Опыт встреч: Свидетельства

Ведущий: протоиерей Александр Борисов (Москва, Россия).

Участвуют: Б.С. Братусь (Москва, Россия), Ф.Е. Василюк (Москва, Россия), М. Гринан (Манчестер, Великобритания), И.К. Соколова-Снегирь (Москва, Россия) и др.

О.Н. Адамишина. Мое выступление будет очень коротким. Я не так долго знала владыку Антония. В 90-е годы моего мужа Анатолия Леонидовича[1] направили послом в Лондон, и мы там жили несколько лет. Мне очень повезло, как только я приехала, я получила письмо от Марианны, в котором она сообщила мне, что я — её тетя. Это было очень приятно, поскольку моя бабушка — Зинаида Александровна Лансере и её прабабушка были родные сестры. Второе: моя английская подруга русского происхождения, вскоре после моего приезда отвела меня в собор на Эннисмор Гарденс, в церковь, которая была куплена на средства прихожан. И там я встретилась с владыкой Антонием. Это действительно незабываемая встреча. Буквально с первых дней мы очень подружились. Я понимала, что у него множество обязанностей, он очень занят, время было тяжелое, драматичное. И, тем не менее, он находил время для личных встреч. Я всегда поражалась этому. Дружба с владыкой Антонием незабываемая и оказала на меня громадное влияние. Его глаза все видели. Этот человек необыкновенной доброты. Во время службы мне сложно стоять, если я долго стою, у меня кровь отливает, и я могу упасть в обморок (это мне по наследству от мамы досталось). И владыка Антоний говорил: «Приносите с собой стульчики складные, потому что во время службы вы должны думать о Боге, о душе, а не о своих больных ногах». Это было очень трогательно.

Что я могла сделать? Я попросила свою подругу, замечательного режиссера, которая до сих пор работает на телеканале «Культура», сделать фильм. Она приехала и жила у меня. Я видела, что уже возраст такой, что надо спешить. Сегодня не удается показать, но есть фильм об этом замечательном, уникальном, святом человеке. Спасибо.

И.К. Соколова: Я тоже буду краткой, хотя в отличие от многих здесь присутствующих, я Владыку неоднократно встречала и была на беседах, более того, он меня крестил. Так что мою первую встречу с ним я не помню, потому что мне было около четырех недель от роду. Но потом я помню работу Владыки с молодежью в Англии, где я росла и училась. Когда Владыка приезжал в лагерь, он всем интересовался и всегда беседовал с детьми как с людьми. Я не хочу сказать — как с взрослыми, а именно как с людьми, и всех нас включал, интересовался мнением любого человека, любого возраста. И что для нас, старших подростков, когда мы уже стали вожатыми, было важно: очень активно нас призывал участвовать в жизни епархии, в ежегодном собрании Сурожской епархии.

Темы бесед с вожатыми были о том, как мы должны расти и помогать детям расти. Это самое широкое, что я могу сказать. Владыка очень поддерживал нас, и в этихбеседах было одно: что все должны выбрать ту работу, которая им ближе и важнее, но руководствуясь, видимо, клятвой Гмппократа, чтобы не навредить. И вот уже два лагеря живут, дети растут, и теперь мои дети в этот лагерь ездят каждый год и учатся расти людьми.

Владыка очень всерьез воспринимал людей с тем или иным творческим призванием. Мой отец был художник, у нас в епархии был композитор Джон Тавенер. Владыка их работу очень серьезно воспринимал, но сам в церкви очень не любил излишние украшения, ни в узыке, ни в декорации.

Прот. Сергий Овсянников:  Действительно, мне тоже очень помнится это отношение митрополита Антония к талантам человеческим и его настоятельный призыв таланты не закапывать, а каким-то образом взращивать, чтобы они служили и Богу, и людям. И я думаю, что Владыка помог очень многим людям, обращая их к собственным талантам. Искать именно свой талант, тот талант, который дан от Бога. Спасибо за Ваши воспоминания.

А.Н.  Варфлусева: О Владыке можно говорить много… Он не учил, нет. На него глядя, ты учился. Владыка много говорил о молчании. Если можно, два маленьких эпизода. Отец Сергий, вы были в храме в пять часов, когда гроб с телом Владыки внесли в храм, и помните те минуты, те минуты, когда мы все замолчали. Можно много говорить, а можно долго-долго молчать, и при этом внутри идет такая мощная работа. Только у его гроба я вдруг поняла, чтó за этим, чтó хотел сказать Владыка молчанием. И второе, что меня потрясло опять-таки в отпевания. Вы помните, как много было духовенства и когда шло причастие, духовенство не могло причащаться в алтаре. Вот когда пошли к причастию священники,  у меня было ощущение, что всех нас тогда причащал владыка. Я много читала и слышала о соборности, о вселенности Православия, но именно в ту минуту душой почувствовала, что такое соборность, поняла, что такое вселенность Православия.

Прот. Сергий Овсянников:  Большое Вам спасибо! Вы сказали очень важные вещи, не говоря уже о молчании, которое я действительно очень хорошо помню. Знаете, тогда я как раз думал  о том, каким образом проповеди владыки с течением времен сокращались. Начиная с достаточно больших и длинных, умных, к середине жизни они стали более короткими, простыми. Чем старше он становился, тем мудрее он становился, тем проще и короче становились его проповеди. И это был естественный переход, когда в конце концов он сделал то, что говорил. Просто проповедь вылилась в молчание. Это было молчание. И наше молчание — была его последняя проповедь.

Б.С. Братусь: У меня такого счастья встреч, даже хоть одной встречи с владыкой Антонием не было и, тем не менее, его влияние очевидно, и здесь я абсолютно не оригинален. Начиная где-то с 1980-х годов появились тексты владыки Антония, появились записи. Эти тексты и записи были очень важны не только для жизни такого малодостойного мирянина как я, но и для меня, как профессионала, как человека, который занимается психологией.

Сегодня я хотел говорить о другом, но меня сбил очень призыв о. Сергия, который рассказал, что сегодня встретил священника, и этот священник сказал, что он бы ни в коем случае на такое собрание не пошел и вообще владыка Антоний он «не туда»… И мне показалось, что вообще это очень важная вещь, которую сегодня мы должны затронуть.

Современная церковь, в том числе православная, по сути дела раздираема. Мы слышим голоса людей, которые непосредственно видели митрополита Антония, его глаза, его интонацию. Благодаря вчерашнему выступлению о. Петра я просто услышал, так сказать, очень живой голос, который передавал какие-то оттенки интонации владыки Антония. И в этом плане мне кажется, что едва ли не главное состоит в следующей дилемме. Один путь — это путь Церкви как системы, и надо внимательно следить, чтобы она была правильной, чтобы она была выправлена, чтобы она была православная. Это вполне разумное желание, но постепенно оно становится самоцелью, и тогда люди, исповедующие это направление, очень внимательно смотрят: как такой-то человек гововрит? на того ли святого сослался? и т.д.

И другая линия, условно говоря, идущая от митрополита Антония. В чем отличие? Мне кажется, отличие этой линии состоит в том, что исходным моментом здесь является человек, живой конкретный человек. Ведь обратите внимание (мы слышали это от отца Джона Бинса): когда митрополит Антоний в Кембридже говорил со студентами, он ни разу не упоминал о православии. Но чем это заканчивается? Тем, что в Англии (что является чудом, о чем мы только сейчас слышали), появляется Епархия, из тех студентов, которые слышали Владыку, многие становятся православными. И это, условно говоря, путь митрополита Антония, путь предельной искренности. Опять же в докладе отца Джона было обращено внимание на следующую фразу митрополита Антония: с чего вообще начинается вера? Вера начинается с того момента, когда человек задает себе честные вопросы. Как только он задаст себе честный вопрос, отвечая честно, он шаг за шагом придет к вере. Это напоминает диссертацию Владимира Соловьева об отвлеченных началах, что если мы правильно отвлеченно мыслим, мы с неизбежностью приходим к понятию Бога. Это как бы некий такой критерий, но отсюда в частности следует, что если мы исходим из самого правильного понятия Бога, то не обязательно мы придем к человеку. И мне кажется, что это не только психологические различия, хотя они и очень психологические.

Прот. Сергий Овсянников:  Что митрополита Антония не все любили — это понятно, потому что «широк, слишком широк». Как Достоевский говорил: «…человек-то слишком широк, я бы его сузил…». Владыку, конечно, хотели бы сузить. Широк в нескольких смыслах даже, широк безусловно, кпо своему кругозору, по своего горизонту, по своей интеллигентности. И широк по тому, как он принимал. Широта — первое, что не нравится людям, по их самоопределению, узким. Они почему-то полагают, что если врата в Царствие Божие узкие, то это значает узкий способ мышления: отсюда досюда, а дальше все «попытка к бегству, стрелять будем».

И второе — это свобода. Вель Владыка был удивительно свободен. Внутренняя свобода – это то, чему, пожалуй, и учились у него люди, понимая это или не понимая. Он учил нас свободе с первой встречи. Эта встреча произошла еще в 1970-е годы по ВВС или по самиздату. Потом появился сборник проповедей, изданный в Париже, его копировали. И люди открывали и бывали ошеломлены, потому что там оказывалась свобода, там оказывалось то христианство, о котором мы просто понятия не имели. Это была встреча с Ввладыкой, и эта встреча потом продолжалась, когда появилась возможность с ним говорить лично, там ли, здесь ли. Но опять же, это та самая евангельская история. Христа без свободы не может быть, но Он всегда будет окружен людьми, которые эту свободу будут запрещать, уничтожать. Выжигать, будут за нее сажать.

Из зала: Спасибо за конференцию! Я впервые на ней. Было много сказано. Хочу сказать, посмотрите все на сцену. Видите, Кто в центре стоит, Чье изображение? В центре стоит Христос.Отец Сергий сегодня встречтил батюшку, который сказал, что не пойдет на эту конференцию… Вот  если бы в центре был просто владыка Антоний, нас могли бы в чем-то укорить. Но владыка Антоний стоит чуть в стороне, а в центре стоит Христос. И этим, мне кажется, показана вся наша соборность и ради чего мы тут собрались. И я думаю, владыка Антоний был бы очень рад (он и сейчас рад), что все мы собрались ради Господа и на примере его жизни приходим к Нему, к Господу. Это мне очень понравилось, когда я вошел сюда. Не на всех конференциях в центре стоит икона Христа. Бывает, какие-то отдельные личности стоят. Спасибо большое!

Прот. Сергий Овсянников:  Спасибо Вам! На самом деле я могу теперь сказать, что я ответил этому священнику. Я сказал примерно то же самое:  что если бы Вы не слушали какие-то слухи о митрополите Антонии, а прочитали хотя бы одну проповедь его, то Вы бы поняли, что этот человек — митрополит Антоний единственное что делал в жизни — это людей приводил ко Христу, каждого своим способом. И его мир, что называется, христоцентричен. В его мире, в центре всегда стоял Христос. Вот такой был мой ответ этому человеку. Спасибо всем!

Из зала: Я второй раз на этой конференции и мне кажется, что она проходит значительно живее, чем первая, она даже выходит из «берегов» того времени, которое было на неё отведено. И я думаю, что во многом это все за счет деятельности Фонда митрополита Антония, который за это время явно окреп, набрался опыта и проводил в течение двух лет потрясающие семинары, материалы которых даже были изданы. Но это все очень локально получается. Они проходят в этом небольшом зале при таком небольшом стечении народа, и, конечно, хочется, чтобы об этом знали шире. Я обсудила с коллегами, как создать движение вокруг такой личности как митрополит Антоний. Мне тут сказали мудрые люди, что вряд ли он сам  приветствовал бы такую  вещь. Но я подумала, почему бы не устроить какие-то кружки, при приходах, например, или в ВУЗах студенческие кружки. В приходах наверняка многие настоятели благословили бы такие кружки по изучению и творческому освоению наследия митрополита Антония. А оттолкнуться, конечно, можно было бы от материалов этих семинаров, которые уже есть, готовые, с их проблематикой или какой-то другой. И опять же, используя тот формат обсуждения, который мы видели: какая-то конкретная проблема и обсуждение с обращением к текстам владыки. Именно такое освоение, что называется — «снизу», опираясь на наши конференции, семинары и т.д.  Низкий поклон всем, кто ведет эту работу.

Прот. Сергий Овсянников:  Спасибо! Я ничего не могу сказать по поводу кружков, потому что не представляю всей сложности или простоты ситуации, но касательно формата… Знаете, вчера вечером я заметил на большом заборе большой рекламный плакат, где рекламировалось выступление грегорианского ансамбля, хорала во Дворце спорта, или в Ледовом дворце. Я представил, и как-то мне стало немножко не по себе, что грегорианский хорал звучит на аудиторию 30 тысяч человек. Я не уверен, что владыка Антоний стал бы выступать в таком масштабе. Он не был камерным человеком, но и все-таки это не массовое…

Б. С. Братусь:  Спасибо о. Сергий! Конечно, это непосильная вещь. Ну, начнем  подведение итогов. Мне рассказывалслучай один батюшка: чтение Евангелия во время литургии и кто-то пробирается к выходу. Ему говорят: «Евангелие читают! Нельзя, подождите». Он говорит: «Спасибо, я это уже знаю». Понимаете, надо различать итоги двух плоскостей. Один итог — что-то мы узнали новое, а другой итог — то, что случилось в эти дни, в эти часы в этом зале, сколько бы в нем ни было народа, два человека, двадцать человек, двести человек и т.д. Так же, как во время литургии мы вновь и вновь внимательно слушаем Евангелие, каждый раз по-новому, хотя мы знаем содержание. Мне хочется сказать, что в целом конференция необыкновенно удалась, каждый доклад был замечательный.

Теперь я вернусь к этим двум линиям, которые так или иначе были затронуты. Собственно христианство — как система. Естественно, сила владыки Антония — необыкновенная сила, которая просвечивает сквозь тексты. Представляете, как трудно просвечивать сквозь текст живому пастырскому слову, это почти невозможно. Если кто-то имел дело со стенограммой собственного выступления, то он меня поймет. Когда получаешь стенограмму собственного выступления, тебя охватывает ужас. Неужели я это говорил?! С этими «меканиями», неубедительно, вяло, плохо… Поэтому за текстом лежит чудо этой веры и чудо свидетельства. И как справедливо сказал молодой человек, в центре стоит Христос. И сила владыки состоит в том, что он видел Христа. И все, кто встречал Владыку, видел глаза, которые видели Христа.

Тут вот было в одном из докладов интересное для меня, совершенно, так сказать, как для невежды в этом плане, новое понимание известного места о том, что мы смотрим на мир сквозь тусклое стекло. Оказывается не сквозь тусклое стекло, а мы смотрим в мир сквозь тусклое зеркало. То есть, конечно, мы что-то там видим, как-то видим себя тоже. А у владыки Антония было чистое зеркало, и вот это чистое зеркало, отражающее  Христа, имело ту всепобеждающую силу. И тому священнику, который говорил: «… он не так сказал, не так встал…» — ну что мы можем ему сказать? Единственное, что мы могли бы ему сказать: «пойди и посмотри» или «пойди и почитай», как совершенно точно ответил отец Сергий. И мне кажется, что какое-то, условно говоря, противостояние вот этих двух линий, если они есть, это, собственно вопрос: что стоит в центре Церкви? Что является Церковью? Стены, Епархии, то, сё, митры, облачение и так далее? Все это важно необыкновенно, но в центре Церкви стоит фигура Христа, и она нас испытует. И, как неоднократно цитировался владыка, это страшно. И в этом плане, мне кажется, что нынешняя ситуация может проверяться одним. Вот сейчас придет Христос и посмотрит на это, на то,  и что Он скажет? И даже более того, можно усугубить эту ситуацию. Это, конечно, такая дерзость, но, тем не менее, можно задать страшный вопрос: а нужен ли сейчас Христос тем-то, тем-то? Будет ли Он принят? Или опять, как в той мучительной притче о великом инквизиторе: «Не нужен». Понимаете, без Него как просто, настолько легче. А вот владыка недаром (это тоже было для меня открытием, что он человек военный, что в нем была эта решительность военного, аккуратность и подтянутость), вот он все время испытывал себя. Ему Христос был нужен всегда, в любой ситуации. И в любой ситуации он шел за Ним, не задумываясь ни секунды. И наш, условно говоря, успех, на мой взгляд, зависит не от того, соберем ли мы стадионы, будут у нас большие баннеры и рекламные щиты, и т.д. На самом деле, если следовать за владыкой, вопрос остается один и тот же: «Можешь ли ты по мере своего тусклого стекла  стараться его протирать и отражать Спасителя? Есть ли в тебе конкретно сила?». И тогда, если она есть, то, что ты будешь делать, будет развиваться. Так же как владыка начал с небольшого прихода и распространился. Мы помним рассказ, как владыка был на собрании хиппи: епископ сидел с ними на корточках. В страшном сне православному епископу это не приснится. И когда мы читаем или слышим апостола Павла: с иудеем я как иудей, с тем — как тот, это, конечно, очень красиво, но мы  на это способны? Посидел на корточках в кружке хиппи, а потом Епархия Сурожская. Не наоборот. А мы все хотим наоборот, полномочия, телевидение и т.д.

И от себя лично хочу сказать, что я очень рад, что участвовал в этом празднике. Думаю, что каждый из нас что-то новое, важное, глубокое вынес из этих трех дней и в порядке информации и, главное, в порядке того соборного духа, который здесь присутствует прежде всего благодаря владыке Антонию. Спасибо!

[1] Адами́шин Анатолий Леонидович, российский дипломат. В 1994 — 199797 посол России в Великобритании.