Прощенное воскресение. Литургия

Жизнь была бы и возможна, и глубока, если бы мы помнили древ­нее отеческое наставление — «Имейте память смертную». Если мы жи­ли бы, помня, что любое мгновение может быть последним в нашей жизни, тогда мы каждое мгновение ценили бы совершенно иначе, каж­дый наш поступок оттенялся бы на сознании того, что он может быть последним, и каждое слово может быть последним. Это не значит, что мы жили бы в страхе, что мы жили бы постоянно под угрозой смерти и грядущего на нас неминуемого Божьего суда, но мы жили бы с напряжением. Вот около нас человек, которого мы любим глу­боко, сильно, и он умирает. Когда мы сознаем, что смерть может его взять в любое мгновение, тогда как осторожно, как опас­ливо, по слову апостола Павла, мы живем, как внимательно мы жи­вем. Мы знаем, что в каждом нашем слове должно найти выражение всё, что составляет богатство и глубину наших отношений, что каждое наше действие, каким бы оно ни казалось незначительным, может быть совершенным выражением глубокой, светлой, продуманной и прочувствованной любви. Всё тогда приобретает глубину и приоб­ретает силу, потому что это может быть последним, и это должно быть совершенно прекрасным выражением всего, что есть в нашей душе. Так нам надо было бы жить всегда по отношению к каждому человеку около нас, потому что каждый человек может умереть в любое время, в любое мгновение, оставив за собой боль о том, что недолюбили его, не сумели выразить то, что было в душе. И так нам надо вступать в Пост. Это время, когда мы призваны оторвать­ся от всего, что не дает жизни, что делает жизнь поверхностной, что ее делает запутанной, что отрывает нас от собственных наших глубин. Если бы мы только отдавали себе отчет в том, как значительна жизнь, как близка смерть, как все, что мы делаем, может стать прекрасным выражением нашей свободы от порабощения страс­тям, земле, и выражением нашей большой, дивной свободы, данной Богом; тогда можно было бы вступить в Пост строго, — потому что иначе в пост не вступают, — и отбросить в течение этого времени для начала, — а может быть и навсегда — всё, что не составляет подлинной пищи для сердца, для ума, для воли и всего, что нап­равлено к жизни и к глубине жизни. Надо себя лишить многого; пусть каждый себя лишит всего, что не является необходимостью жизни, всего того, что есть развлечение, распыление, опусто­шение или что ложно заполняет пустоту, которая зияет в нас, потому что мы пусты и мертвы. Если нужно, встанем перед ли­цом этой пустоты без помощи того, что нас ослепляет, и будем помнить, что за это время мы будем жить или умирать; ибо жизнь в том, чтобы укорениться в Боге, жизнь в том, чтобы ожить Божьей силой, Божьей благодатью — а для этого надо оставить прочее, что у нас отнимает жизнь и силы. Аминь.