Старец Силуан
В 1938 году на Афоне умер человек. Он был предельно прост — русский крестьянин, который пришел на Афон двадцати с небольшим лет и пробыл там около полувека. Он пошел на Афон, потому что прочитал в брошюре о Святой Горе, что Матерь Божия обещала заступиться за всякого, молиться за всякого, кто будет служить Богу в тамошних обителях. Он оставил свою деревню, сказав себе: «Если Божия Матерь готова заступиться за меня, я пойду туда, и Ее дело — спасти меня».
Он был замечательным человеком. В течение многих лет он заведовал монастырскими рабочими. Это были молодые русские крестьяне, которые нанимались на год-два работать, чтобы по грошу скопить немного денег и вернуться в деревню хоть с небольшой суммой, чтобы можно было жениться, построить собственную избу и обзавестись хозяйством. Однажды монахи, которым тоже был поручен надзор над другими монастырскими работниками, спросили: «Отец Силуан! Каким это образом твои работники так хорошо работают, хотя ты за ними не следишь; а мы все время следим за своими работниками, и они все время стараются отлынивать от работы?».
Старец Силуан ответил: «Я не знаю, почему так. Я могу только сказать, что сам делаю. Я никогда не прихожу утром к этим людям, не помолившись о них. И когда я встречаю их, мое сердце полно жалости и любви к ним; я прихожу в мастерскую, а душа моя плачет от любви к ним. Я раздаю им работу, которую каждый, как мне кажется, может выполнить за день; и всё то время, пока они работают, я молюсь о них. Я ухожу в свою келью и начинаю молиться за каждого из них. Я встаю перед Богом и говорю: «Господи! Посмотри на Николая! Он совсем молод, ему всего-то двадцать лет. В деревне он оставил жену, которая еще моложе, и новорожденного ребенка. Как же они бедны, если ему пришлось их оставить, потому что дома нечем было прокормиться! Защити их в его отсутствие. Покрой их от всякого зла. Дай ему терпения на этот год, помоги вернуться с заработком, дай им радость встречи, но и мужество, чтобы встретить любые испытания». И — продолжал он — сначала я молюсь со слезами жалости о Николае, о его молодой жене, о ребенке, но постепенно с молитвой нарастает во мне чувство Божия присутствия, и в какой-то момент оно становится так сильно, что я теряю из вида Николая, его жену, ребенка, его нужды, его деревню, я уже ощущаю только близость Божию, все больше ухожу в глубины Божии, пока вдруг в этих глубинах я встречаю Божественную любовь и в ней — Николая, его жену, ребенка, и снова молюсь о них, но уже не своей молитвой, а Божественная любовь заставляет меня молиться. И так (говорит он) я целыми днями молюсь за каждого из работников по очереди; а когда день прошел, я выхожу к ним, каждому говорю несколько слов, мы вместе молимся, и они уходят отдыхать. А я иду к своим монастырским обязанностям
Из этого примера можно видеть, что созерцательная молитва, полная сострадания, деятельная молитва требует усилия и борьбы. Недостаточно просто сказать: «Помяни, Господи, того-то, того-то и тех-то». Долгие часы проходили в этой молитве, полной сострадания и любви, которые сливались в одно.