Рождество Христово

Во имя Отца и Сына, и Святого Духа.

Мы празднуем в нощь сию рождение в наш грешный, темный, порой страшный мир Живого Бога в образe Господа нашего Иисуса Христа.

С какой радостью с каким трепетом мы ожидаем рождения вся­кого младенца, с какой радостью мы говорим: «Человек родился в свет». Каждый из нас рождается из небытия, вступая из ничего в бытие сначала временное, а потом и вечное. И совершается это как торжество любви его отца и матери; торжество любви, ко­торое вводит человека в жизнь с тем, чтобы из времени он перешел в вечность.

И вот Сын Божий рождается в нашу жизнь; но не от любви мужчи­ны к женщине, Матери Своей к мужу, а от непостижимой любви Божией к нам, людям, и от неизмеримой веры, преданности, от изумительного послушания и любви к Богу Пресвятой, Пречистой Девы Марии. Как всякий младенец, вступающий в жизнь, Сын Божий, покоя­щийся в вечности и вступающий во время, вступает в него хрупким Младенцем, беззащитным, уязвимым; как всякий младенец, является как бы иконой, образом любви воплощенной, так и Сын Божий являет реальность Божественной любви и человеческого ответа на эту любовь. Бог отдает Своего Сына — да, на земную жизнь, но также и на смерть! На смерть, которая Ему всем чужда, с которой у Него ниче­го общего нет, потому что смерть является плодом нашей отчужден­ности от Бога, смерть — это плод греха, мёртвость души, которая за собой влечет и умирание тела. Воплощенный же Бог, Богочеловек Господь Иисус Христос и при рождении Своем уже бессмертен: и Он принимает смертность, желая во всем отождествиться с нами, людьми, быть с нами заодно, не отлучаясь ни от любви Божией, ни от единства с Ним, с тем, чтобы жить нашей жизнью, но жизнью очищенной, прозрачной ко всему светлому, и умереть нашей греховной смертью. Да! Он умирает нашей смертью, не Своей, потому что — как может Вечная Жизнь умереть?.. Но Он приобщается нам и умирает.

Но в Своем рождении Он к каждому из нас, так же как в древ­ности к современным Ему людям, обращается с вопросом: «Как отнесё­тесь вы к беззащитности любви? Как отнесётесь вы к невинности, к предельной уязвимости, к той любви, которая себя всецело, без ко­лебания, отдает нам?»

И мы знаем, как проходила эта ночь. Иосиф и Пречистая Дева стучались во всякую дверь в надежде на приют, чтобы Она могла под человеческим кровом родить Своего ребенка… Но каждая дверь перед ними закрывалась, потому что каждой семье было хорошо без них: не хотел никто чужого человека…, и эти странники нашли себе приют в пещере, где были ясли для животных; и сами животные, которые, по слову Священного Писания, невинно страдают от человеческого греха, невинно принимали Христа.

Кто еще принимал Его? Ангелы Божии с трепетом и ужасом смот­рели на то, как вечный Бог делается пленником времени, как Бес­смертный делается добычей, жертвой наступающей смерти… Ангелы Божии поклонялись в ужасе Богу, ставшему человеком.

И волхвы — люди мудрые, люди ученые, которых сама мудрость и ученость привели к изумлению перед сотворенным миром и к откры­тию Живого Бога; знание, мудрость, искушенность в науке их приве­ли ко Христу. Так и теперь, тысячи людей, изверившись в безбожии, изверившись во всем том, что только материально, только земное, отвергнув кумиров, требующих крови и жертв, обращаются к Живому Богу, таинственному, глубокому, мудрому, исполненному лас­ки и любви.

И пастухи пришли к этим яслям под руководством ангелов: люди простые, чистого, незатемненного сердца тоже узнали во Младенце, лежащем в яслях Живого Бога, пришедшего в мир. «С нами Бог» назвал Его ангел, — они это познали.

Со вступлением Христа в мир весь мир стал иным; пере­стал этот мир стоять лицом к лицу — либо враждебно, либо с тос­кой — перед далеким, непостижимым, слишком для него великим Бо­гом. С пришествием Христа Бог, ставший человеком, стал живой си­лой этого мира! И когда мы читаем учение Христа в Евангелии, ког­да читаем Его жизнь, Его слова, Его действия, да — мы понимаем, мы можем понять, что Христос является единственным человеком в полном смысле этого слова; потому что человек только тогда делается собой в полном смысле этого слова, когда он не­разлучно, до самых глубин своих соединен с Богом, перерастает себя и делается Богочеловеком.

То, что Евангелие нам открывает о Христе, обращено и к верую­щему и к неверующему, потому что мы все, верующие и неверующее, в одно несомненно верим — в человека; и во Христе мы видим человека совершенного, мирного, победоносного, готового по любви Свою жизнь до конца истощить, отдать для других.

И это нам урок. Не сказал ли Он нам: «Пример Я вам даю, чтобы вы ему следовали»? А как мы живем? Христианская вера — не мировоззрение, а жизнь: надо жить по Евангелию, надо жить, как Евангелие нас учит; иначе каждое наше слово о вере является ложью! Не Христос ли нам сказал, что на суд придут люди, не исполнившие Евангелие, в которое они будто бы верили, и Он им скажет: «Отойдите от Меня, — Я вас не знаю!» И они скажут: «Разве мы не молились в Твоих храмах? Разве мы не верили Тебе?..» И Он ответит им: «Отойдите от Меня, говорившие Мне: «Господи, Господи, но не исполнившие Мои заповеди, не последовавшие Моему примеру, не ставшие людьми — каждый из вас живым, достойным человеком»

Вступим же теперь во время, когда это стало возможным и на Западе, и на просторах нашей Родины, когда свобода дышать дана, когда вера имеет право себя провозглашать! Войдем в этот путь —  подвига, не исповедуя Бога устами, не являя Его простой и порой пустой проповедью, но жизнью. Станем такими людьми, чтобы, глядя на нас, всякий мог задаться вопросом: чем он живет? Почему он так не похож на меня, тусклого, скучного, порабощенного?! Откуда у него эта свобода, это величие?! — чтобы всякий человек, ставя этот вопрос, обратился к нам и спросил: «Во что же ты веришь? Где твое вдохновение? Откуда у тебя сила жить так, как ты жи­вешь?..» И когда мы сами станем живым вопросом для людей, сможем мы дать ответ: «Христос — моя сила, Бог и Господь!»

Аминь!