Умение видеть – дар и приобретение

Удивительно, как много Писание уделяет внимания духовной слепоте (гораздо больше, чем физической) и духовному видению. Можно, пожалуй, сказать, что все усилия Бога направлены на прозрение ослепшего и заблудшего Своего творения. Как упорно Он пытается достучаться до человека, посылая Своих вестников от Авраама до новомучеников и праведников нашего времени: «Я посылаю к вам пророков, и мудрых, и книжников…» (Мф 23:34). Через них Господь хочет открыть людям глаза на самих себя, на мир, на Свое присутствие в нем.

Весь путь земной жизни Иисус остается в одиночестве и непонятым, хотя всегда в окружении не только толпы, но и учеников.

Как трудно сознанию, погруженному в быт, увидеть смысл бытия. Въезжая в Иерусалим, Христос плачет и сокрушается о нем: «Ты не узнал времени посещения твоего» (Лк 19:44). Пророческие слова ко всем, кто, будучи слеп, восклицает словами зрячего: «Осанна» (Мф 21:9).

Господь с первого дня Адамова падения ведет человека от тьмы к свету, от слепоты к прозрению. Но это оказывается сложнее, чем сотворение Вселенной: если здесь достаточно доброй воли Творца, то чтобы открыть духовные очи человека, необходима еще его свободная воля. Поэтому физическую слепоту Иисус снимает одним словом или жестом, а для прозрения душ Он жертвует Собой и ждет выбора человека. Причем в этом пробуждении участвует не только Сын Божий, но и Отец и Дух Святой. Так было и есть со всеми апостолами и святыми.

Подтверждений тому, что Бог ждет от нас того же и верит в нас, в Писании более чем достаточно. Бог через духовных вождей и пророков взывает к людям: «се стою и стучу», показывая корни духовной слепоты и ее плоды: «Огрубело сердце людей сих и ушами с трудом слышат, и глаза свои сомкнули, да не увидят глазами и не услышат ушами, и не обратятся, чтобы Я исцелил их» (Ис 6:9–11).

От Благовещения до Вознесения и далее история всей Церкви наполнена призывом к пробуждению и принятию света. «Свет пришел в мир, но люди больше возлюбили тьму, чем свет». Хочу заметить, что ни Иоанн Креститель, ни Иисус, ни апостолы не занимались интеллектуальным образованием своей аудитории, но открывали людям новое видение на мир и на то, что им уже было знакомо.

Так, Лука и Клеопа удивились, что их спутник не знает, что произошло в «эти дни в Иерусалиме». А Он затем объясняет «несмысленным и медлительным сердцам» все, о чем они слышали из Писания и к чему привык их разум. И так разъяснял, что у них впервые по­особому «горели сердца». Но глаза их открылись к разумению Писания и жизни лишь только на трапезе любви — особого видения Богом человека.

Казалось бы, все ясно: слепорожденного Иисус исцеляет, двум слепцам дарит зрение, всех Он призывает прийти к Нему научиться особому пониманию жизни. Что еще обсуждать? Но мы можем и должны поделиться опытом своего слышания и следования за Ним, в том числе через феномен владыки Антония.

В гипотетической школе духовного зрения можно было бы предложить анкету по острым вопросам: «Считаете ли, что вам нужно учиться видеть, почему?», «Потому что вы слепы или хотите стать совершенным?», «Как часто вы признаете себя неправым?» «Что вы хотите научиться видеть, зачем?», «Что делать с тем, что начнете видеть?» «Хотели бы вы в чем­либо быть слепым?», «Вы скорее слепы, чем зрячи, как вы это оцениваете?» Или, используя слова митрополита: «Может ли современный человек научиться видеть?»

Один живой пример. Он и она идут по залам музея живописи. Один привык к соцреализму, ему понятны картины русского пейзажа или знакомого советского быта. В зале, скажем, импрессионистов удивляется неправдоподобию фигур, пропорций, красок. Другой замирает перед полотнами и подолгу всматривается и вдумывается. Поскольку они вместе и влюблены, то первый по доверию начинает различать в «слепых» для него картинах новый для себя смысл, невидимую доселе глубину. Он учится видеть новый мир через доверие и любовь.

Думаю, что на пути к духовному видению, о котором мы по преимуществу будем говорить, находится умение смотреть добрым, приветливым человеческим взглядом. Именно его нам чаще всего и не хватает. Поэтому вначале кажется важным сказать о таком «банальном» умении смотреть друг на друга, а точнее, о даре открытой и благожелательной души. В таком взоре, даже не в умении, как устойчивой и характерной черте личности, а хотя бы в кратком взгляде всегда ощущается большой дефицит. А его, доброжелательного, искреннего бывает достаточно, чтобы осчастливить человека, поднять в собственных глазах, избавить от страха и одиночества. А нередко он может в корне поменять жизнь и даже привести к Богу.

Такой дар владыки Антония до сих пор действует во многих из нас. Но, правда, это был не только взгляд, а евангельский талант видеть красоту и ценность человеческой личности. Такого исцеляющего взгляда каждый из нас подсознательно ждет долгие годы. Владыка принимал людей сердцем, рожденным Духом Святым, а не образованностью или статусом митрополита. Его взгляду все верили, потому что в нем узнавался свет высшей Правды и Любви. Его глаза передавали весть из вечности, которая открывала для человека полноту жизни. Любовь становилась реальностью. Она проникала в глубины души и не просто оставалась в памяти, а обладала силой и властью исцелять и пробуждать к поиску.

Можем ли мы научиться подобному своими усилиями или это исключительно дар благодати и Небес для избранных? Ответ, как и в отношении всей духовной жизни, давно дан: «усилия наши, результат от Бога».

Известно, что характер нашего видения определяется состоянием сердца. Чистым обещан особый дар блаженства — видеть невидимого Бога. Но не только. Они видят мир Его глазами, в людях видят образ Божий, в обстоятельствах и событиях — Промысл Божий. Чистое сердце обладает редкой способностью находить красоту и свет там, где остальные видят обыденность и серость. Умение смотреть на человека в свете неподдельной любви открывает в нем его собственную ценность и достоинство. Сократ это выразил кратко: «В каждом человеке есть солнце, только дайте ему светить».

Такое исцеляющее и преображающее действие, разумеется, оказывают не только добрые глаза. Мне кажется, под умением видеть следует понимать более широкий круг наших душевных и физических соприкосновений между людьми. Язык любви и уважения, признания ценности человека и неподдельного интереса к нему богат выбором возможностей научиться видеть в зависимости от ситуации.

Заботливый жест внимания — это не просто знак воспитанности или христианской этики, но воплощенная доброта, которой никогда не бывает много, если она исходит «из доброго сокровища сердца» (Лк 6:45). Такие жесты и знаки не исчерпываются перечислением правил поведения в обществе, но всегда являются плодом творческой любви и чуткого, видящего сердца. «Имеющий очи видеть» всегда готов восполнить собой дефицит участия и тепла.

Умение правдиво разглядеть, узреть, почувствовать ценность человеческой личности и уважать ее свободу — редкий дар. Неподдельный интерес к собеседнику как собрату по общему Отцу возвращает ему веру в себя и доверие к Божьей любви. Для многих встреча с таким мгновением живой реальности является началом длительного пути к обретению чувства собственного достоинства, к познанию себя, к вопросу о своем месте в Божьем замысле. Умение так видеть себя решает важнейший для исцеления душевных травм вопрос принятия себя.

Наш современник Жан Ванье, который посвятил всю свою жизнь служению людям с очень непростой судьбой, говорит: «Согласие принять себя самого, какой ты есть. С дарами и способностями и недостатками, с внутренними ранами, с ошибками, мраком и смертностью. Готовность принять свое прошлое, семью, мир с его законами и свое место в нем. Но главное при этом принять свою готовность расти, отказавшись от иллюзорных представлений о себе». Может показаться, что не все в этом нуждаются, поскольку понимают свою ценность и достоинство. Но во всей полноте мы можем обрести себя только в единстве с Богом. А кто может сказать, что он уже достиг цели?

Мне кажется, к умению видеть следует отнести деликатность не видеть и не слышать чужих недостатков и грехов. Не в том смысле, чтобы черное выдавать за белое, а в том, чтобы чужое пятно не затмило свет в глазах видящего. Умение быть слепым к обнажившейся наготе коренится в целомудрии и любви. Сим и Иафет, покрыв и не увидев наготу Ноя, сохранили честь отца и чистоту своего сердца.

Отмечу еще одну грань умения видеть — мудрость слушать и слышать. Говоря об этом даре, Владыка напоминал слова Иисуса: «Наблюдайте, как вы слушаете», которые Он произносит вслед притчи о семени (Лк 8:18). Господь произносит Свои слова Сам и две тысячи лет через Церковь, надеясь, что они найдут ожидающее их сердце. Каждый из нас тоже надеется и ждет, что увидит желание и готовность быть услышанным и понятым. Поэтому мы так дорого ценим внимание собеседника.

Все это и многое другое есть умение и возможности научиться видеть сердечными зрелыми очами.

Хочу привести один пример из книги Жана Ванье. У одной женщины в три года заболел ребенок. У него парализовало ноги. Затем наступил паралич всего тела. В пять лет он лишился движений и ослеп. Однажды мать плакала около него, и он сказал ей: «Мама, не плачь. У меня еще есть сердце, чтобы любить тебя». Он умер в пять лет, будучи духовно зрелым человеком.

Пусть это умение видеть преимущественно душевное, но оно дает людям хлеб любви и является началом видения духовного. Оно единственное может дать силы видеть в нашем мире и не отравиться. Такого душевного зрения было бы достаточно, чтобы очереди в центры психотерапии резко поредели.

Но мы, к сожалению, с детства осваиваем умение смотреть и видеть, обороняя формирующийся всю жизнь дефицит любви и самооценки. Недостатки и грехи, оплошности и неловкости других бросаются нам в глаза и оставляют след осуждения и неприязни. «Справедливость и милосердие преткнулись» внутри нашей души. Чуткость и щедрость «забыли, как быть естественными» и от неловкости не решаются выйти к людям. Душевная доброта защищается агрессивными и закрытыми взглядами, скрывая страх оказаться беззащитным. Психологический климат индивидуума и всего общества страдает различными неврозами. Душа спряталась в раковину скепсиса и самодостаточности. Сосредоточенная, как нарцисс, на своих недостатках или достоинствах, что в принципе одно и то же, закрыта для восприятия красоты и Истины. Душа загипнотизирована и ослеплена светом, льющимся из собственного эго. Тьма мира сего не ждет приглашения и вселяется в человека, называя себя светом. Человек принимает обман, потому что не знает, что есть истинный свет. И тогда исполняются евангельские слова: «Если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма».

Увидим ли мы по-новому себя, друг друга, мир, Бога или согласимся с Экклезиастом, что «нет ничего нового под солнцем»? Мы можем дерзновенно рискнуть услышать другого, чтобы почувствовать, что есть жизнь в его понимании, как она видится его внутренним оком. Сегодня есть возможность вникнуть в иное, личностное восприятие мира, веры, человека, Бога. И самое, может быть, главное — благодаря оттенкам и тональностям, которыми мир отзывается уникальным способом только в данной душе и ни в какой другой, нам может открыться новая глубина его восприятия.

Ключ к новым духовным просторам таится в призыве Христа: «отвергнись себя». При этом возникает принципиально иное мировосприятие. У человека спадает пелена с глаз. Все обретает истинное звучание и неискаженный масштаб. Рождается способность видеть суть вещей, на которые он раньше смотрел и видел только оболочку. Невидимое доселе духовное измерение мироздания вдруг выходит из небытия и становится определяющим всю жизнь в полноте и цельности.

События, люди, красота, истина вдруг смогут ожить и заиграть новыми красками и гранями. Они не всегда будут радовать наши искаженные эстетические чувства. Но главное, они будут правдивыми. Эта правда научит нас умению трезво видеть, что убережет и от прелести, и от уныния. Вместе с этим должно произойти главное чудо — мы можем увидеть себя, как мы есть.

Владыка Антоний приводит мысль Серафима Саровского: «Существенно важно, чтобы мы видели себя целиком. Т.е. не только то, что есть в нас прекрасного, отвечающего нашему призванию к вечной жизни, но также и все остальное. Важно все остальное — пустыню или дебри превратить в райский сад».

Увидеть себя в истинном свете, в том, каком видит нас Бог, — задача не из простых, но необходимая. При этом сохранить мирный дух и доверие к Богу невозможно без смирения. Поскольку смирение вошло в мир со смирением Христа, то и научить ему по­настоящему может только Он. «Научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем» (Мф 11:29). Нам придется послушаться, ибо, не познав себя, человек будет жить не своей жизнью. А Бог обращается к настоящему, а не придуманному, и Его голос будет сильно искажен или вовсе не услышан.

И, тем не менее, человек боится видеть себя, потому что не знает, что увидит, и не будет знать, что с этим делать. Поэтому предпочитает лукавить перед собой, надевая всевозможные маски и избегая тех возможностей, которые предоставляет Бог. Ни примеры святых или грешников, ни обличения друзей или врагов, ни Слово Божие, ни исповедь не принимается как голос Христа и как ответ на собственные молитвы. В этой трудной ситуации владыка Антоний напоминает о любви и деликатности Бога к нам.

Он говорит: «Мы должны быть реальными, а не подставными личностями. Тут нужно мужество и вера. Вера в то, что Бог дает нам только то, что мы можем вынести. И мужество: нам ведь вовсе не доставляет удовольствие видеть всю нашу безобразность». Сократ призывал познавать уровень и границы своих возможностей через открытие в себе добродетелей, которые считал главными: сдержанность, справедливость, мужество. У нас есть иной, но в принципе похожий путь: видеть себя в свете Слова Божьего. Об этом говорит Владыка: «Открыть через Евангелие в себе Христа и во Христе себя» А Гете принадлежит такое убеждение: «Как познать себя? Отнюдь не созерцанием. Только действием. Попробуй исполнить свой долг, и тотчас познаешь себя». Долг человека — вспомнив, что он творение, потерявшее и забывшее своего Творца, вернуться к Нему. В этом пробуждении он, как блудный сын, возвращается к себе, обретает себя, каким он задуман. Очень точно об этом говорит Иоанн Сан­Францисский: «Таков закон духа: забывая Бога, человек забывает свое собственное лицо. Теряя истину, человек теряет с нею и жизнь»

Возвращаясь к Ней, он начинает слышать Ее голос, видеть и узнавать себя. Главный путь, по которому человек приближается к Богу и познанию себя, тот, о котором говорит Сократ: «Самое ценное в человеке — умение видеть Истину и соответствовать ей своим поведением». Можно добавить: прикладывая к этому все свои творческие способности.

Чтобы лучше видеть микро­ и макроматериальный мир, человечество изобрело массу различных приспособлений — от очков до электронных телескопов и микроскопов. Многие человеческие сообщества находятся под пристальным, но отнюдь не святым, всевидящим оком. Психотерапевты мастерски могут манипулировать психикой человека, но это не приближает, а наоборот, отдаляет их от умения видеть не только духовный мир, но и самого человека как Божие творение. В мире совершенной техники и науки нет ни одного устройства для распознавания мира духовного и невидимого, кроме сердца, созданного Богом.

Слава Богу, что на границе с «территорией» Бога наука о временном претыкается и бессильна соперничать с Вечностью. Только погружение в нее открывает подлинное умение видеть мир глазами Правды Божией, которым владели духовные подвижники. Они стремились не к прозорливости, но пребыванию с «Богом и в Боге, как Он есть». В этом самозабвенном поиске открывалась Сама Истина и видение мира в свете Истины. Они были малым стадом избранных, и им «открыты тайны Царствия Небесного».

Люди, живущие во Христе, призваны свидетельствовать нам о красоте и глубине истинного видения и ведения, чтобы имеющие очи видеть прозрели. Звучит парадоксально, но увидеть свою слепоту — это начало прозрения. Как часто Христос встречается на Своем пути со слепыми физически и духовно. Петру Он говорит: «Ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое» (Мф 16:23), братья Зеведеевы не слышат о том, что Иисус идет на крестные страдания, и просят сесть справа и слева в Его славе. Ученики не понимают смысл притч, спорят, кто из них первый. Люди, приближающиеся к Иисусу из мира земной логики, не проникают в смысл Его слов. Слепы к Божественной тайне те, которые всегда рядом, и уж тем более толпа народа и замкнутые на себе книжники и фарисеи. И только получив дар Святого Духа, ученики прозревают в Истине и к Истине.

В Божьей воле наделить человека особым талантом видеть сокровенную глубину мира и человека. Это не просто душевная или интеллектуальная способность, интуиция или жизненный опыт. И это не то видение, которое приобретается разумом и волей педагога или психоаналитика. Видение, как дар Неба, находит сердце, любящее тишину и молчание, живущее в полном доверии к Промыслу Божьему. Если любовь есть совершенство всех добродетелей, то умение видеть духовными очами являет и дарит эту любовь.

Человек, обладающий мудростью духовного видения, видит не только светлое и красивое, но темное и уродливое, но это зло не захватывает его сердце и не ввергает в пучину тьмы. Если говорить о человеческих усилиях на пути к этому дару, то они, прежде всего, должны быть направлены к умению пребывать во внутренней тишине и молчании. Должны умолкнуть внутренние диалоги, затихнуть голос суеты. Душа должна «отложить всякое житейское попечение» и оказаться, по слову поэта: «среди немолчного напева глубокой тишины лесной». Из обретенного мира можно будет услышать не только другого человека, но и то, что через него хочет сказать Господь. Через такие мгновения душа открывается к любви.

Бог дает умение видеть как евангельский талант душе, готовой не только его принять, но нести за него ответственность, приумножая в отдаче Богу и людям. Как любой Божий дар, он может быть зарыт и присвоен или приумножен в верности Господину. Желая обрести духовное видение, следует помнить, что Свет Христов, как и Слово Божие, меч обоюдоострый. Ибо Он предупреждает: «На суд пришел Я в мир сей, чтобы невидящие видели, а видящие стали слепы» (Ин 9:39). Но этим Он не лишает человека свободы, а ждет того, кто откроет свое сердце духу Его слов.

Понятно, что духовное видение невозможно вне духовной жизни. Никто из нас не будет спорить с митрополитом Антонием: «Духовная жизнь сосредоточена не в человеке, а в Боге, в Нем имеет свой источник, Им определяется, к Нему направлена». К такой жизни каждый из нас стремится в меру сил, которую определил сам своим благоразумием. Но как бы высока ни была эта мера, «чистые сердцем» обретают блаженство видеть Бога, и не по заслугам, но по благодати.

Никто не может сказать, когда и в какой степени Бог наделяет подвижника даром духовного видения, но бесспорно одно: такому избраннику открывается духовный мир невидимой реальности и красоты, он видит в нашей жизни то, что скрыто от глаз других, он слышит и понимает волю Божию и Промысл о том, что нам кажется нагромождением абсурдных событий. Он видит Небо, Божию любовь, и этот взор направляет к нам, видящим только земное, и мы оживаем.

Можем ли мы научиться так видеть? По крайней мере, мы можем учиться так жить, а дальше — как посчитает Господь.

Подводя итог, мне хочется сделать вывод. Чем больше вчитываешься в Евангелие и вслушиваешься в Христа, тем больше понимаешь свою слепоту. Это и есть нулевой класс умения видеть. Ну а конечный отодвигается в вечность. Там мы и поймем, как, что и чему научились.

Хочу обратить ваше внимание на чудную сторону личности владыки Антония. От его честности и внутренней свободы захватывает дух. Такая душа удивительно прозрачна и честна перед Святым Духом. Владыка приводит разные примеры при размышлении о видении красоты материи и Бога и в заключение говорит: «Я даю вам эти образы как то, над чем стоит подумать, потому что даже неверное утверждение может натолкнуть на более совершенные мысли, в более верном направлении, которое не предполагается самим утверждением».

Душа, которая проста, как голубь, и мудра, как змея.

Ответы на вопросы

 Вопрос из зала: Скажите, пожалуйста, как Русская Православная Церковь относится к наследию митрополита Антония Сурожского, и какие она делает усилия, чтобы преодолеть раскол, который он создал?

Протоиерей Владимир Архипов: Я, как один из представителей Русской Православной Церкви, отношусь к наследию очень хорошо, стараюсь читать, думать, иногда даже делаю сообщения. Я, слава Богу, не призван отвечать за всю Церковь.

Вопрос из зала: Я не могу сказать, что обрела опыт видения, но я старалась обрести опыт слышания во время вашего выступления. Вы все время говорили: тьма входит в человека. На ваш взгляд, она делает это сама или все-таки человек позволяет ей это делать?

Протоиерей Владимир Архипов: Во-первых, мне кажется, не весь доклад говорит, что тьма бесчинствует. Я просто говорю о том, что нужно трезво понимать, что она есть и что она не ждет, а входит, если мы готовы ее принять. Она пользуется любой возможностью, и когда человек ее приглашает, а не противостоит ей, когда человек начинает говорить в ее духе, ее языком, она с удовольствием бесцеремонно приходит и заполняет все пространство в человеке. Путь один, который давно открыт в опыте не только Православной Церкви, но и вообще в любом духовном феномене, — стремиться к свету.

Реплика из зала: Я бы выделила из всех глаголов, что вы перечислили, один: позволяет. Я хотела бы, чтобы внимание было уделено больше нашему выбору, который нам дан. Мы решаем, пускать или нет. Вы правы, что тьма не ждет, вы правы, что любая возможность будет использована. И действительно, вторым будет глагол: противостоять. Это мы можем.

Протоиерей Владимир Архипов: Можем и должны, и в этом состоит достоинство человека как Божьего творения, как удивительного феномена. Но дело в том, что я сторонник трезвого взгляда, насколько это возможно. Стоит только расслабиться, и тьма захватит тебя. Ведь идти, катиться вниз — легко и просто, а вверх — всегда требует усилий, поэтому я с вами согласен — противостоять, но противостоять не просто в стойке, вроде боксерской или борцовской, а в противостоянии стремиться полюбить противоположное… Я часто говорю: не смотри в эту тьму, она тебя покорит. Вот молодой человек, смотрящий на постороннюю девушку — она же может его покорить,  соблазнить. Поэтому не смотри туда, куда не нужно смотреть. Или пример Серафима Саровского и Мотовилова. Мотовилов захотел заглянуть в мир бесовщины и пережил прикосновение страшных сил ада. Это тоже есть стойкость, противостояние злу: направляй взгляд к свету, идти к свету, и свет тебя сделает мудрым. Этот свет дает умение видеть, на что отвечать, как отвечать, кому отвечать, когда отвечать. Поэтому я называю это противостоянием.

Реплика из зала: Мы настолько сильны в своем выборе и в свободе этого выбора, что помимо нас тьма может подойти… только с позволения Божьего. Как в притче об Иове, когда сатана не может ничего с этим сделать, он приходит за разрешением, потому что Иов силен и не пускает. Я просто хочу услышать, что мы можем больше, мы сильнее …

Протоиерей Владимир Архипов: Сильнее тьмы?

Реплика из зала:  Да.

Протоиерей Владимир Архипов: Но тогда зачем надо было приходить Иисусу побеждать тьму?

Реплика из зала: Мы этим и сильны, мы с Ним сильны…

Протоиерей Владимир Архипов: Это другое дело. Абсолютно с вами согласен. Просто этим надо пользоваться. Об этом в частности и мое сообщение. Если бы этим пользовались каждый день, не было бы ни ссор, ни вражды. Если бы мы умели этим пользоваться каждый на своем месте и вовремя…

Реплика из зала: Вы правы, но знаете: плод добра и зла, он ведь един. Как пословица: нет худа без добра. На мой взгляд, она говорит о том, что и худо под добром ходит…

Протоиерей Владимир Архипов: Ну да, я всегда восхищаюсь, как Господь обращает худо в добро…

Реплика из зала:  Совершая ошибки, самое важное — учиться на них. Не совершая ошибок, разве мы научимся?

Протоиерей Владимир Архипов: А я и говорю: одно из проявлений мужества, когда человек познает ошибки, и тогда начинают открываться глаза. Согласен, никаких нет поводов для спора. Спасибо вам, потому что каким-то образом вы иллюстрируете мою мысль. Мы сегодня имеем возможность услышать друг друга и обогатиться. Спасибо вам.

Фредерика де Грааф:  Незадолго до смерти владыки Антония я его спросила: как же так бывает, что не видишь зло в человеке? Он просто посмотрел на меня и говорит: знаешь, я вижу зло, но мне легче не бороться со злом, а опираться на добро. Это его слова: взращивать светлое и не останавливаться на зле. Для него это так типично. Владыка часто говорит, что надо смотреть на светлое. Когда будет больше света, будет больше видно то, что есть неприглядное в нас. Надо начинать именно со светлого и, конечно, со Христом. Я думаю, это очень большой дар, который нам дан.

Протоиерей Владимир Архипов: Спасибо большое. Понимаете, для этого необходимо то самое загадочное смирение, когда ты понимаешь, что зло есть, но оно сильнее тебя, и ты не собираешься с ним спорить. Задача — не изучать тьму, а каким-то образом не стать тьмой или в какой-то степени немножечко уменьшить ее в своем сердце. Реальный пример о видении тьмы и света: с отцом Александром Менем идет одно из его духовных чад. Они проходят мусорную свалку, чадо говорит: «Отец Александр, сколько грязи, как люди неаккуратно живут, кругом мусорная свалка в этой советской стране». Отец Александр говорит: «О, смотри, а вот там баночка железная, и как замечательно солнышко играет на ее железной крышке!» Понимаете, один увидел грязь и очередной раз уколол советский строй, что мне понятно, а другой человек, живя в этом же мире, в этой же стране, идя через эту же мусорную кучу, увидел, как солнце сияет на консервной банке из-под шпрот.

Протоиерей Александр Борисов: Спасибо. Я позволю себе напомнить один эпизод из жизни матери Терезы Калькуттской. Ей говорили: матушка, как вы хотите в Калькутте заниматься каким-то делом, здесь ничего нельзя сделать без взятки, везде сплошная коррупция. Она ответила: да, я знаю, что Калькутта — город, где ничего нельзя сделать без взятки, но я знаю, что в Калькутте есть немало замечательных людей, которые готовы трудиться бесплатно.

Реплика из зала:  Насколько я поняла, отец Антоний Сурожский, обладая глубокой верой и внутренним видением каждого из нас, видел в нас не человека, а видел в нас Бога. Это тот самый лучик света на консервной баночке, и те самые люди, которые трудятся бесплатно, это, наверно, об отце Антонии Сурожском. А об отце Александре можно сказать: когда его постигла смерть, он знал человека, который это сделал, и не переставал его любить, как мне кажется. Вот грань. А у отца Антония другая грань, их сравнивать нельзя. Это степени веры, степени видения и степень, наверное, приближенности к Богу.

Протоиерей Владимир Архипов: Я неплохо знал и того, и другого. Они очень близки друг другу именно тем, что живут Христом, и это бросается в глаза. И я думаю, что трудно измерить, у кого было больше  любви — у Владыки или у отца Александра. Я думаю, что действительно и тот и другой видели в человеке именно то, о чем говорила Фреке, — не тьму, а свет, которому они должны помочь светить, как говорил Сократ: дать этому солнцу светить. Глубина понимания владыки Антония — не знаю, видел ли он во мне Бога, но человека он во мне видел, за что я ему и благодарен. Он является для меня такой совершенно неповторимой и уникальной личностью, потому что видел человека со всеми его немощами, он видел перспективу и давал мне конкретные советы, которые вдохновляли. Они как бы  предлагали человеку, который сосредоточен на своих комплексах не смотреть все время на себя (мы же смотрим туда, в мрак, мы же смотрим и думаем, какие мы плохие), а они отводили взгляд этот от  самого себя, направляли в ту сферу, которая позволяла жить, дышать и чувствовать в себе Бога.

Что касается последнего момента жизни отца Александра, как он любил убийцу или не любил, я думаю: поскольку это был человек настоящего смирения, я не верю, чтобы в этот момент он проклинал или возненавидел убийцу, скорее здесь он был ближе к тому, о чем говорил Христос: не ведают, что творят. Ну, это наше предположение, но предположение, основанное на знании отца Александра в течение многих лет. Короче говоря, для меня это люди одного уровня по степени отдачи себя Христу, а как будет взвешивать их Христос, не знаю.

Протоиерей Александр Борисов: Я позволю себе сделать маленькую ремарку, уточнение. Нет никаких данных, будто отец Александр Мень знал человека, который его убил — это уже, так сказать, легенды вокруг событий.

Реплика из зала:  Сейчас прозвучали слова: не ведают, что творят. Это всегда для меня были непонятные слова, я всегда считала, что это какая-то ошибка переводчика, потому что как человек может не понимать, когда он убивает, когда он калечит, когда он делает подобные вещи. Если он вменяемый, конечно, если он безумен, то это вопрос другой.

Протоиерей Владимир Архипов: Когда человек слишком увлечен тьмой, тьма лишает его разума, и поэтому он действительно делает, не понимая, что он делает. Примеры — любая семейная ссора, человеческая амбициозность, уязвленное самолюбие могут сотворить с человеком что угодно, он может подписать любую кляузу, донос. Одним словом, может быть, это звучит слишком ортодоксально, но грех — это убивающая сила и уничтожающая хорошие светлые ростки в нашей душе.

Я бы задал сам себе вопрос, очень короткий. Если мы знаем, как прекрасно уметь видеть, почему так медленно идет процесс обучения в каждом человеке? Бог рассчитывает, что мы научимся слышать, видеть,… Оправдаем ли мы Его доверие?

Протоиерей Александр Борисов: Спасибо. Позволю себе на правах председателя сказать заключительную фразу: отец Александр Мень в этих случаях всегда говорил, что у нас порядка восьмидесяти тысяч лет прошлого, и только две тысячи лет христианства. Спасибо!