Прощеное Воскресение.

Во имя Отца и Сына, и Святого Духа.

Если предупреждение о суде, которое достигло нас в прош­лое воскресение, не осталось бесплодным, если мы в течение всех этих дней стояли перед судом своей совести и перед судом Божиим то мы должны теперь быть в состоянии понять то условие, которое сегодняшнее Евангелие неумолимо ставит на грани наступающего Великого Поста. Всякий человек, который стоял перед судом жизни и смерти, всякий человек, который сознавал, что он стоит перед лицом Божиим и перед лицом своей совести без всякого оправданья, без всякой надеж­ды на помилование, кроме как через милость, но не через правосудие — всякий такой человек должен теперь быть в состоя­нии понять строгие слова евангельские о том, что если мы не сумеем простить нашему ближнему, то и нам прощения нет; ибо какой мерой мы мерим, такой и нам отмерится… И именно потому, что единственная надежда на спасение это — милость, жалость, любовь; по закону не спасется никто.

И вот перед нами сейчас последние часы, предваряющие Великий Пост; если мы справедливо себя судили в прошедшую неделю, то мы должны же понять теперь, что кроме милости ничто нас не может спасти и что кроме милости ничто не может спасти никого… И поэтому, стоя друг перед другом, вспоминая присутствующих и отсутствующих, людей, кото­рые когда-либо вошли в нашу жизнь и теперь в ней пребывают — а то, может быть, из нее и выпали, мы должны обратиться к ним сердцем милующим, сердцем жалующим и оказаться в состоя­нии их опустить на свободу: “Иди с миром.” «Иди с миром» сказать легче, чем это осуществить на самом деле, потому что, когда мы говорим «иди с миром», нам часто представляется: что чело­век пойдёт и уйдет, и что уже никогда тяжесть его личности, его убеждений, его чувств больше не ляжет на нас; а на самом деле этот человек никуда не уйдет, он только будет нами вы­пущен на свободу из тюрьмы взаимного осуждения и сможет начать жить свободно. Но свободно — рядом с нами, свободно вместе с нами; и когда мы прощаем, мы должны понять, что отпуская человека на свободу, мы одновременно берем на себя все последствия этой свободы; мы берем на себя то, что этот чело­век будет жить и быть самим собой, а не только отражением нашим; что он будет думать, и чувствовать, и действовать по своей совести — может быть, неясной, может быть, потемненной, — а может быть, и гораздо яснее нашей.

И вот простить — это значит принять на себя другого человека, с готовностью нести этот крест; с готовностью нести эту тяжесть, страданье и скорбь, если нужно будет от него при­нять, не отступаясь больше от него, больше не проклиная, больше не осуждая, не отвергая его — а в сознании, что я го­тов, по слову апостола Павла, тяготу его нести, чтобы испол­нился закон Христов…

Когда мы думаем о прощении, мы часто думаем — Да мне прощать некого!.. Неправда; неправда! Прощать у каждого из нас есть кого: разве мы не говорим зло, едко о других? — Это осужденье; разве мы в сердце своем не отвора­чиваемся ни от кого? В этом осужденье; разве мы друг друга принимаем с радостью, ликующим сердцем? — Нет! Значит, все те люди, к которым мы так относимся, это люди, которые в нашем сознании обидели, оскорбили, унизили нас, которых мы больше не хотим иметь в своем сердце и хранить любовью. И это не только, к сожалению, в великих, вещах; но в самых мелочах мы друг от друга отворачиваемся, отрубаем человека, отворачиваемся так, чтобы больше не видеть его; а это и есть «ненависть»… Мы не можем войти в весну духовную, в начало этого поста, иначе как примирившись. Но с некоторыми примириться можно легко, и тогда радость захлестывает нас, тогда не трудно; а других нам придется прощать и с ними прими­ряться постепенно, начав с того, чтобы сказать: “Да; он тру­ден; да, он мне невыносим; да, он для меня олицетворение всего того, что я отрицаю, — и однако, потому что я — Христов, потому что Христос взял на Себя тяготу каждого из нас — я согласен нести эту его тяготу; пусть он как крест придавит меня к земле, пусть его тяжесть и острие врежется в мои плечи — я буду это нести, потому что в этом уже на­чало примирения и начало прошения.”

И вот перед нами всеми сейчас есть простой и вместе с этим так взбушевавший многих вопрос, который разде­лил многих в сердцах, многих в мыслях, который сделал многих чужими друг другу — это просьба, обращенная, некоторыми о том, чтобы вместо шести годовых служб на английском языке было немножко их больше. Я сейчас не хочу говорить об этом вопро­се по существу, а о том ужасе и жути, которые представляют собой отчуждение и взаимное оттолкновение, кото­рые через это родились. С этим чувством войти в Великий Пост нельзя; с таким чувством, с таким отчуждением нельзя идти вместе ни на крест Христов, ни в Гефсиманию, ни на Воскресение Господне, и поэтому я сейчас призываю вас, во-первых, понять, что прощение приходит постепенно, и что для начала примем друг друга как мы есть, при всех мучительных, тяжелых, трудных свойствах, которые каждый на себе испытывает со стороны другого; пусть тут, хотя бы, начнется наша борьба за прощение. А во-вторых, чтобы до конца поста, до Светлого Хрис­това Воскресения — и это я вам говорю, как духовник ваш и отец — больше не было ни одного слова сказанного об этом в при­ходе, ни друг другу, ни группами, ни отдельными лицами. Оставим это; пусть мир Христов исцелит боль сначала, раньше, чем мы сможем творчески, любовно, умно об этом говорить. А теперь прекратите сплетни, прекратите ложь, прекратите вздуванье пожара, которого нет; примите друг друга как крест, если нужно – потому что — Христос-то каждого из нас как крест несет, и распинается, и умирает из-за того, что происходит в наших сердцах.

И сегодня вечером, когда мы соберемся, когда мы будем молиться о прощении, молиться о том, чтобы Господь нас выпустил всех на свободу детей Божиих, вспомним, что когда народ Израильский был выпущен на свободу из Египта, где он томился пленом греха и униженности, то долгое время ему пришлось в ог­ненной пустыне идти, раньше, чем прийти в то место, где он об­рел радость, покой, торжество Божией победы над каждым чело­веком. Войдем теперь, если нужно, в жгучую пустыню, пусть один другого поддерживает, как Израильтяне шли через эту пус­тыню в голоде, в тоске, в утомлении — но шли, шли в течение сорока лет, пока не достигли обетованной земли мира взаимного, взаимной любви, радости чад Божиих. Вот с этим и войдем теперь в Великий Пост, торжествующе уже одержанной победой, пото­му что победа за нас уже одержана Христом на кресте; нам толь­ко надо войти в этот подвиг и понести то немногое, по сравнению с Его страданьем, что выпало на нашу долю… Пусть мир, крепость, радость Христовы будут с нами во все дни живота нашего… Аминь.