Память св. Александра Невского

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Есть в жизни моменты, мгновения, когда в сердце вдруг загорится благодарность, и если бы мы умели благодарность хра­нить, то она постепенно, изо дня в день, от случая к случаю могла бы вырасти в большую, глубокую христианскую радость. Но мы благодарность свою и радость не умеем уберечь от холода жизни, от боли и от вещей гораздо менее достойных, чем стра­данье: от раздраженья, от горечи и, наконец, просто от забыв­чивости. И получается так, что в нашей памяти остается очень много горького и больного, а радость блеснёт и потухнет.

И вот с этим нам надо бороться изо всех сил, потому что плод жизни, в конечном итоге — это радость и это благодарность, но благодарность, которая в свою очередь должна принести плод. Но для этого надо уметь жить внимательно; мы столько вещей в жизни принимаем как должное: естественно иметь здоровое, крепкое тело, естественно, чтобы жизнь текла и приносила свои радости… Это не естественно, это сплошное чудо, которое возобновляется из часа в час. Это так хорошо знают люди, которые долго болеют, например, и для ко­торых какие-то моменты, какие-то проблески здоровья кажутся небывалым чудом: вдруг отпустила боль; вдруг отошла бессонница; вдруг движенья, которые, казалось бы, навсегда за­казаны, стали возможными… И воспринимаешь это как чудо, и благодаришь, и умиляешься. А потом забываешь… И забываешь чаще всего не потому, что вновь возвращается скорбь или боль или страданье; а потому что к хорошему привыкаешь…

И потому Христос краеугольным камнем нашего вступления в Царствие Божие ставит нищету. Не нищету вещественную — можно быть вещественно очень бедным и всё равно не быть нищим духом. Нищета духовная заключается в том, чтобы осознать, что ничего у нас нет своего, ничего такого, что мы могли бы присвоить, назвать своим. Тело — нам от Бога дано, с его здо­ровьем или его болезнью; иногда хотелось бы сердцем отозвать­ся на человеческую радость или на горе, а сердце наше лежит в груди словно камень: не возбудишь, не проснется оно!.. Хоте­лось бы найти добрую мысль, которой утешить, поддержать чело­века в нужде — и ни одна мысль не приходит, пустыня и холод… И вот всё так: так и с друзьями, так и с обстоятельствами жизни. Нет у нас ничего, что зависело бы от нас, что мы могли бы удержать, что мы могли бы отказаться отдать. Богу отдадим душу, земле — тело. Обстоятельства жизни нас могут или одарить, или обеднить до конца.

И если всё было бы только в этом, была бы только тоска и грусть и печаль и чувство неуверенности — но это не всё, потому что хотя ничто нам в собственность не принадлежит, а мы так богаты: мы богаты жизнью, которая нам дана, в пода­рок дана; телом, душой, дружбами, родными — столько у нас есть, и всё это — знак любви, Божией любви и человечес­кой любви; ведь мы только могли бы что-либо присвоить, назвать своим до конца, так, чтобы это не зависело ни от Бога, ни от людей, мы вошли бы не в Царство радости и жизни, а в какое-то жуткое царство, где больше не оставалось бы любви. Всё, что моё, было бы тогда отнято от этого чуда, что Бог дал или что мне дал Господь через человека, человеческой любовью. И поэтому нищенство духовное, нищета и есть первая печать Царства Божия, т.е. Царства Любви; если мы только осознаем, что ничто из того, что мы называем своим, нам не принадлежит, и одновременно поймем, что это вам ДАНО Богом и людьми — вокруг нас начинает водворяться Божье Царство. Наш сосед, наш ближний уже не чужой; он — вестник от Бога, который может одарить нас добрым словом, улыбкой, куском хлеба, кровом, поддержать рукой или поддержать духом своим. Как мы могли бы, если были бы действительно внимательны к тому, что происходит в жизни, как могли бы мы собрать в жизни, как пчела собирает мед, благодарность… За каждое движенье, за ды­ханье свободное, за небо открытое, за все человеческие отноше­ния. И тогда жизнь делалась бы всё богаче и богаче, по мере того, как мы беднели бы всё больше и больше; потому что ког­да у человека больше ничего нет и он осознает, что всё в жизни милость и любовь — он уже вошел в Царство Божие.

Плод жизни — благодарность, но благодарность сама должна принести плод. В одном западном произведении, в лютеранс­ком катехизисе, первая часть посвящена Богу; а вторая часть, которая посвящена человеку, его отношению с Богом, его отноше­ниям с другими людьми — вся собрана под заглавием «О Благо­дарности». И автор объясняет, почему: Если ты понял, Кто — Бог, если ты понял, кто твой ближний, тогда из одной радости и благодарности можно жить; можно жить целесообразно, жерт­венно, крестно и одновременно жизнью воскресенья и будущего века уже теперь. Благодарность — и только она — может по­будить нас к предельному подвигу любви по отношению к Богу, по отношению к людям. Чувство долга, обязательств где-то такое не найдет в себе силы, чтобы совершить последний подвиг жиз­ни, жертвы и любви. Но благодарность — найдет.

И вот сегодня мы чувствовали, вернее благодарили о том, что Господь нас здесь собрал под праздник св. Александра Невского — одного из самих светлых, живых, мужественных свя­тых Русской земли. Он жил в гуще жизни, он никуда не уходил от нее, но он сумел, как государственный деятель, как человек любить творческой и жертвенной любовью. Он умел, когда нужно, подставить свое тело там, где оно могло быть ранено и убито, чтобы заслонить собой землю русскую от нашествий, он умел пойти на предельное униженье, когда ходил молить о земле Русской в Орду; он умел творчески, внимательно, с громадной простотой любить русский свой народ, защищая, вра­зумляя, просвещая всех. Какой это нам пример; и какая радость, что из нашего народа и из нашей земли вырос такой цвет свя­тости, целомудрия, красоты, мужества, любви…

Благодарны? Хорошо! Тогда давайте возблагодарим Бога; не словами, а тем, чтобы вчитаться, вдуматься в эту личность Александра Невского. Никто из нас не находится на таком высоком посту как он; но нет человека, который в какой-то момент жизни не мог бы другого заслонить телом от удара, не мог бы посетить его — больного, поддержать — голодного, приютить — бездомного; нет среди нас такого человека, который на каж­дом шагу не встречает людей изголодавшихся по доброму слову, по приветливому, ласковому слову; и по слову твердому, которое строит душу и строит жизнь. Мы все можем пойти на предельное униженье для того, чтобы вызволить из горя другого человека; мы можем многое сделать наподобие святого Александра.

И вот будем молиться ему, будем его спрашивать, как в нашей простой, еле заметной жизни — что я говорю? в такой жизни, которую, вероятно, мир не заметит, а которую Бог видит и любит и хранит и бережет — как бы в нашей такой жиз­ни осуществить, как он, заповедь любви, творческой, умной, жертвенной, радостной, благодарной любви. И если так мы нач­нем чтить святых — не словами, не пением церковным только, но самой жизнью, тогда вокруг нас, действительно, как церков­ные книги говорят, «пустыня процветет», Царство Божие придет; люди не будут говорить: Где искать Бога? — Они оглянутся и скажут: Здесь, среди нас — христиане; в их среде — Царство Божие; в их лицах и в их глазах — сияние вечной жизни; в их сердцах — любовь: с нами Бог! И тогда можно будет жить. Аминь!

Опубликовано: «Проповеди, произнесенные в России». – М.: Фонд «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского», 2014.