Тексты для обсуждения к семинару "Чего мы хотим от священника"

Рукоположение во священника дьякона Дэвида Гилла

15 октября 1995 г.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

С самого начала своей жизни, когда он осознал Христа, Его учение, Его образ как совершенного Человека и своего Спа­сителя и Бога, отец Дэвид следовал за Ним, шаг за шагом, согласно слову апос­тола Павла, что мы должны следовать за Христом, куда бы Он ни пошел; куда идет Он, туда идет и Его ученик… И этот его путь не всегда был от славы к славе; в его следовании Христу были моменты боли и опасности, были моменты мужества и величия души.

Сегодня отцу Дэвиду было дано во второй раз переступить страшный порог Святых Врат, Царских Врат. Первый раз он был послан своей зарождающейся общи­ной, общиной людей, которые, как и он, избрали путь следования за Христом, ка­ковы бы ни были последствия; он был послан в алтарь представлять их как дья­кон, т.е. как мирянин, облеченный особой благодатью. Он должен был пройти че­рез этот порог, который никто, кроме Христа, пересечь не может, потому что над этим порогом возвышается Распятие; только принося в жертву свою жизнь, мо­жно переступить этот порог. Он пришел как верная овца стада Христова, но и как некто, выделенный своим народом, чтобы нести бремя руководства, быть для него примером, быть как пастырь, который идет впереди своих овец, чтобы защи­тить их от всякой опасности.

И вот сегодня он переступил этот порог вторично — не по праву, а на но­вых началах: для того, чтобы стать священником, ему надо было ответить согла­сием на призыв Христа стать иконой своего Господа и Спасителя. А быть иконой Христа означает быть готовым нести крест даже и на Голгофу; если нужно — быть распятым на нем и умереть, чтобы другие могли жить.

Отец Дэвид будет призван совершать таинства Церкви. Единый Первосвящен­ник, единый Совершитель таинства — Сам Господь; но, как иконы, мы, хрупкие лю­ди, должны совершать действия и вступать в область, куда собственным желани­ем мы вряд ли вступили бы. Помните, как Моисей видел горящий куст, Купину Не­опалимую в пустыне, и голос сказал ему: не подходи, не сняв сапог своих, по­тому что земля кругом — святая земля… А в алтаре больше, чем Неопалимая Ку­пина; там Божественное Присутствие во всей его таинственности: там Бог, там Христос, там дыхание Духа Святого. И он будет стоять там, как икона, чтобы вы могли видеть невидимое, зная, что он — только видимый образ чего-то за преде­лами человеческого зрения. Он будет стоять в священном трепете, зная, опытно переживая, что Служащий — Господь, а он — голос, и он — действия невидимого Господа.

В сегодняшнем Послании мы слышали призыв о том, что мы должны давать щед­ро, для того чтобы собрать обильную жатву. Он призван теперь проповедовать слово, совершать таинства, поддерживать слабых, вдохновлять малодушных. Он призван быть силой всех тех, кто нуждается в силе, понимая, однако (как каж­дый из нас приходит к трагическому пониманию), что в нас силы нет; нет той си­лы, которая позволила бы нам выполнять Божие дело; но ему нужно будет помнить также слова апостола Павла. Павел молился о силе, потому что видел, что миссия его так огромна, задача его так велика, что ему нужно больше сил, чем он за собой сознавал, — это он, человек такой решимости и такой силы! И Гос­подь ответил на его молитву: Достаточно тебе Моей благодати; Моя сила со­вершается в немощи… Не в лени, не в малодушии, не в нерешительности, но в совершенном предании себя Богу, давая Богу действовать в нас свободно, стано­вясь сначала менее тусклыми, а затем постепенно и прозрачными, так, чтобы свет Божий светил через него, Божиего священника.

И это свое призванье он сможет выполнить, только если его паства будет верной ему, окружит его любовью и душевной щедростью. Ему нужна вся ваша мо­литвенная поддержка; ему нужна забота каждого человека, потому что он призван нести бремя каждого — и разве не справедливо, чтобы каждый из вас, его пасомых, положил все усилия, чтобы нести его бремя?

И вот, сегодня праздник, и сегодня событие трагическое, где переплетает­ся тайна Страстной недели с тайной и славой Пасхи, Воскресения. И вся община отца Давида, здесь с нами сегодня собравшаяся, участвует и в трагедии, и в славе; им тоже, каждому, каждой, надо быть иконами Христовыми, потому что это призвание каждого христианина; смиренно, со страхом и трепетом, но с какой радостью о том, что Бог нам так поверил, так нас любит, что посылает всех нас — а особенно их, там, где они живут — ко всем тем, кто в потемках, ко всем тем, кто в страдании, в сомнении, в тревоге, чтобы принести им Божию весть; не для того, чтобы «обратить» их в Православие, но чтобы быть любовью Божией, бьющей потоком, и орошающей их, преображающей их.

А теперь мы пропоем «Многая лета» новопосвященному отцу Давиду и пастве его, но и будем продолжать молиться о них, чтобы благодатью Божией, взыскав­шей их, нам всем было дано возрастать от силы к силе и от славы к славе.

Аминь.

Опубликовано: Соборный листок № 289. Октябрь 1995.

О рукоположении дьякона Михаила

9 января 2000 г.

За Божественной литургией девятого февраля я предполагаю, если на то будет благословение Божие, рукоположить во священный сан нашего дьякона Михаила. Я прошу всех вас молиться о нем. Молиться о том, чтобы благодать Всесвятого Духа сошла на него, сожгла в нем все то, что не соответствует воле Божьей, оживила в нем все, что является поистине Христовым в каждом человеке, который крещён; чтобы благодать Святого Духа, которая зачаточно была ему дана в миропомазании, сейчас бы расцвела и засияла бы полным светом.

Стать священником страшно, потому что того, что священнику положено творить — это то, что ни один человек не может сотворить. У нас есть только один Первосвященник — Господь Иисус Христос. Только Он может совершать таинства, только Он может подавать новую жизнь людям, которые потеряли вечную жизнь и рвутся к ней. И очень страшно бывает священнику предстоять пред престолом Божиим. Мне вспоминается случай из жизни одного русского священника. Вскоре после его рукоположения впервые он должен был служить один, не сослужить вторым священником, а один. Он облачился с молитвой и трепетом, он встал перед престолом Божиим и вдруг его объял такой ужас о том, что он не может стоять на этом святом месте, он не может произносить слова, которые только Господь может произнести со всей властью и святостью. Он не может совершить литургию… Он уже собирался снять с себя облачение, просить прощения у прихожан и уйти, как вдруг почувствовал, что Кто-то встал между ним и престолом. И ему пришлось отступить в царские врата, потому что это Присутствие было такое явное, такое потрясающе реальное, что он знал, знал всем своим существом, что между престолом и им стоит Господь Иисус Христос. Он будет произносить слова, он будет действовать, но совершать литургию будет только Тот, Который только и может ее совершать – Спаситель Иисус Христос, Который умер за нас и воскрес и Который Своим ученикам дал Свое Тело и Свою Кровь во спасение.

Подумайте о том, как каждый из нас, священников, стоит перед престолом, как это страшно, как это трепетно! Мы стоим перед Божиим судом. Ведь поскольку мы недостойны там быть и ответственны за свое недостоинство, стоять перед престолом — страшно. И только наша вера в то, что Сам Господь Иисус Христос стоит, Он совершает таинства и нас вместе со всеми вами несёт на Своих плечах — только это может нам дать силу, и надежду, и дерзновение. Молитесь постоянно о священниках, но особенно помолитесь о нашем дьяконе Михаиле, которому предстоит пойти, вступить на этот страшный, путь (запись прерывается).

О духовничестве

11 марта 2001 г.

Во имя Отца и Сына, и Святого Духа.

Хочу сказать вам слово се­годня не о том, что вы слышали в Евангелии, а на другую тему.

Ко мне и к другим священникам часто обращаются прихожане с просьбой стать для них духовным отцом. Их поражает отказ, который им дан, и они этот отказ воспринимают как нежелание их охранять, молиться за них перед Богом, вести их в Царство Небесное. И это далеко не так. Апостол Павел говорит, что он считает себя отцом тех, которых он родил во Христе. И другие отцы говорят о том, что они могут быть отцами только тогда, когда они дошли до какой-то великой, непостижимой глубины познания Бога. И никто из нас не может этого сказать вам. Чем же мы можем быть? Вы, наверное, се­бе представляете то, как бывает, когда человек в горы уходит и просит, чтобы кто-нибудь был его проводником; он в проводники из­бирает себе человека, который уже сам прошел весь этот путь и вернулся живым. И кто из нас, священников может сказать вам: «Я весь путь прошел, я дошел до Царствия Божия, я вступил через вра­та, и нахожусь там, где созерцают Живого Бога?..» Есть рассказ в жи­зни святого Макария Великого о том, как его один ученик после смерти Макария видел сон. Святой Макарий подымался на мощных крылах своих к Царству Небесному, к вратам рая, а бесы расставили по дороге, по его пути преграды; и у каждой преграды они испытывали тот или другой грех, который он мог бы совершить, и он проходил через все эти испытания чистым. И когда он дошел до самих врат райских, бесы решили хоть последним искушением его погубить. И они воскликнули все: «Макарий! Ты нас победил!» — надеясь, что тщесла­вие, гордость его убьет. И Макарий повернулся и сказал: «Еще нет». И тогда пред ним открылись врата небесные.

Мы все, священники, так далеки еще от Макария. Но даже в той мере, в которой мы уже прошли какой-то путь, мы можем быть тем, что я часто объясняю лю­дям, которые ко мне обращаются с этой просьбой. Духовным отцом, наставником в полном смысле слова я быть не могу; но спутником я готов быть; мы идем все тем же путем в Царство Божие. За многие годы и я, и другие священники прошли какой-то путь; и они могут вместе с кающимся идти по этому пути до момента, когда они чест­но должны сказать: «Дальше я тебя вести по известному мне пути не могу; пойдем, если хочешь, вместе, и будем искать вместе свой путь…» Каждый священник это может сделать; но обещать, что он будет отцом и родит к вечной жизни человека, который приходит к нему, он не может. На исповеди ясно сказано: «Я только свидетель есмь…» Он свидетель того, что Христос предстоит невидимо, что Христос слышит исповедующегося, и он свидетель перед Христом о том, что исповедавшийся, со всей честностью, правдивостью, сколь­ко у него может ее быть, открыл Ему свою душу. И выслушав испо­ведь священник делается со-страдальцем; он не только со-страждет, жалея человека, который так себя ранил, изуродовал грехом; он навсегда остается страдальцем вместе с ним. Он никогда не может забыть того ужаса, который ему открылся в человеческой душе и жиз­ни; он никогда не может забыть этой встречи живой души с Спасителем Христом. И поэтому он на всю жизнь остается со страдальцем того, кто к нему пришел. И это не только действует в исповеди, это бывает каждый раз, когда к священнику подходит человек и от­крывает ему свою душу, свою скорбь, свою израненность; он каждого такого человека воспринимает до глубин души, и до конца своей жи­зни он будет его вспоминать перед Богом. Мы не всегда можем вспоми­нать всех и каждого на вечерней или утренней молитве, но всегда можно сказать: «Господи, взгляни в мое сердце — там покоятся все те, которые, когда бы то ни было со своей скорбью, со своим грехом, со своей нуждой пришли, прося о помощи; Господи, я открываю тебе это сердце, я возношу это сердце со всеми этими именами, людьми, грехами, радостями счастьем, горем! Ты их прими, Ты их спаси!» И это каждый священник делает…

Поэтому, если вам нужно духовное руководство или помощь, идите к священнику, но знайте, что он будет для вас со страдальцем, что он будет вашим спутником в Царство Небесное, но не ожидайте от него большего. Даже человек как Серафим Саровский отказывался быть духовным отцом. Он был го­тов молиться, он был готов какие-то наставления короткие давать; но спасение он предоставлял Единственному, Который может спасти всех и каждого, Господу нашему Иисусу Христу, Который является не только со-страдальцем, но Страдальцем всей твари, распятым о том, чтобы спаслись люди… Поэтому, приходите к нам с доверием, мы вас примем с любовью и благоговением, и мы будем вместе шествовать в Царство Небесное. А теперь, шаг за шагом, через Великий Пост к Страстной Седмице, к Распятию, и по ту сторону Страстной Седмицы и Креста к Воскресению, не только Христовому, но и нашему, если мы с Ним останемся неразлучными. Аминь!