Сегодня далеко от нас в недостижимой России плачет мать о сыне, который так далеко от нее скончался, которого она не смогла напоследок ни увидеть, ни перекрестить, ни поцеловать последним прощанием перед тем, как он ляжет в чужой земле… Когда дошла весть о том, что она приедет, и эта весть казалась такой достоверной, я подошел к гробу с такой радостью, и вслух сказал Владимиру: Мама тебя перекрестит перед тем, как совершатся похороны!.. Мне показалось, что я приношу ему самую глубокую, самую дивную радость, потому что никого на свете нет, кто бы умел любить так, как любит мать, любовь которой значит так много для сына. Но этому сбыться не было дано; и мы, в какой-то мере чужие, и в какой-то мере свои, окружаем теперь гроб Владимира. И то, что собрались вы здесь, его сотрудники, его друзья, так много значит; потому что собрались вы здесь не просто потому, что умер сотрудник, соотечественник, друг, а потому что этот человек жил, и своей жизнью что-то доказал, что-то явил: не только талантливость, но какие-то человеческие глубины, которые заставили всех, кто к нему приближался, его почитать, его любить, относиться к нему с предельной вдумчивостью и серьезностью.
И вот мы стоим сейчас у его гроба с зажженными свечами; Евангелие нам говорит: Свет во тьме светит, и тьма, если и не принимает его, то и бессильна его заглушить… Эти свечи как бы свидетельствуют о том, что Владимир прошел через жизнь как искра света, как искра жизни, искра правды, глубокой человеческой правды, что блеснула через него в мире любовь, открылся смысл, разверзлась перед нами какая-то глубина, — и в течение его жизни, творческой, одаренной, и в течение многих месяцев кроткого, терпеливого страданья и умиранья.
Мы думаем о смерти всегда как о разлуке; и мы правы, потому что мы разлучаемся с человеком, который нам был дорог; но мы не должны забывать, что в смерти совершается таинственно, незримо для нас, самое величайшее, что может случиться с человеком: встреча с живым Богом, встреча с тем смыслом, с той красотой, с той полнотой жизни, о которой все воздыхают, к которой все стремятся, и которой немногие достигают в ее полноте на земле: герои духа, святые.
И поэтому эти свечи, которые мы держим, не только свидетельствуют о том, что этот человек принес свет, который никогда не потухнет, но и что мы его сопровождаем в таинственный, строгий, дивный праздник последней, всё завершающей встречи… И так бы хотелось, чтобы его мать сейчас могла быть с нами, и держать эту свечу надежды, эту свечу веры, эту свечу ликования через слезы, при раздирающем сердце сознании, что теперь Владимир вошел в тот величественный покой, который является полнотой, напряжением всей жизни…
Он ляжет всего через несколько часов телом своим в чужую землю; далеко от родины, далеко от матери; но не только не будет он забыт, но он останется окруженный теми, кто его знал при жизни и кто, пока жив, не отойдет памятью от его могилы. И в его могиле, в его гробу, с ним ляжет и горсточка русской земли, привезенной мною много лет тому назад из Псково-Печерского монастыря; пусть эта земля будет ему легкой, пусть эта земля будет упокоением его, радостью встречи и с Богом в вечности, и с родной землей здесь, на чужбине.
Мы будем молиться очень разно, согласно нашей вере, согласно нашему опыту жизни; но одно мы можем сделать: мы можем окружить это тело дорогого человека глубоким почтением, любовью. Через тело воспринимает человек всё — и красоту, и истину, и любовь, и радость, и горе, и общение с людьми, и ласку матери, и чудо любви, и непостижимость таинств Церкви; это тело освящено, это тело значительно на всю вечность. И мы его окружаем любовью и почтением.
Но недостаточно с нашей стороны этого; если он прошел через жизнь как свет, как горение, если он просветил умы, сердца и жизни тех, кто его знал, — каждый из тех, кто его вспоминает, кто знает, что он для него сделал, как он раскрыл для него глубины жизни, как он его вдохновил, как он тронул его сердце, как он озарил его мысль — каждый из нас должен принести плод его жизни так, чтобы его смерть не лишила землю того богатства ума, сердца и целеустремленности, которые принадлежали ему и которыми он со всеми вами так щедро, богато поделился. Каждый из вас явился как бы полем, которое он засеял правдой и смыслом; и плоды этой правды каждый должен принести, так чтобы исполнилось и в нем евангельское слово: Если не умрет зерно, оно останется одно; если же умрет — принесет плод сторицею… Зерно сейчас будет положено в землю; а плод должен возрасти в жизни каждого из вас. В этом он накладывает на каждого ответственность, и призывает каждого жить достойно того света, о котором свидетельствуют эти свечи, свечи жизни, свечи вечности…
[28 лет, умер от рака мозга]