Три беседы о церковных праздниках. Часть 2

В начале моей беседы о церковных праздниках я говорил, что праздники, как решающие события в судьбе человечества, мира, космоса, всегда вводят нас в действия Господа Иисуса Христа, Божией Матери и святых, и что наше участие в различ­ных праздниках есть нечто более плодотворное, чем чисто созерцательное богословское восприятие данных событий.

Если мы будем думать о Воплощении или о Сретении Господ­нем, о Воскресении или об излиянии Святого Духа на апостолов, если мы будем думать о житии и кончине святых отвлеченно, мы никогда с событием не соприкоснемся. Созерцая Господа и Бого­родицу и всех тех, кто деятельным образом стоит в центре этих событий, мы сами должны стать среди них, подобно как в прош­лом стояли толпы людей и имели доступ к тому, что происходило.

Я вам приведу пример. Иисус Назарянин, осужденный Пила­том, преданный народом, покинутый учениками, был выведен на смерть, на Голгофу. С Него содрали одежду и пригвоздили Его ко кресту. И еще двух с Ним распяли, одного по правую сторону, а другого по левую. У подножья Креста стояли Его Мать и любимый ученик Его, Иоанн, а в некотором расстоянии — женщины, следовавшие за Ним в течение всей Его проповеди. Около Креста были исполнители казни, палачи, римские солдаты, а вокруг пес­трела толпа людей, глубоко разделенная сама в себе… Присут­ствовали при этом первосвященники, книжники и фарисеи, торжест­вующие и глядящие, как Тот, Кто называл Себя Сыном Божиим, умирал смертью преступника от рук римских завоевателей; они смеялись, издевались, торжествовали… В толпе также стояли многие, которые получили от Христа благодать исцеления и спасения; те, которые слушали Его с упованием; а равно те, кто мнил, что Его слово — ложь, так как будь, оно, правда, они стояли бы осужденные в своей жизни, и пришлось бы им либо из­мениться, либо погибнуть… Некоторые надеялись, что Он сой­дет со креста, чтобы они могли беззаботно веровать; а другие надеялись, что Он не сойдет со креста, чтобы они могли безопасно отвергнуть Его и Его страшное учение об абсолютной любви и всецелом самозабвении…

Мы можем смотреть на эту сцену, как смотришь на карти­ну, — и таковых много и на Востоке, и на Западе, — изобра­жающую именно это; но мы также можем спросить себя: Каково мое место? Оказываюсь ли я одним из двух распятых разбойни­ков? Или одним из воинов, метающих жребий, чтобы унаследовать Его ризу? Или я — одна из женщин, стоящих поодаль, дер­зающих, но беспомощных? Причастен ли я к тайне Матери, Кото­рая не говорит ни слова в защиту Сына, Которая не молит о том, чтобы Ему избежать того, ради чего Он пришел? Разделяю ли я тайну любимого ученика? Где нахожусь я среди этой изменчивой толпы, которая кричала «Осанна», а менее трех дней после Входа в Иерусалим вопила  «Распни Его»?

Таким образом, можно подходить к каждому празднику, спра­шивая себя: Где здесь мое место? Какое суждение обо мне приносит этот праздник? Спасение или погибель? И если не спасе­ние, то, что мне надо сделать, чтобы оказаться в царстве жиз­ни, а не в царстве смерти?

Здесь хорошо будет подчеркнуть еще одну сторону вопроса. В трагизме этих праздников — например, Сретения Господня, Распятия, а также Входа Господня в Иерусалим, когда в славе события виднеется конечная оставленность Сына человеческого, мужа страданий, о котором говорит пророк Исаия, когда мы стал­киваемся с этими тайнами нашего спасения, мы не должны искать в себе жалости ко Христу. Не только Христос не нуждается в ней, — Он отверг бы ее. Мы не должны приносить жалости и Ма­тери Божией у подножия Креста, или в храме, куда Она приноси­ла Своего Первенца, как кровную жертву Богу. Нам нужно учить­ся не переживанию, а со-страданию; мы не смеем лишь сожа­леть о судьбе Матери Божией или распятого Христа; обре­тя дух Христов, дух Его Матери, мы можем вместе с Ними стра­дать, но не Его и не Ее страданием: это нам невозможно; как всякое чужое страданье, оно за пределами нашего опыта; мы должны выстрадать свое собственное страданье в единстве, в гармонии с Ним, с Нею…

Таков должен быть наш подход; мы должны научиться скорби со-страданья, мы должны понести ее на себе; как обоюдоострый меч, эта скорбь все в нас разделяет; она отделяет свет от тьмы, нового Адама от старого, жизнь от смерти, она разобла­чает нас и ставит нас обнаженных лицом к лицу с Живым Богом. Будем жить со-страданием, нашей собственной скорбью и болью, нашим страданьем, но не жалостью и не сожалением.

Затем есть праздники радости и победы; но эти праздники радости и победы требуют от нас особой, вдумчивой подготовки. Мы не можем войти в победу Божию, в победу Божией Матери, мы не можем войти в победу святых, вошедших в вечность узкими вратами и проливших кровь свою, чтобы стяжать Духа Святого — мы не можем войти в эти события легкомысленно, так как, что­бы разделить эту радость, в нас должно найтись нечто родное тем событиям, которые мы воспеваем и прославляем. Иначе мы уподобимся тем, — а это случается и случается часто — кто предоставляет Христу понести Крест, ожидая, что они унаследуют воскресение.

Смотрите, что произошло на пути в Кесарию Филиппову: Христос, Которого апостол Петр исповедует как Сына Божия, возвещает ученикам, что они восходят в Иерусалим, и что Сын человеческий, то есть Сам Христос, будет предан в руки человеков, претерпит уничижение и неправедный суд, страдание тела и души, и смерть, и что в третий день Он воскреснет; и тут двое из учеников, запомнившие из всего слышанного ими лишь обетование победы, оставшиеся глухими к слову о цене победы, просят: Дай нам сесть у Тебя одному по правую, а другому по левую руку в славе Твоей… Христос не отказывает им; Он подводит их к самому сердцу беседы и спрашивает: Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь?.. Другими словами: Готовы ли вы остаться при Мне, когда ночь сойдет и ужас окутает Меня? Останетесь ли вы при мне в Моей оставленности, когда Я буду побежден, поруган, убит? Пройдете ли вы через все то, что есть Моя судьба, пока Я не стану победителем?.. И они отвечают согласием. Своим утверждением они свидетельствуют, что они готовы быть Его друзьями, что бы ни случилось; ибо это-то и делает друга: го­товность не уйти, что ни случись… И Христос как бы говорит им: Да, вы разделите Мою судьбу; что же касается седения по правую и левую сторону от Меня — кому уготовано, тому и бу­дет дано… Другими словами: Почему вы беспокоитесь о побед­ном дне? Разве Я забуду тех, кто остался Мне верным другом в дни испытания?..

Вот условие, данное нам, чтобы мы стали способными войти в тайну Его славы и победы, чтобы не остаться вне этих собы­тий, сохранив поверхностное воспоминание о них, но, не изме­нившись, пребывая в сумерках мира, в котором свет однажды воссиял, но снова исчез.

Вот почему мы неделями подготавливаем себя к Великому Посту, вот почему на протяжении Поста мы постепенно приближа­емся к моменту, когда забудем о себе самих и будем лишь со­зерцать Христа распятого.

Лишь после суда над самим собой и исправления жизни, лишь после созерцания путей Божиих и тайны страдающего От­рока Божьего, мы сможем войти в славу Воскресения, не просто как зрители, не для того, чтобы быть ослепленными на мгнове­ние Его славой, но просвещенные и просветленные навеки. Неверно было бы испытать чувство жалости к страдающему Хрис­ту или думать о себе среди славных событий жизни Богочело­века, Богородицы, святых; тут возможны лишь чувства верной дружбы, верности и самозабвения. Если мы хотим, чтобы собы­тия, означенные праздниками, нас коснулись, нас изменили, преобразили, мы должны готовиться к каждому из них. Мы долж­ны глубоко вдуматься в свою жизнь и в данный праздник, и тог­да, освобождая себя путем внимательной, вдохновленной и вдох­новляющей подготовки, направить все наши заботы и мысли на Господа, Богородицу и Божиих святых.

Праздник, как и событие, которое он описывает, есть вторжение вечности во время. Через событие, означенное празд­ником, божественная вечность вторгается во время; и когда мы восстанавливаем эти события в памяти, мы становимся причастны сегодня той точке истории, в которой событие, немеркнущее и действенное, позволяет нам приобщиться прошлому, так как это прошлое содержится в вечности, которая вторглась в него.

Вечность не в будущем; вечность есть Сам Бог и Божий удел; всякое мгновение, всякий раз, что мы вступаем в Божий удел, всякий раз, что мы там, где Бог есть, там находятся и все события истории, прошлые, настоящие и будущие. В Божест­венной Литургии это становится предельно ясно. Одна-единственная Евхаристия была когда-либо совершена: Тайная Вечеря Господа Иисуса Христа и Его учеников. И когда мы совершаем литургию, когда сила Святого Духа осеняет Святые Дары и ве­рующих, и исполняет место и время, в тот самый момент вре­мени мы в вечности участвуем в той единственной Литургии, ко­торая когда-либо совершалась: мы находимся в Сионской горнице.

Это относится к каждому событию, открывающемуся нам в праздниках, именно потому, что это события, в которых Бог вступает в историю, и каждый раз, как мы вступаем в Царство Божие, мы участвуем в том или ином событии. Праздники никог­да не бывают чистым воспоминанием, мы не вспоминаем прошлое, мы всегда живем в настоящем, но в таком настоящем, которое не связано с каким-либо числом, а с тем настоящим, которое есть День Господень.

Опубликовано: «Беседы о вере и Церкви». – М.: «Омофор», 2017; Соборный листок № 28, май 1972; № 29, июнь 1972; № 30, июль 1972.