Учиться видеть: Христос и женщина

Светильник для тела есть око.

Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло.

Мф 6:22

Совершенно очевидно, что в основе настоящей конференции, посвященной памяти митрополита Антония, — этот стих из Евангелий от Матфея и Луки. Также очевидно и то, что, как мы верим, свет Христов сиял для нас в глазах митрополита Антония, и мы вновь и вновь собираемся для того, чтобы просветить этим светом нашу человеческую природу через приобщение его наследию.

Наша уверенность в последнем основана на том, что митрополит Антоний все свое внимание безраздельно сосредотачивал на Христе. Твердо и глубоко укорененный в Священном Предании отцов Церкви и их опыте толкования Христова учения, он глубоко впитал его, обобщил и был способен, благодаря своему особому таланту, изложить его таким языком, который был бы доступен для нас сегодня, в нашем современном контексте. Это удавалось ему потому, что он хотел, чтобы слово Христа достигло нас в наших нынешних реалиях.

Такое стремление позволило владыке Антонию приблизиться к конкретным реалиям современного мира. С одной стороны, как врач он мог поставить диагноз — определить, какие недуги стоят между нами и Словом Божиим; с другой стороны, как священник, по образу Христа, он смотрел на эти недуги с сочувствием, любовью, состраданием. Препятствия, которые он учил нас замечать, происходят в нас от человеческих преданий, традиций. Вспоминаю, что одна из епархиальных конференций в Англии проходила под названием «Предание и предания». Отец Иоанн Мейендорф так говорит об этой теме: «Одна из основных проблем, стоящих сегодня перед богословами, это способность различать Святое Предание Церкви — понятие, соответствующее и соотносимое с Откровением, — с человеческими преданиями, отражающими Откровение зачастую лишь несовершенно или даже противоречащими ему, искажающими его».

В то время как наши человеческие предания отражают сталкивающиеся между собой интересы, игру амбиций, Церковное Предание обращает нас к сходству со Христом — к любви взамен беззаконий, к забвению себя взамен жадности. И здесь снова хочется вернуться к евангельским словам, вынесенным в эпиграф: «Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма? Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне» (Мф 6:22­24).

Митрополит Антоний выбирает служение Богу и учит нас свободе от человеческих преданий, основанных на жажде материального богатства, но также учит не забывать и не презирать человеческую реальность, наши действительные потребности. Владыка Антоний учил умению видеть и узнавать свою человеческую ограниченность, к которой он относился с терпением и снисходительностью. Эта ограниченность отражает тайну Воплощения: Бог «уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек» (Фил 2:7­8), и любил человека.

Общества сильнее индивидуумов, и каждый из нас является продуктом определенной культуры и цивилизации; и все же в той степени, какую мы выберем сами, мы способны узнать в себе образ Божий и освободиться от рабства миру, и излечить свои недуги.

Мне необходимо было сделать это предисловие к выступлению, озаглавленному «Учиться видеть: Христос и женщина», для того, чтобы еще раз указать на известную всем истину, что красота — как и уродство — только в глазах наблюдателя. Мы были свидетелями того, что глаза митрополита Антония созерцали новизну Евангелия. Что нового мы узнали от Владыки о видении?

Мне представляется, что в ответ на этот вопрос следует привести ряд основных подходов, расположений души, которым мы могли от него научиться.

Во­первых, это личная встреча с Личностью Христа. С того момента, как владыку Антония охватило яркое чувство присутствия Христа, он посвятил свою жизнь этой встрече. Он старался передать нам суть этого пути: всецелое, бескомпромиссное предание сердца, ясный и неколеблющийся ответ любви. Свою любовь к Богу он не делил с миром, но служил ему и разделял Христову любовь к нему с теми, кто верил во Христа как в Спасителя во все эпохи и времена. Он встречал таких людей в чтении и в чувствовании отцов Церкви, он воспринимал каждое евангельское слово так же беспрекословно, как солдат принимает приказ от командира, и взращивал свое сердце до уровня этих слов. Он «имел горé сердце», как мы говорим в Литургии, и не пытался, как нам часто хочется, интерпретировать Слово Божие в соответствии со своими желаниями. Можно сказать, что он был в диалоге с Богом — он молился.

Во­вторых, молитва. Его книги «Молитва и жизнь» и «Школа молитвы» — не наставления и не учение, это опыт верующего ХХ века, который искренне, глубоко, серьезно жил тем, что в них говорится, и собрал то, что он прочувствовал и пережил, для своих духовных чад, братьев, друзей и потомков во все будущие времена, всех, призванных быть чадами Божьими. Это его слова, беседы, молитвы, которые он творил в присутствии Божием, чтобы передать Его сыновьям и дочерям. Он учил нас ответственной молитве — диалогу, без которого живая вера не может осуществиться.

В­третьих, живая вера. Условие живой веры — это свобода от мирского, материального, и свобода в Боге. Когда мы молимся, мы говорим Богу: «Да приидет Царствие Твое, да будет воля Твоя яко на небеси, и на земли»; для митрополита Антония не существовало зазора между словами молитвы и повседневной реальностью наблюдения, видения и проживания жизни. Он хорошо понимал, что земля — это земля, и она пока не стала Небом. И все же, Владыка не только настаивал на том, что полное следование и послушание строгому учению и практике жизни в Церкви необходимо для того, чтобы приблизиться к тайне Божественной любви, кажущейся «безумием» нашему человеческому сознанию, но и собственным примером открывал нам нашу свободу в Боге. Новые проявления свободы в Боге, в жизни по Божьей воле — это дар благодати, который верующий получает, когда предает себя Его воле.

Эти три пункта учения митрополита Антония помогут начать разговор о положении женщины в наших человеческих преданиях в свете видения Христова и Предания Церкви. Новизна евангельской вести и верность присутствию Божию в наших сердцах и умах позволит нам пересмотреть отношение мира к мужчине и женщине как соратникам в духе и воле Христовых.

Краткий обзор истории отношений между мужчиной и женщиной в течение последних веков предлагает большое разнообразие в восприятии и положении женщины в различных культурах и цивилизациях. Земные традиции, признававшие женщину утробой, рождающей жизнь, возвышали мужчину как покровителя, оберегающего эту жизнь благодаря физической силе и материальной поддержке, мужчины воспринимались как кормильцы и защитники.

В соответствии с таким отношением мужчины сочиняли и принимали законы, упирающие на слабость женщины и ее обязанность подчиняться своему защитнику. В таком подходе сказываются два человеческих недуга: во­первых, женщина низводится до своей биологической функции, игнорируется полнота ее человечества — душа, сердце, разум, тело и личностные таланты; во­вторых, отрицается вклад женщины в жизнь мира. Сейчас не время спорить об этом, достаточно будет сказать, что 1948 лет спустя после рождения Христа наш секулярный мир, вдохновленный представлениями о равном достоинстве и свободе, распространенными христианством, объявил, что все люди равны независимо от пола. По сей день это заявленное равноправие старается вытеснить из умов убежденность в мужском превосходстве. Развитые страны уже начали признавать профессиональные возможности женщины и ее индивидуальность, но остальной мир продолжает держать женщину в той или иной форме рабства, а в церквах по всему миру господствует смесь из духовных и культурных представлений о роли женщины в общине. Мы же, христиане, можем учиться видеть роль женщины совершенно иным образом.

В этом коротком докладе нет возможности проследить историю женщины в Церкви и различных церковных традициях. Но мы, те, кому посчастливилось встретить современных отцов, исповедников и учителей Православной Церкви, можем в свете их учения и руководства стремиться видеть присутствие женщины в мире в истинном свете, таким образом, чтобы творилась воля Божия.

Нашей исходной точкой будет Евангелие, Слово Божие во Христе и Его отношение к женщине в современном Ему обществе.

Своим воплощением Христос прекратил вражду между Адамом и Евой, разрешился конфликт собственничества и обладания, конфликт между мужским и женским. Он совершил это на двух уровнях: на уровне самой природы и на уровне отношений между двумя партнерами, каждый из которых сотворен по образу Христову.

Обратимся к уровню природы. В Воплощении Слово­Логос пребывало во чреве Марии, благословляя этим человеческую природу, мужскую и женскую. В пятой главе Книги Бытия говорится: «Мужчину и женщину сотворил их, и благословил их, и нарек им имя: человек, в день сотворения их» (Быт 5:2). Единство человечества, таким образом, достигается в Воплощении, когда Христос и Мария составляли одно существо. Именно это единство имеет в виду митрополит Антоний в предисловии к книге Элизабет Бер­Зижель (выдающейся женщины­богослова ХХ века) о служении женщины в Церкви, когда он говорит: «Создание неразделенного целостного Человека, содержащего всю мужественность и всю женственность; этот человек (антропос) есть Христос. Бог открывает полноту человеческого существа, а не только мужскую природу, потому что “что не было воспринято, то не спасено” (согласно правилу Халкидонского собора, 451 г.)». По слову Иоанна Дамаскина: «Полнота человеческой природы, как мужской, так и женской, была воспринята Воплощенным Словом… Воплощенное Слово являет собой прообраз человека, образ совершенства для всех людей, мужчин и женщин».

Сын Божий является прообразом как мужчины, так и женщины, Воплощенное Слово стало «“началом нового естества”, вторым, или “новым” Адамом, а значит — единым, неразделенным человеческим существом»[1]

Это единство подтверждает и апостол Павел в Послании ефесянам: Жены, повинуйтесь своим мужьям, как Господу, потому что муж есть глава жены, как и Христос глава Церкви, и Он же Спаситель тела. Но как Церковь повинуется Христу, так и жены своим мужьям во всем. Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее, чтобы освятить ее, очистив банею водною посредством слова; чтобы представить ее Себе славною Церковью, не имеющею пятна, или порока, или чего­либо подобного, но дабы она была свята и непорочна. Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: любящий свою жену любит самого себя. Ибо никто никогда не имел ненависти к своей плоти, но питает и греет ее, как и Господь Церковь, потому что мы члены тела Его, от плоти Его и от костей Его. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви (Еф 5:22­32).

В житейском понимании этого отрывка внимание обычно сосредотачивается на покорности женщины и божественном превосходстве мужчины. Митрополит Антоний возразил бы на это, что если мужчина — голова, то женщина — шея, которая вертит головой, как захочет. Но для того чтобы прочитать эти строки Божьими глазами, христиане призваны обратить внимание на стихи, в которых говорится об отношении Христа и Церкви: «Мужья, любите своих жен, как и Христос возлюбил Церковь и предал Себя за нее» (Еф 5:25); супруги становятся «одной плотью», если мужчина исполняет условие обетования, делаясь спасителем тела по образу Христа, который дал нам Свою кровь, чтобы смыть с человечества все беззакония. Апостол тоже говорит о единстве в плоти: «Будут двое одна плоть. Тайна сия велика; я говорю по отношению ко Христу и к Церкви» (Еф 5:31­32). Как для мужчины, так и для женщины подчиненность должна пониматься только как подражание образу Божию, явленному нам во Христе, а не как подчиненность одного другому.

На уровне отношений Христос открывает нам новое значение любви: «Нет больше той любви, как если кто отдаст душу свою» за других; кроме того, Христос вносит совершенно новое понимание значения и содержания любви между мужчиной и женщиной. Он уводит сердце и ум человека от понимания любви как страстного желания, влечения, стремления обладать, поглощающего другого вплоть до уничтожения или рабства, — к любви, которая вся является отдачей себя, отдачей вплоть до смерти ради жизни другого. Такое отношение воплощается в любви Христовой к Церкви и отражается в его отношении к женщине. Это единство, явленное Марией — образцом женщины — и Святым Духом, образующим Христа в ее чреве, и открывает нам новое видение женщины. Не мужчина или женщина, не тело или душа — во Христе мы должны научиться видеть себя как энергию Божественной любви до той степени, до которой мы готовы умереть и подчиниться друг другу на нашем пути к достижению сходства с Тем, по Чьему образу мы сотворены.

В Евангелиях мы видим, что Христос не только разговаривает, вступает в общение с женщинами, но и проявляет к ним сострадание, уважение, признает их достоинство. Во времена Нового Завета мужчины, как правило, не разговаривали с женщинами, не связанными с ними родством. Но Христос говорит с женщинами и Сам обращается к ним, даже к «низшим» женщинам из другого народа. Христос ожидает ответа веры от женщин так же, как и от мужчин. Его отношение к женщине поистине революционно.

В иудейской культуре того времени свидетельство женщины не принималось во внимание, но именно женщины свидетельствовали о Воскресении Христовом. Иудейская религиозная верхушка считала, что женщин в целом не следует учить Торе, но Иисус учил Марию, сестру Марфы. Женщина считалась нечистой, и к ней нельзя было прикасаться в период менструации, но Иисус проявил сострадание к женщине, страдающей кровотечением, которая прикоснулась к его одежде.

Важно заметить, что в большинстве случаев в Евангелиях Иисус проявляет милосердие к женщинам в ответ на их веру и надежду на Него.

Учиться видеть женщину Христовыми глазами — это умение видеть ее достоинство во всех гранях личности.

Он проявил невиданное до той поры уважение к женскому уму. Женщины говорили с Ним, задавали Ему вопросы и получали в ответ гораздо больше, чем могли ожидать, — истину Откровения. Мария, Матерь Божия, споря с ангелом, произнесла: «Как будет это, когда Я мужа не знаю?» (Лк 1:34). На ответ ангела: «Не бойся, Мария, ибо Ты обрела благодать у Бога», она отступила и покорилась в вере слову Божьему: «Се, Раба Господня; да будет Мне по слову твоему». Второй пример — встреча Христа с самарянкой у колодца. После глубокого разговора Иисус открывает этой женщине­чужестранке Божественную природу Того, Кто просил у нее воды и доказал, что знает ее лучше, чем она знает себя. Она поверила в Иисуса и с готовностью начала свидетельствовать о Нем в своем городе (Ин 4:28­29). Воскрешение Лазаря также совершается в ответ на веру его сестер, Марии и Марфы: «Тогда Марфа сказала Иисусу: Господи! если бы Ты был здесь, не умер бы брат мой. Но и теперь знаю, что чего Ты попросишь у Бога, даст Тебе Бог. Иисус говорит ей: воскреснет брат твой. Марфа сказала Ему: знаю, что воскреснет в воскресение, в последний день. Иисус сказал ей: Я есмь воскресение и жизнь; верующий в Меня, если и умрет, оживет. И всякий, живущий и верующий в Меня, не умрет вовек. Веришь ли сему? Она говорит Ему: так, Господи! я верую, что Ты Христос, Сын Божий, грядущий в мир» (Ин 11:21-27). В ответ на веру Марфы и Марии, сказавших, что если бы Иисус был с ними, их брат бы не умер, Иисус раскрывает перед ними в полноте Свою Божественную природу: «Я воскресение и жизнь».

Христос уважает чувства женщины; ее горе Он встречает с бесконечным состраданием и пониманием. В Евангелиях описаны случаи воскрешения Иисусом мертвых. В двух случаях Он возвращает воскресших оплакивающим их женщинам: безымянной наинской вдове — сына (Лк 7:11­17), Марфе и Марии — брата Лазаря (Ин:11).

В иудаизме кровь считалась ритуально нечистой, особенно менструальная кровь. Некая женщина страдала кровотечением в течение двенадцати лет, и никто не мог ее излечить. Она нашла в себе достаточно веры, чтобы в толпе протиснуться к Иисусу, подойти к Нему сзади незамеченной и прикоснуться к Его одежде (Мк 5:27). Когда она это сделала, произошло две вещи: кровотечение у нее остановилось, и она была замечена. В ответ на настойчивые вопросы Иисуса женщина назвала свое имя и перед всем народом объявила о чуде, которое с ней произошло. Иисус отнесся к ней как к личности, обладающей достоинством, и не стал укорять за то, что считалось скверным по религиозным обычаям. Он освободил ее от чувства вины за, казалось бы, безрассудный поступок, поднял ее и назвал дочерью. Он сказал женщине, что вера спасла ее, проявляя к ней любовь, и отослал исцеленной (Мк 5:34).

Хананеянке, которая «пала к ногам Иисуса… и просила изгнать беса из ее дочери Иисус ответил: “Дай прежде насытиться детям, ибо нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам”. Она же сказала Ему в ответ: так, Господи; но и псы под столом едят крохи у детей. И сказал ей: за это слово, пойди; бес вышел из твоей дочери. И, придя в свой дом, она нашла, что бес вышел и дочь лежит на постели» (Мк 7:25­31).

По меркам современных норм вежливости ответ Иисуса кажется нам шокирующим. Но Иисус знает веру этой женщины и хочет, чтобы она исповедала ее перед всеми, пусть для этого Ему придется заговорить с ней довольно грубо.

Мария Магдалина представлена в Евангелиях как верный последователь Христов, готовый в своем следовании за Учителем игнорировать нормы и табу своей среды (см.: Лк 10:38­42). «Сидеть у ног» проповедника, как делали ученики (Лк 10:39), для женщин было не принято, но Иисус одобряет ее поступок (Лк 10:42). Затем Мария еще более вопиющим образом нарушает общественные нормы: умащает ноги Иисуса дорогим благовонием и вытирает их своими волосами (Ин 12:3). И ее расточительность, и само поведение вызывают возмущение общества. Нам не объясняются причины поступка Марии. Но если мы хотим учиться видеть глазами Божьими, то вот что мы находим в Евангелии. Каковы бы ни были намерения и причины ее поступка, Иисус видит его в свете Своей приближающейся смерти (Ин 12:7). Нет оснований думать, что Мария до конца понимала значение того, что делала, — так же, как и Каиафа не знал, что говорил (Ин 11:49­51). Люди часто действуют, исходя из собственных мотивов, и при этом — сами того не сознавая — говорят и делают вещи, значение которых намного превышает все их представления. Мария своим актом любви к Учителю воздает Ему последние почести, готовя Его тело к погребению. Возмущение Иуды расточительством на дорогие благовония подчеркивает щедрость заботы Марии (Ин 12:4­5). Сердце Иуды радикально отличается от Марииного, источающего обильно любовь и почтение к Иисусу. Вот различие между истинным учеником, Марией, и одним из Двенадцати —
видимо, более близкое положение к Учителю не может заменить веру и послушание.

В Евангелии от Луки Иисус принимает дерзновение и порыв грешницы, также умащающей Его ноги. В этом случае Он предлагает другое понимание ее поступка: «Видишь ли ты эту женщину? Я пришел в дом твой, и ты воды Мне на ноги не дал, а она слезами облила Мне ноги и волосами головы своей отерла; ты целования Мне не дал, а она, с тех пор как Я пришел, не перестает целовать у Меня ноги; ты головы Мне маслом не помазал, а она миром помазала Мне ноги. А потому сказываю тебе: прощаются грехи ее многие за то, что она возлюбила много, а кому мало прощается, тот мало любит. Ей же сказал: прощаются тебе грехи» (Лк 7:44-48).

Таким образом, учиться видеть женщину глазами Христа означает учиться Христову видению в целом: здоровому взгляду, озаряющему всю нашу жизнь; означает настраивать свой ум и сердце в согласии со словами Христовыми; просить Дух Святой дать нам смелость и, если нужно, противостать извечному соперничеству амбиций, сталкивающему мужчину с женщиной.

Христос возвращает ценность вере женщины, признает ее способность верить, и мы видим этому множество примеров. Так, он говорит грешнице: «Вера твоя спасла тебя, иди с миром» (Лк 8:50). Хананеянке Он говорит: «О, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему» (Мф 15:28). Женщине, страдавшей кровотечением, Христос отвечает: «Дерзай, дщерь! вера твоя спасла тебя» (Мф 9:22).

Он оправдывает женщин вопреки общественным представлениям: Христос отказывается осуждать женщину, взятую в прелюбодеянии, действуя наперекор меркам времени и общества и проходя сквозь стену вражды. Он беседует с самарянкой, хотя было общеизвестно, что иудеи и самаряне не говорили друг с другом. Воскресший Христос, встретив Марию у гроба, не просит ее привести учеников мужчин, чтобы открыть им Свое Воскресение, но доверяет благовестие ей: «Иди и скажи им» (Ин 20:17).

Приведу в заключение слова апостола Павла:

— Ибо как жена от мужа, так и муж через жену; все же — от Бога (Кор 11:12).

— По пришествии же веры, мы уже не под руководством детоводителя. Ибо все вы сыны Божии по вере во Христа Иисуса; все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись. Нет уже Иудея, ни язычника; нет раба, ни свободного; нет мужеского пола, ни женского: ибо все вы одно во Христе Иисусе (Гал 3:25­28).

В таком случае вопрос стоит так: насколько и мужчины, и женщины в наших церквах стремятся вместе к Царству Божию и насколько мы все еще укоренены в видимом мире, порабощены его устоями? Движемся ли мы по направлению к Царству любви или увязаем в извечной человеческой игре амбиций? Вопрос о значимости, месте и роли женщины в Церкви становится, таким образом, первым в целом ряду вопросов, призванных оценить нашу веру в проекции Царства (о наступлении которого мы просим), открытого для женщины и мужчины и признающего их ценность в равной мере.

[1] См. The priesthood of women, A look at Patristic Teaching by C. Yokonaris («Служение женщины, взгляд на патристическое учение», К. Йоконарис), in the book Orthodox women speak, изд­во Всемирного совета церквей WCC Publications, Женева, 1999 г.