Память свв. Кира и Иоанна

Сегодняшнее Евангелие читается в память бессребреников Кира и Иоанна. Они врачами были по благодати Божией, и мы поми­наем их не только за их святость, которую Господь обогатил да­ром чудотворения, но и за ту щедрость духовную, которая выра­жается в евангельских словах: «Вы даром получили — даром и давайте». И когда вдумаешься в эти слова, иногда приходишь в недоумение: сколько подвига, сколько труда, сколько великодушного усилия положено святыми на то, чтобы достигнуть той меры, ко­торая сделала их образцами для нашей жизни; что же — неужели они даром получили то, что так щедро нам раздают? Да, даром, потому что вдохновенье, которое подвигнуло их к великой, вдохновляющей жизни, сила, которая дает человеку власть презреть себя и последовать за Христом — от Самого Бога; мы знаем все, сколько в нас бывает благих и бесплодных порывов, и мы знаем все, как иногда благодатью Божией мы возносимся и несемся и хранимся.

Но нет ли связи между подвигом человека и тем, что дает Господь? Да, есть. Святой Серафим Саровский говорит, что разни­ца между грешником, погибающим и спасающимся только в одном — в решимости. Эта решимость, которая вырастает, которая рождается из сознания крайнего, отчаянного своего положения, из уверенно­сти, что то, чего ищет человек, он не может достигнуть никакими своими трудами и усилиями, потому что он ищет неба, а живет на земле; и это решимость все отдать, от всего отвернуться, все забыть кроме вожделенного, главного: неба, Господа своего; и все, что человек приносит, весь труд, который он вкладывает в это дело спасения, в сущности, не может ему дать ничего, потому что земным трудом можно достичь только земного, а мы ищем непостижимого, небесного.

Вот почему все, что получали святые, они воспринимали как дар — потому что единственное, что они могли сделать, это показать Богу никогда не прекращающимся усилием, никогда не ко­леблющимся трудом, что их жажда небесного искренна и правдива и Бог им так дорог, что они готовы на все. И в ответ на эту устремленность склоняются небеса, и дается то, что является даром и чего нельзя достичь, а получать – да! И святые знали, что удержать этого нельзя, что присвоить себе небесное невозможно; потому что небесное — это всегда божественная и земная любовь, а если кто старается присвоить себе Божий дар, то он этим показывает, что он еще не научился любить ни Бога, ни брата и ближнего. Потому так щедро давали святые все, что им было от Господа дано, не стараясь себе присвоить ничего, не стараясь удержать или сохранить что бы то ни было, потому что они вступили в Царство Божией любви; они знают, что эта любовь неистощима, что Бог не завистлив, что Бог дает щедро, но если замыкаешься в себе, то выпадаешь из этого чуда Божией любви; они приняли туне, даром, как дар и они давали дальше с совершенной щедростью.

Вот к чему мы все тоже призваны; каждый из нас богат тем, что Бог ему дает: жизнью и всем тем, что она содержит, сердцем любящим, живым умом, чуткостью и другими дарами. Но если кто из нас получает Богом сверх своих достоинств эту бесконечную милость и богатство и замыкается, то он на этом богатстве умирает; богатство это уходит, потому что оно живо только любовью, и вот почему Церковь это место любви, организм любви, живое тело, которое живо только любовью, и вот почему кто не любит ближнего своего лжет, если говорит, что любит Бога своего; и кто не имеет любви, тот не от Церкви, как бы он себя ни назы­вал, как бы он о себе ни воображал, потому что одну только лю­бовь нам заповедал Господь: чуткую, живую, деятельную, глубокую, где созерцание и дело сплетаются в одно. И потому будем судить себя строго, беспощадно: этим мерилом никакие дела, никакая праведность нас не делают достойными Бога, но любовь нас делает родными, своими Богу. Будем искать этого, судить себя по этому, и если мы в себе не найдем любви, — станем молить Бога о том, чтобы Он нам дал ее; но не словами молить, а всем подвигом жизни, всей тоской души, всем усилием плоти и духа, — и даст Гос­подь просящим Его. Аминь.