюда приезжать».

Наконец, я перед собором. Площадь совершенно пуста, а двери в храм заперты. Этого я почему-то не ожидала, видимо, по московской привычке считая, что церковь обычно днем открыта, и там я оставлю свою ношу. Что делать? Я села на какую-то приступку у собора и стала думать, как быть дальше, но в глубине души была уверенность, что все прояснится.

Прошло 10-15 минут. Неожиданно боковая дверь приоткрылась, и оттуда выглянул Владыка, как бы кого-то высматривая на совершенно пустой площади. Я бросилась к нему. Не слушая мои объяснения, он схватил, к моему ужасу, тот самый чемодан и понес его в храм. Мои попытки отобрать его не увенчались успехом. «Сядьте», — приказал он мне в комнате с длинным столом и диваном. На столе стоял большой термос. «Чай? Кофе?».

Владыка налил мне и себе чашки, куда-то побежал, принес печенье. «Теперь рассказывайте,» — сказал он. Мы сидели больше двух часов. Он много расспрашивал о России, что-то о моей семье, обо мне. Я что-то отвечала. Было во мне бесконечное чувство благодарности Богу за эти минуты, за то, что Господь вот так все устроил. Вспоминая о том чаепитии, мне почему-то приходит на ум апостол Петр, который в момент Преображения Господа предлагал поставить на горе Фавор кущи, чтобы только не заканчивалось то, что было тогда подарено апостолам.

Потом появилась моя расстроенная Judith, которой Владыка дозвонился по телефону. Она рассказала, что в справочной аэропорта ей неверно сообщили время прилета самолета, и она приехала встретить меня на час позже, наверное, как раз тогда, когда я ушла в метро. Я надеюсь, она поняла мою радость и простила мои слова о том, как замечательно, что она приехала слишком поздно…

В тот день, прощаясь, Владыка благословил меня с пожеланием доброго пребывания в Англии.

А на следующий день, 23 июля, я пришла на литургию. Знала, что это день Ангела Владыки Антония (память преп. Антония Печерского). Была удивлена, что на службе было мало людей. В России обычно именины архиереев отмечаются пышно. Здесь же даже не пропели «многая лета». Оказалось, Владыка не разрешал. В лучшем случае дозволялось пожелать «многие дни…». После литургии состоялось небольшое чаепитие, на котором присутствовало человек пятнадцать. Люди подходили к Владыке, поздравляли. Он благодарил и тут же переводил тему разговора на проблемы этих людей. Подошла поздравить и я. Он улыбнулся радостно и сказал заранее: «Только не желайте мне долгих лет жизни». Я спросила осторожно: «А Сил пожелать можно?». Взгляд его стал серьезным. — «Сил можно». Потом произнес слова апостола Павла, которые позже не раз слышала от него: «Жизнь для меня Христос, а смерть — приобретение».

Через три недели, перед моим отъездом в Москву, Владыка разрешил придти для беседы. Вначале я задавала какие-то личные вопросы. Затем вдруг спросила, не согласится ли он на съемку цикла проповедей для российского телевидения. По правде говоря, получилось это у меня как-то спонтанно. После его ответов на некоторые мои вопросы возникло горячее желание, чтобы многие люди в России знали о Владыке, слышали его… Спрашивала его с большим сомнением, зная, что в то время он не раз категорически отказывался от каких-либо съемок фильма о нем. Переспросив меня и получив подтверждение, что фильм не о нем, а будет составлен из его бесед, он положительно отнесся к идее подобного цикла и предложил мне составить план действий. На самом деле у меня тогда не было ни малейшего представления, как можно организовать такое дело. Но почему-то была уверенность, что все получится. В том разговоре у Владыки звучало желание приехать в Россию, пожить в ней, своими глазами видеть изменения, о которых был наслышан. Горячая любовь, нежность, сострадание к людям в России слышались в его словах, боль и тревога за состояние Русской Церкви.

В 1995 году удалось организовать работу над фильмом силами Лондонского прихода. Kelsey Cheshire занималась организационными вопросами. Оператор Би-Би-Си Nick Hale согласился провести съемку, арендовав на студии необходимое оборудование. В начале июля мы с мужем Евгением и дочерью Марией прилетели в Лондон и на следующий день встретились с Владыкой.

Было видно, что чувствует он себя неважно, но в беседе он весело спросил нас, чего мы от него хотим. Мы предложили отснять серию проповедей на темы, которые нам представлялись самыми актуальными для широкой российской аудитории, к которой можно отнести как людей воцерковленных, так и тех, кто, может быть, только начал задумываться о Вере.

Поскольку мы ранее читали его книги, можно было примерно представить, как Владыка может раскрывать определенную тему. Впрочем, известно, что он никогда не читал текст заученно, по «бумажке». Слово его всегда поражало живостью и неповторимостью. Он говорил, сердцем зная, что необходимо сказать в данный момент. Импровизация всегда присутствовала во всех беседах, проповедях, речах, независимо от того, говорил ли он с амвона, в частной беседе или на какой-нибудь конференции.

Владыка сказал, что не сможет провести больше десяти бесед. Условились, что по каждой теме он будет говорить минут двадцать (посчитали, что на большее время для подобной передачи телевидение не согласится). Владыка попросил нас подсказать ему, на чем в каждой теме стоит акцентировать внимание российского зрителя. Кроме того, он попросил, чтобы мы следили за временем и останавливали его, если он говорит слишком долго. Впрочем, мы удивлялись, как точно он «вписывается» в отведенные двадцать минут, завершая тему каждый раз практически точно вовремя. В результате этой двухнедельной работы получился цикл из десяти проповедей. По возвращении в Москву мы оказались перед рядом проблем. Во-первых, задача приведения отснятых видеокассет в профессионально смонтированный фильм, сделанный по стандарту, пригодному для нашего телевидения. Оказывается, в Англии и России эти стандарты разные. Кроме того, при поиске возможности демонстрации фильма выяснилось, что очень мало кто из руководителей телевидения вообще слышал о личности митрополита Антония Сурожского. Поначалу никто не соглашался отвести такое, в общей сложности, большое эфирное время (200 минут) на христианскую проповедь. Тем более, что изобразительно кассета была снята максимально просто и, можно сказать, не выигрышно: в течение передачи на экране был один и тот же кадр — сидящий фронтально перед нами Владыка Антоний, снятый с одной точки, то немного приближаясь к нам, то удаляясь.

Так или иначе удалось устроить показ фильма на Московском канале. Эфирное время дали весьма неудачное. Передачи шли по понедельникам, в 8 часов утра, когда мало кто имеет возможность смотреть телевизор. Все же определенная положительная реакция на фильм была. Люди звонили, благодарили за то, что «увидели настоящего христианина», говорили, что «открыли для себя христианство», и т.д. Немного позже фильм шел по кабельному телевидению разных районов Москвы. Он был тиражирован на студии в Минске, и по сегодняшний день его можно приобрести в виде комплекта из трех видеокассет. Также с него сделали комплект аудиокассет.

Последний раз я была в Англии в 1996 году. Священник бывшей англиканской церкви на юго-западе Англии в городке Тотнес отец Бенедикт, который принял православие (насколько я знала, благодаря Владыке Антонию), заказал мне написать иконы для иконостаса в свой небольшой храм. Сделав основную часть работы в Москве, я привезла иконы в Тотнес и должна была кое-что закончить на месте. По окончании всех работ я приехала на неделю в Лондон. Попросила у Владыки разрешения на беседу. Он очень плохо себя чувствовал, долго говорить было невозможно. Владыка благословил меня. Как я себя ни уговаривала, что он часто болеет, уезжала с явным ощущением, что вижу его в последний раз.

Слова Владыки Антония о том, что стать верующим можно, когда встречаешь человека, в лице которого видно отражение сияния вечной жизни, применимы в первую очередь по отношению к нему самому.

Также, думая об облике Владыки, каким он остается в памяти, вспоминаются слова апостола Павла: «Всегда пребывайте в радости». Радость, которую он нес в своем сердце и которую он буквально излучал на каждого, кто оказывался с ним, и делился со всеми — Радость Любви Христовой и жизни во Христе.

Публикация: Соборный листок. 2005. № 401