Беседы о молитве. Беседа 10

В прошлой беседе я говорил об Иисусовой молитве, той мо­литве, которая выражается словами «Господи, Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня, грешного». И я попробовал объяснить, почему с самой древности первые слова этой молитвы рассматриваются как сокращенное Евангелие, как исповедание всей христианской веры в нескольких решительных словах.

А сегодня я хочу остановиться на второй половине этой мо­литвы, а именно, на словах «Помилуй меня, грешного». Как может всякий человек себя назвать грешным? Может ли честно всякий че­ловек это сделать? Не будет ли это лицемерно, правда ли это?

Это не всегда было бы правда, если бы понятие греха отно­силось только к нравственным категориям правдивости, честности, добротности нравственной. Но есть более глубокое, основное зна­чение этого слова «грех».

Грех это прежде всего потеря контакта человека с собствен­ной своей глубиной. Человек глубок — а так часто он живет по­верхностно и только поверхностными чувствами, понятиями, и вмес­то того, чтобы жить из глубины, действовать из сердцевины своего бытия, он живет отраженной жизнью, человек реагирует на жизнь — простой отблеск тех лучей, которые падают на него.

И это первый и основной грех: поверхностность, потеря глубины, потеря контакта с этой глубиной. И в результате чело­век теряет контакт с содержанием этой глубины, т.е. с Богом. В одной из первых бесед я упоминал слова архиепископа Кентерберийского Михаила Рамзея, который говорит, что в каждом человеке есть бездонная глубина, форма как бы которой — Сам Бог. И вот живя на поверхности собственной жизни, человек теряет контакт с Самим Богом. И потеряв контакт с Богом, человек становится чужим и для своего ближнего, для окружения, для людей и для всей жизни. Он становится, только таким человеком, который живет в себе, для себя, для которого центр жизни — он, и жизнь делает­ся такая же бедная, как его малое содержание.

Феофан Затворник говорит, что такой человек подобен дре­весной стружке, которая свернулась вокруг внутренней своей пус­тоты. И вот это и есть греховное состояние; и это состояние в себе может, должен признать всякий человек, если он только чес­тен: кто может сказать, что он живет всеми глубинами своей души, своего сердца, своего ума, всем размахом своей воли, всей сме­лостью, всем благородством, всем величием своим?

И вот становясь перед Богом, Который и есть величие, Кото­рый создал нас для величия, мы не можем не признать своей гре­ховности, того именно, что мы отпали от своего первородного до­стоинства. Поэтому мы, конечно, можем обратиться к Нему с криком души: Господи, прости! Какой позор: Ты меня создал великим, а я измельчал, так постыдно измельчал…

Но слово «помилуй» не значит только «прости»; это слово греческое, которое значит очень многое; оно значит «прости, ос­танови Свой гнев, дай мне время опомниться, дай мне возможность зажить новой жизнью». Это значит «дай мне помощь Твою, чтобы мне вырасти в ту меру величия, которую Ты предназначил мне». Это значит «увенчай меня этим величием». И поэтому это слово «Госпо­ди, помилуй!», по-гречески «Кирие, элейсон», мы употребляем во всех случаях жизни: «Прояви ко мне Свою первоначальную любовь! Прояви ко мне ту любовь, которую Ты явил нам в Иисусе Христе, ту крестную, жертвенную, великодушную любовь, обласкай меня, утеши меня, исцели меня, сделай меня вновь человеком, достойным этого звания, т.е. в конечном итоге, достойным быть Твоим другом во веки веков».

На этом я кончаю свой ряд бесед о молитве. Употребляйте эту молитву; она проста, но учитесь употреблять ее со всей прав­дивостью и искренностью, помня, что, назвав Иисуса Христа Сыном Божиим и Господом, вы обязуетесь жить достойно Его величия и вашего величия.

Опубликовано:

Беседы о молитве. СПб., 1995;

Может ли еще молиться современный человек? Клин: Христианская жизнь, 1999;

Школа молитвы. Клин: Христианская жизнь, 2011.