Ради чего

Западный мистик Ангелус Силезиус, который писал по-немецки, выразился так: «Я так же велик, как Бог, Он так же мал, как я». Бог достаточно велик, чтобы стать одним из нас, и Он есть сама любовь: по любви к нам Он захотел стать уязвимым, беспомощным, отдаться в наши руки, как отдается любовь в руки возлюбленного, и именно это мы видим в Младенце из Вифлеема — он уязвим, беспомощен, беззащитен, Он как бы говорит миру: «Я пришел ради вас, делайте со Мной, что хотите, но Моя любовь к вам никогда не поколеблется». Вот что в тот момент означало для меня Боговоплощение. И в то же время в моих глазах такой Бог намного более велик, чем просто Бог, обитающий на небесах, всемогущий и взирающий на Землю с безопасного расстояния. И здесь я хочу сказать нечто крайне для меня важное. Если бы Бог создал этот мир и вызвал нас из небытия, не спросив нашего желания, если бы Он дал своему творению, а именно нам, людям, свободу — свободу принимать Его или отвергать, любить или ненавидеть, выбирать между Ним и сатаной, выбирать между жизнью и смертью, а потом ждал бы нас по ту сторону бытия, чтобы судить нас: «Ты неправильно распорядился свободой, которую Я дал тебе, ты оказался недостоин Моего акта творения — ступай в ад и будь проклят» (и я употребляю эти выражения в богословском, а не обиходно-разговорном смысле) — такого Бога можно было бы бояться, может быть, даже любить, пока трагедия не коснулась тебя лично, но Его никак нельзя было бы уважать. Но в Иисусе Христе я открыл для себя Бога, Который берет на Себя полную ответственность за Свой акт творения, за свободу, дарованную Им людям, и за все последствия того, как мы этим даром распоряжаемся, причем последствия не только для нас, но и для Него Самого — а главное последствие в том, что Он отдает Своего Единородного Сына на смерть ради нашего спасения. Произошедшее на Голгофе меня поразило, и я с глубоким волнением услышал слова Христа, которые Он произнес перед смертью: «Боже мой, Боже мой! для чего Ты Меня оставил?». Это момент, когда Христос в Своем человеческом сознании утрачивает чувство того, что Он — Сын Божий. Конечно, не в том смысле, что Он перестает им быть: это, как кто-то выразился, своего рода метафизической обморок. Он на какой-то момент теряет из виду, Кем Он является, как и мы сами очень часто теряем из виду нашу честь, наше достоинство и наше призвание. И это было для меня открытием колоссальной важности, потому что я увидел следующее: вот Бог, Который пришел в этот мир во имя Отца, чтобы возвестить правду жизни, величие человека, чтобы раскрыть перед человеком его грех и стать для него путем спасения; вот Бог, Который до такой степени предан Отцу, что соглашается принять отвержение, ненависть и смерть от рук всех тех, кто не готов слушаться своего Господа — то есть жадно и трепетно вслушиваться в слова Того, Кто их возлюбил, Кто был их Спаситель и Создатель. И в то же самое время Христос, воплощенный Бог, избрал такую полную и всецелую солидарность с человеком, что Он предстоит Отцу как один из нас, не просто будучи человеком по воплощению, но и разделяя с нами все страдания человеческой жизни: голод и жажду, усталость, отверженность, предательство — и еще коечто, намного более страшное. Он разделяет с нами потерю Бога, в которой корень всего ужаса человеческого существования, причина искаженности изначально совершенного мира, смерти, страдания, страха, жадности, ненависти, всех разрушительных стихий. Бог до такой степени близок к нам, что становится одним из нас и разделяет с нами все последствия человеческого греха, в том числе смерть — потому что убить может только потеря Бога. Я почувствовал — да, Такого Бога я могу уважать, Таким Богом я могу восхищаться. Такой Бог имеет право сказать: «Я дал тебе пример, чтобы ты ему следовал». Такой Бог открывается нам не только как Творец, вызвавший весь мир из небытия Своей любовью. Он открывает нам, кем является для Него каждый человек: Его возлюбленным — а значит тем, кого можно любить любой ценой. Я опытно пережил это на войне и в тот момент, когда меня арестовали как участника французского Сопротивления: я понял, что нельзя ненавидеть, можно только сострадать, только любить, быть готовым отдать свою жизнь за другого, чтобы в этот момент сказать: «Отче! прости им, ибо не ведают, что творят». В такого Бога я верю, в такой мир я верю, и именно поэтому я стал христианином — потому что я встретил живого Христа; и я продолжаю оставаться христианином потому, что не только в этой первой встрече с Ним, но и в результате долгих лет (уже почти 60 лет) напряженных раздумий в условиях нашей сложной, трагической современности, я пришел к выводу: да, вера в Бога совершенно оправдана, Ему можно верить, и я всю жизнь могу стоять в этой вере.

Составители: Ярослав и Дарья Горожанкины, Михаил Гутник, Вера Ерохина, Елена Садовникова, Ольга Цейтлина, Ольга Юзбашева,  Друзья Фонда «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского»: mitrasfund@mail.ru

Редактор: Елена Майданович

Корректор: Ольга Цейтлина