Видеть церковь — такой, какой ее видел митрополит Антоний
Сегодня сороковой день со дня убийства многострадального и праведного священника Павла Адельгейма. Прошел только месяц со дня десятилетия смерти любимого нами всеми «апостола любви», митрополита Антония Сурожского. Владыка скончался 4 августа, а отец Павел 5 августа, почти ровно десять лет спустя. Удивительное совпадение!
После первого потрясения от известия о смерти отца Павла во время пребывания в нашем детском лагере, где не было почти никакой связи с внешним миром, в разговоре с одной из наших помощниц на кухне я узнал, что отец Павел навестил владыку Антония в Лондоне в 2000 году. Таким образом, я узнал о живой связи между этими замечательными пастырями.
Их также объединяла забота о Церкви, земной Церкви, об ее устройстве, о канонах. Сам отец Павел, будучи специалистом по церковному праву, все последние годы своей земной жизни боролся с теми изменениями в Уставе РПЦ, которые, как ему казалось, противоречат основам церковного (и гражданского) права.
У владыки Антония тоже было свое видение Церкви, и об этом я хочу сегодня сказать.
Готовясь к конференции, я просматривал документы из частного архива митрополита Антония, составленного сестрами Татьяной Львовной и Еленой Львовной Майданович, Борисом Хаимовичем Хазановым и Еленой Юрьевной Садовниковой. Среди них я нашел два документа, которые заставили меня задуматься над темой этой беседы. О них чуть позже.
Великий проповедник, неповторимый исповедник, духовный отец, учитель молитвы — таким мы привыкли видеть владыку Антония. По-моему, мы меньше уделяем внимания другой, не менее важной стороне его деятельности: созидание прихода, а затем епархии, что было делом всей его жизни. Мы все, вероятно, знаем из его биографии, как он приехал в Лондон, где стал настоятелем совсем небольшого прихода русских эмигрантов в 1949 году, а к 2003 году, когда он ушел к Господу, он возглавлял епархию с почти 30 приходами и общинами. И это было достигнуто не в России, а за рубежом, в Великобритании. Правда, многие приходы были совсем небольшие, и число прихожан во всей епархии составляло примерно 2000 человек, и из них большая часть, включая духовенство, были не русские, а англичане, перешедшие в Православие.
Если в течение первых 20 лет служения в Англии он собирал и строил приход, последние 30 он уже строил епархию. В своем Лондонском приходе он проводил богослужения, проповедовал, устраивал регулярные беседы, открыл воскресную школу, издавал приходской листок и начал организовывать летние детские лагеря. Сперва все службы проходили на русском языке, но со временем он начал, сначала очень скромно, раз в две недели, служить вечерню на английском языке и проводить беседы для англоязычных прихожан. Когда храм св. Филиппа, в котором мы проводили богослужении, оказался в аварийном состоянии и нам больше не разрешили там служить, то около года, если не больше, мы собирались в маленькой домашней церкви в доме настоятеля. Мы стояли в коридоре, в саду и на лестнице. На великие праздники служили в местном англиканском храме. Поиски нового храма были успешны, и в 1956 году нам разрешили снять большой храм Всех Святых на Эннисмор Гарденс. Когда англиканская церковь решила его продавать, то Владыке удалось собрать деньги и купить его.
«Я помню, когда я взял не на себя, а на нас всех этот храм, ответственность за него, обязался его выкупить у англикан, создать в нем православный центр веры, мысли, единства чувства, мне позвонила покойная вдова профессора Франка и сказала: “Отец Антоний, я всегда знала, что вы сумасшедший, но не в такой мере! Какой смысл нам, сотне вымирающих людей, взять на себя содержание такого храма?” И я ей ответил: “На наших костях, да на моих мы создадим храм, который нужен будет тысячам людей”. И это не было пророчество, это был крик души, это была уверенность, что не напрасно Господь нас послал на Запад и нам дал этот храм неожиданно, непонятно для чего. И так оно и случилось. Началось это с маленькой группы, какойто сотни вымирающей первой эмиграции и нескольких более молодых людей»[1].
Со временем, после создания Сурожской епархии в 1962 году к ней начали прибавляться новые общины, создавались приходы. Начали появляться и новые священники, большинство из которых были англичане, перешедшие в Православие. Появилась явная нужда в какойто встрече — собрании. Духовенство иногда, но еще не регулярно, собиралось по приглашению Владыки, и почти все они приезжали в собор раз в год служить на храмовой праздник Всех Святых. (Следует отметить, что эти праздники были чуть ли не единственным случаем, когда владыка служил полным архиерейским чином.) Но пока еще не было возможности собраться ради общения, для обсуждения судеб Православия в Великобритании. Я прекрасно помню, как на одной из конференций содружества свв. Албания и Сергия, которые начали свое существование еще в 20х годах прошлого века и на которые сам молодой отец Антоний приезжал еще до рукоположения, вероятно, в 1974 году небольшая группа православных, в том числе и я, сидели за обедом: отец Михаил Фортунато, Владыка Каллистос Уэр (еще священником), отец Николай Бер, ныне покойный, и еще кое-кто. Мы все согласились, что до сих пор единственным местом, где православные в Англии имели возможность встречаться и пожить вместе несколько дней, была эта конференция содружества. Мы начали думать о том, как собрать православных, и через некоторое время поделились своими мыслями с Владыкой. В то время мы еще думали о возможности какойто встречи всех православных в Англии.
В мае 1975 года Владыка созвал и организовал первую епархиальную конференцию, которая с того времени и в течение многих лет проводилась в католической школе в Эффингеме, графство Суррей. Удивительно доброе отношение к нам со стороны монахинь, красивая природа, дружелюбная атмосфера, объединение всех вокруг своего архипастыря, замечательные службы, доклады, обсуждения, рабочие группы — все это впервые дало всем понятие о том, что такое епархия, собранная вокруг епископа. Особенно сильно это чувствовалось во время Божественной Литургии.
Вот что пишет (бывший) владыка Василий Осборн:
На основе первых двух успешных конференций митрополит Антоний назначил Епархиальное собрание, которое первый раз собралось в феврале 1977 г. В него вошло все духовенство епархии, представители от каждой местной общины, а также несколько других отдельно выбранных лиц. По предложению митрополита Антония Собрание назначило Уставной комитет, состоящий из меня, бывшего в то время протоиереем, Косты Карраса и дра Эндрю Уолкера. Нашей задачей было подготовить для епархии Устав, который бы отражал постоянно повторяемую митрополитом Антонием точку зрения, что положения, принятые Московским Собором 1917–1918 гг., хотя и неприемлемые по понятным причинам на территории, называемой тогда Советским Союзом, являются тем фундаментом, на котором должна быть организована жизнь Русской Церкви в Зарубежье.
Я не берусь здесь подробно разбирать или описывать весь процесс создания этого нового Сурожского устава. О нем прекрасно было сказано здесь шесть лет назад в докладе Елены Владимировны Беляковой.[2]
Работа над уставом длилась свыше двадцати лет. Это была нелегкая кропотливая работа. Каждое предложение, каждый абзац, даже каждая запятая обсуждались на заседаниях Епархиального собрания, которое собиралось два раза в год. Было принято несколько вариантов, но в июне 1998 года окончательная версия Устава Сурожской епархии, наконец, появилась в печатном виде. Был также подготовлен и русский перевод, и в сентябре того же года отец Василий (Осборн) и председатель Епархиального собрания Ирина Кириллова привезли оба текста в Москву. Во время встречи с Патриархом они спросили, может ли этот Устав быть одобрен Синодом. Патриарх улыбнулся и сказал: «Но ведь вы живете согласно ему, не так ли?» Из этого стало понятно, что Устав не будет официально одобрен, но что его использование молча принимается.
И тут я хочу привести полностью письмо, адресованное Святейшему Патриарху Алексию, написанное владыкой в июне 1998 года. Оригинал хранится в архивах Фонда митрополита Антония.
ПИСЬМО СВЯТЕЙШЕМУ ПАТРИАРХУ АЛЕКСИЮ
18 июня 1998 года.
Ваше Святейшество,
Глубокочтимый и дорогой Владыко!
СТАТУТЫ СУРОЖСКОЙ ЕПАРХИИ, которые я представляю Вашему вниманию и вниманию Священного Синода, выражают жизнь и мышление нашей Епархии в течение истекших десятилетий. Они корнями своими уходят в Каноны, провозглашенные Православной Церковью на Вселенских и Поместных соборах, и восполненные в течение столетий, а также в принципы, нашедшие свое выражение на Поместном Соборе Русской Церкви в 1917–1918 гг. под руководством новоизбранного Святейшего, ныне причисленного к Лику Святых, Патриарха Тихона. Было уделено внимание, также, последовательному ряду Статутов, провозглашенных после революции, которые отражают трагические перемены, происходящие в жизни Церкви в те дни, которые Святейший Патриарх определил на смертном одре как «тьму, беспросветную тьму».
Однако наша задача не сводилась к тому, чтобы приспособить неизменные Правила прошлого к обстоятельствам, которые они не могли предвидеть и для которых они не могли предусмотреть решений. Мы углубились в изучение прошлого нашей Церкви, делая вдумчивую и творческую попытку, вдумчиво и творчески стараясь прозреть, что в Церковных постановлениях выражало Вечную, Неизменную Истину и что было законно определено историей, то есть национальными и культурными, а также и политическими обстоятельствами.
Мы с ясностью осознали, что ДИАСПОРА, в которой мы живем, не является лишь преходящим моментом в жизни различных поместных, национальных Церквей, к которым мы принадлежим, не случайность, которая могла бы быть выправлена через перестройку Церковной Администрации под руководством и авторитетом тех исторических Церквей, из недр которых рождалась новая реальность. Мы пришли к твердому убеждению, что Православное Рассеяние, Диаспора, нас возвращало к тому времени, когда Христианский мир, Церковь Христова была живым всеохватывающим Пламенем Жизни, Обществом людей, которые были едины, невзирая ни на какие человеческие ограничения, будучи едиными со Христом и во Христе, единым Телом, живущим одним и тем же Духом, Телом, в котором «Все Сыны Божии по вере во Христа Иисуса … где нет уже Иудея и язычника, нет раба ни свободнаго, нет мужескаго пола ни женскаго, ибо все — одно во Христе» (Гал 3: 2628).
Эти Статуты стали становиться на наших глазах Богословием о Единстве Церкви, являемым заново и поновому зачаточно и потенциально, через Диаспору, которая, в этом видении, перестает быть всегонавсего присутствием в «неПравославных странах» представителей Родных Церквей, а самой Церковью, живой, одновременно «в становлении» и уже осуществленным единством во Христе.
Строго придерживаясь Правилам Церковным, однако разумевая, что Предание является «живой памятью Церкви», призывающей нас к все большей зрелости, умудренным мудростью прошлого, общим прошлым всех Православных Христиан, однако способным выражать при обстоятельствах небывалых и непредвиденных Вечную Новизну Божественной жизни, изливающейся на нас, и принимаемой, дающей нам новое Видение, Видение новое только потому, что это видение Вечного пробивающееся во время, в котором мы живем, и призывающее его. «Се! Творю вся ново».
Прошу Вас, Владыко, прочесть эти Статуты как подлинное и верное выражение Декларации, сделанное много лет тому назад нашей Церковью о будущем Диаспоры, и прозреть в них воплощение тех принципов, которые наша Церковь так мудро и ясно указала.
Мы сознаем, что Собор 1999 года должен рассмотреть, и, быть может, пересмотреть, нынешние Статуты нашей Церкви, и что во свете таких заключений, которые будут достигнуты, изменения будут внесены как в Статуты Русской Церкви в целом, так и в наш Устав; но мы искренне верим, что то Видение и его выражение в наших Статутах могут углубить и расширить и Видение Поместного Собора 1999 года.
С этой надеждой, поистине с этим убеждением, я представляю Вашему Святейшеству плод нашей жизни и мышления.
Июнь 1998
В этом замечательном письме мы видим ясно видение владыки Антония устройства Церкви, и не только для диаспоры, для Великобритании, но, как он пишет, о надежде, что это видение может и повлиять на мышление Собора.
На одном из заседаний Епархиальной Ассамблеи в 2001 году Владыка дальше развивает мысль о своей епархии.
«Мы представляем собой группу людей, которые выбрали быть православными, которые избрали быть верными Евангелию, как его провозглашает Православная Церковь с изначала, и мы представляем собой группу людей, которая никогда не была ни в какой зависимости от гражданских властей. И это очень важно и ценно. Это положение мы должны хранить со всей энергией и убеждением. Это не означает, что мы должны бунтовать, быть недружелюбными или нелояльными. Это значит, что мы должны быть тем, чем Церковь призвана быть: организмом людей, чей единственный Господь и единственный закон есть Евангелие, организмом людей, которые сделали выбор быть вестниками Евангелия и вестниками Христа в мире, в котором мы живем. Мы не можем быть не чем иным, как свободными, и провозглашать истину, живя жизнью, достойной этой истины. Это насущно, потому что проповедь Евангелия начинается с того, чтобы жить Евангелием так, чтобы люди смотрели на Православие или даже на такую малую группу, как мы, и говорили: “О, так вот что такое Евангелие!” И, как сказал один древний писатель: “Люди, глядя на нас говорят: ‘Как они друг друга любят! [3]’ ”»
В последние годы его земной жизни чувствуется все больше и больше его забота о своей епархии, о сохранении в ней видения Церкви, выраженного в Сурожском уставе. Но настали новые времена, его настигли глубокая слабость, болезнь и опасение, что все созданное им и сама епархия развалятся. Почти все его последние беседы наполнены грустью, страхом за свою паству, за единство епархии. Причины этого, вероятно, нам всем знакомы. Тот наплыв людей, не знающих и не понимающих, что такое наша епархия, разделили, вопервых, Лондонский приход и впоследствии всю епархию.
Второй документ, о котором я упомянул выше, тоже письмо, отправленное Патриарху и Священному Синоду в 2002 году. Когда оно было отправлено, я точно не знаю. Письмо длинное, но из этого письма я хочу привести несколько его мыслей.
В этом письме Владыка говорит о неправильном понимании власти архиерея, о том, почему он (митрополит Антоний) служит не так, как многие привыкли на родине; о том, что существует опасность раскола внутри самой Сурожской епархии.
Он повторяет часто цитируемую им мысль отца Софрония (Сахарова), который говорил, что Церковь построена как пирамида, стоящая на своей верхушке, как бы головой вниз, и что вся тяжесть должна лежать на том, на кого упирается все здание. В то время Владыка еще не был так знаком с термином «вертикаль власти».
Он пишет:
«Епархия, построенная на взаимном доверии, на духе взаимного уважения и братской (я чуть не сказал — “семейной”) солидарности и любви как среди Духовенства, так и мирян».
И дальше:
«Дорогие отцы и братия, может быть, пора настала нечто сказать об особенностях Сурожской епархии. Она не “надумана” мной: она родилась из трагедии и подвига Русской эмиграции.
В царской России большинство верующих знали Бога в Его величии. Когда пришла революция, мы сначала оказались сиротами, и вдруг с изумлением увидели, что Сам Бог стал Изгнанником, что как бы низко мы ни пали, Он стоит ниже с раскрытыми объятиями, готовый нас спасти! Но оставался вопрос: “Почему? Ради чего?”, и раздался голос Бердяева: “Для того, чтобы мы, нищие, у которых ничего не оставалось, кроме Бога и неумирающей любви к Родине, принесли Православие всему миру. Не в славе, а в нищете”. И мы возлюбили Нищету свою и Божию. …. И ЭТУ Церковь мы 53 года создаем. Но есть те, кто хочет строго иерархическую Епархию, по образцу Епархий России.
Я говорил об этом в свое время с Митрополитом Крутицким Николаем, который мне предлагал еще в пятидесятых годах перейти на служение в Америку. “Мне нужно еще тридцать лет, чтобы положить основание ПРАВОСЛАВНОЙ Церкви чисто РУССКОЙ традиции”, сказал я ему. Он помолчал и ответил: “Да! Оставайтесь здесь”, — что я и исполнил. И на этих принципах строилась Сурожская епархия».
И добавляет, что боится, что:
«здесь от этой Епархии не останется и воспоминания. Вырастет еще одна провинциальная Русская епархия. Но РУССКОЕ ПРАВОСЛАВИЕ своего вклада не завершит. “Се творю все ново”, говорит Господь. Деньги, иерархичность, власть заменят собой самозабвенное служение…».
История показала, что Владыка был прав. Епархии, которую он созидал 53 года, больше нет. Она раскололась; часть осталась верной Москве, а другая часть, в надежде сохранить верность наследию Митрополита Антония, ушла под омофор Вселенского Патриарха, в Архиепископию Русских Церквей в Западной Европе. Устав этой епархии ближе всего соответствует Уставу, разработанному Митрополитом Антонием.
В своем докладе, зачитанном здесь два года назад, Коста Каррас, ближайший сотрудник Митрополита Антония в течение многих лет, председатель Епархиальной Ассамблеи и один из составителей Сурожского Устава, закончил свое выступление такими словами:
«Если мы действительно веруем, что Святой Дух способен преодолеть самые трудные преграды, которые воздвигают Ему человеческие институции, то мы не можем сомневаться в том, что и свидетельство отца Антония о Живом Боге, передаваемое через живую и соборную Церковь, когдато станет общим наследием всех православных христиан и, не в последнюю очередь, в стране, которую он любил безответной любовью, равно как и в стране, где он долгое время нес свое в высшей степени творческое свидетельство»[4].
Я не смог бы выразить это лучше.
Ответы на вопросы
Протоиерей Александр Борисов: Пока зреют вопросы, я позволю себе задать вопрос, может быть, немного бестактный, но любопытный для меня и, наверное, не только. Каково соотношение численности приходов, которые перешли под эгиду Вселенского Патриарха, и тех, которые остались под эгидой московского Патриарха в Англии?
Протодьякон Петр Скорер: С самого начала, во время ухода тогдашнего владыки Василия Осборна с ним ушла примерно половина епархиального духовенства, а также приходов. В большинстве приходы переходили полностью, но были и такие, в которых происходил внутренний раскол. Сейчас наблюдается примерно то же самое. Приблизительно одинаковое количество приходов и небольших общин. Конечно, надо помнить, что когда мы говорим о небольших общинах в Англии и в Европе, мы подразумеваем 10–13 человек, которых священник навещает раз в месяц или раз в два месяца.
Протоиерей Александр Борисов: А вот центральный храм, простите мое невежество, в Лондоне, он какой ориентации остался?
Протодьякон Петр Скорер: Собор Всех Святых, Успенский собор в Лондоне остался под началом Москвы после долгого судебного разбирательства. Часть лондонского прихода, которая ушла под омофор Вселенского патриарха, осталась без храма и сейчас снимает храм в центре Лондона.
Протоиерей Александр Борисов: Скажите, в Лондоне своего храма для вашей части, отошедшей под омофор Вселенского Патриарха, нет?
Протодьякон Петр Скорер: Как такового нет. Зато есть второй, большой и очень активный приход у отца Александра Фостиропулоса, но они тоже снимают церковь, у них нет своего здания.
Вопрос из зала: Какие у вас надежды на восстановление того, что было в вашей епархии? На будущее, я имею в виду.
Протодьякон Петр Скорер: Я не знаю, как смотреть на будущее. Все зависит от того, как будет развиваться положение Церкви на родине. Сурожская епархия теперь полностью приняла устав Русской Православной Церкви, и это не изменится в ближайшем будущем. В дальнейшем можно надеяться на сближение всех юрисдикций вообще и национальных юрисдикций в Европе. Одна из целей или надежд церквей русской традиции под Вселенским Патриархом — это создание многонациональной поместной Церкви. До этого еще далеко, но надо начать об этом думать не только русским, но и вообще всем. Потому что канонически у нас сейчас полное безобразие творится. Несколько епископов в одной стране, несколько епископов в одном городе, что противоречит всем канонам Православной Церкви. Так что надежда есть, что в будущем будет возможность создать поместную православную Церковь.
И.Я. фон Шлиппе: Спасибо большое, отец Петр, что так описали наше прошлое. Я тоже из лондонского прихода. Хотелось бы уточнить, что хотя мы раскололись пополам, и у нас нет никакого пристанища, мы не то что снимаем храмы, мы вообще только каждую вторую неделю можем служить. Каждую неделю есть возможность куда-то ехать, но это очень далеко и неудобно. Купить в Лондоне за деньги что-то очень сложно, так что вопрос и технически, и практически очень серьезный. Но не сокращается ни количество прихожан, ни количество духовенства. Как раз духовенство у нас сейчас стремительно растет. Это не русские, а местные: англичане и шотландцы. Каждый год по меньшей мере одно рукоположение. Это, во-первых. Во-вторых, мы проводим ежегодно, как и раньше, конференции, которые начались в Эффингеме. На них приезжает все больше людей, неизвестно, где их теперь устраивать. На них осуществляется, кроме прочего, очень серьезная детская программа, с выставкой и концертом детей под конец конференции. Организуются детские лагеря, проводятся беседы. У нас нет пристанища, но мы вернули себе исходный статус, исходное положение в узких, а теперь и международных православных кругах. У нас нет места, но есть работа, и есть дети.
Вопрос из зала: Благодарю, отец Петр, за ваш интересный доклад. Вы начали его с поминовения почившего отца Павла, и я в связи с этим хотел бы спросить. Есть ли у вас какие-либо сведения о рабочих взаимодействиях тех людей, которые разрабатывали устав Сурожской епархии с отцом Павлом? Было ли какое-то взаимовлияние людей, сотрудников Сурожской епархии и отца Павла?
Протодьякон Петр Скорер: Насколько мне известно, не было ничего. Просто отец Павел в то время приехал в Лондон, как мне говорили, вероятно, по приглашению британской благотворительной организации, так как он занимался сиротами, и у него были свои благотворительные дела. И его пригласили поговорить об этом в Англию. А дальше они не встречались, не переписывались, никакого контакта не было.
И.Я. фон Шлиппе: Меня владыка послал к отцу Павлу в Псков, потому что отец Павел ему писал, и Владыка меня попросил поехать и посмотреть на месте, что там происходит, какой человек, какая работа. Я посмотрела, что могла. Ни о каких юридических вопросах не было и речи. Речь была о том, как человек работает, что он из себя представляет, какой у него приход. Я думаю, это было в 1996–1997 году, т.е. к тому времени уже устав был готов. И ни о каком юридическом сотрудничестве, я уверена, не было речи.
[1] Беседы 2002 года. Труды, т. 2, М., Практика, 2007.
[2] Белякова Е.В. Канонические основы устава Сурожской епархии. Из: Духовное наследие митрополита Антония Сурожского: Материалы первой международной конференции. М., 2008.
[3] Доклад Митрополита Антония на сессии Епархиального Собрания 9 июня 2001 г.
[4] Каррас К. Живая епархия в служении Богу Живому. Духовное наследие митрополита Антония Сурожского: Материалы второй международной конференции. М., 2011.