Торжество Православия

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

В день Торжества Православия мы празднуем событие церков­ное: заключение семи Вселенских соборов. На седьмом Вселенском соборе был провозглашен догмат об иконах, который говорит нам, что став человеком Бог стал изобразим, что Господь, невидимый, непостижимый, воплощением Своим приобрел человеческий лик, и что лик Божий может быть запечатлен линиями и красками, не как портрет, а как внутренний, таинственный образ Божий, по­знанный, пережитый, знаемый в Церкви.

Как это дивно: у Бога — лик, и этот лик мы можем созерцать, и перед иконой, которая выражает церковный опыт, церковное знание о Боге, мы действительно можем преклонить колена, с любовью, с благоговением, с нежностью. Бог стал одним из нас, не переставая быть непостижимым, великим Богом, самой жизнью, самой святостью, самой непостижимостью. И вместе с этим по-новому озаряется слово Ветхого Завета о том, что мы созданы по образу Божию; каждый из нас — икона. Как это дивно! Взирая друг на друга, так же, как когда мы взираем на икону, мы можем взором веры, взором любви, взором Богопочитания прозреть образ Божий.

Есть в Новом Завете слово о том, что нам надо отдавать кесарю кесарево и Богу то, что принадлежит Богу; сказано было это слово, когда Спасителю Христу был представлен динарий с запечатленным лицом, образом кесаря римского: Отдавайте то, на что легла печать мира, печать власти, печать земли, тем, кому это дорого; а Богу отдавайте то, что запечатлено Его пе­чатью… И каждый из нас — образ Божий, на каждом из нас эта печать, которая делает нас Божиими, и этого мы не можем отдать никому — только Богу…

И сегодняшний праздник икон говорит нам не только о руко­писных иконах, не только о том, что Бог изобразим, что Бог стал человеком и у Него человеческий лик и образ; но говорит так же, как нам надо относиться к тому, что каждый из нас — святая икона Божия. Как должны мы относиться к себе и друг ко другу, если только мы это понимаем, если только мы можем об этом вспомнить!…. Бывают иконы оскверненные, попранные, изуродованные человеческой злобой; и эти иконы нам делаются так дороги, словно это — иконы-мученицы, словно это иконы, кото­рые нам хочется оберечь, олюбить, охранить, потому что они так пострадали от человеческой неправды… Так должны мы смотреть и друг на друга, когда человека изуродовал грех, когда человек ранен, когда так трудно в нем прозреть красоту и славу Божию; тогда-то нам надо глубоко вглядеться в этот святой и оскверненный образ, тогда-то нам надо приложить весь труд, всю любовь, всё благоговение наше, чтобы эта икона, не на древе написанная, а в душе человека, в облике и в образе его, очистилась, исцелилась, вновь освятилась, стала бы иконой во славу Божию.

И вот, вступим сегодня во вторую седмицу Великого Поста, в конце которой святой Григорий Палама будет провозглашать нам славу человека, будет говорить, что Божия благодать, жи­вущая в человеке, почивающая на нем, касающаяся его, исцеляю­щая, творящая его новым, — что эта благодать — Сам Бог, вселяющийся в нас. Как благоговейно должны мы глядеть друг на друга, как трепетно и благоговейно относиться друг ко дру­гу, невзирая на наши немощи, слабости, грехи, ибо мы — образ оскверненный и, однако, освященный. Аминь.

Опубликовано: «Воскресные проповеди» — Минск. 1996