Панихида по царской семье

Сейчас мы совершим панихиду о Государе и царской семье, погибших в ночь, когда праздновалось обретение мощей преподоб­ного Сергия Радонежского. Мы молимся о нем не для того, чтобы возвеличить человеческую, земную Русскую державу, которую некоторые из нас вспоминают с болью в сердце и с благоговейной лю­бовью; мы молимся о нем, потому что он тоже, со своей семьей, вошел в лик страстотерпцев российских — не тех, которые умерли за свою веру, а тех, которые умерли ради долга своего, ради правды евангельской, чтобы не изменить своему земному призванию.

Святой Иоанн Златоустый нам говорит, что всякий может править, но только Царь может умереть за свой народ… Государь мог спасти себя и свою семью бегством; но он захотел остаться с тем народом, который ему был Богом поручен. И на него легло бремя столетий русской неправды; его сокрушила тяжесть всей не­справедливости, всего зла, жестокости, которые накопились в на­шей истории столетие за столетием. Он умер, не желая сбросить со своих плеч эту тяжесть, желая разделить со своим народом все последствия трагической, с начала до конца, русской исто­рии…

Вот почему мы благоговейно вспоминаем его и царскую семью. Перед тем как умереть, одна из Великих княжон написала стихотворение, как бы предсмертное завещание, последние строки которого звучат так: И у преддверия могилы вдохни в уста Твоих рабов нечеловеческие силы молиться кротко за врагов… И Госу­дарь писал перед своей смертью: Не мстите за меня… Вот образ, перед которым мы стоим, и вот люди, живые люди, живые тогда плотью, живые духом теперь, о которых мы молимся. И с ними вместе — о всех тех, кто в течение русской истории кровью, смертью заплатили за все события, такие мучительные, такие, порой, страшные, которыми наша история исполнена… Молиться будем за тех, кто на поле брани положил свою жизнь, отдавая ее, да — но с каким страхом порой, и с какой болью; молиться за тех, кто погиб в смуте, — и не будем ставить себе вопрос, в каком лагере они были: были ли они правы или виноваты. Пра­вые встали перед Богом в славе; о виноватых, в каком бы лагере они ни были, мы должны молиться особенно: Боже! Прости их… Господи, помилуй!.. И о тех, кто в течение всей нашей истории склонил голову к земле, в болезни, в заточении, в руд­никах, на горьких работах, которые потонули в пучине морской, которые были лишены радости тихой смерти, окруженной лаской и любовью. Всех соберем в свое сердце; всем дадим, сколько сумеем, сострадания, ласки и любви. И в их имя будем строить мир всеми силами, всей верой, всей любовью, чтобы он стал менее страшным, чтобы таких событий когда-то уже не стало на земле. Сейчас, когда мы соберемся со свечами зажженными, мы помолимся, и пусть эти свечи перед Господом горят, как напоминание о том, что мы верим в вечную победу света над тьмой; что мы верим, что и искры света, которые воссияли в земной, темной истории, никогда не погаснут, что они зажглись и в наших сердцах, и что мы их пронесём до конца…