Воскресенье о Страшном Суде
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Мы сегодня слышали одну из притч Господних о суде — о суде, который происходит ежечасно над нами между нашей совестью и нашей жизнью, между Божией правдой и нашей неправдой, и о суде, который настигнет нас в какой-то неведомый для нас час, в час смерти, в час каких-то глубоких переживаний, и, наконец, который мы все вместе встретим в день Страшного Суда, когда будет подведен последний итог всему, чем жил и что творил мир.
В сегодняшней притче всё говорит нам только об одном: без пощады будет суд над тем, кто в течение своей земной жизни смог безучастно пройти мимо какого-либо человеческого страданья. Здесь не говорится о наших добродетелях, а о какой-то глубинной человеческой неправде, когда мы делаемся нечуткими к человеческому горю, когда мы людей делим на правых и неправых, когда мы к одним милостивы, а к другим беспощадно жестоки — хотя бы своим безразличием. Те люди, о которых упоминает Христос, это не только люди добрые, люди достойные заботы, какой требует от нас Бог. Те люди, которые были захвачены в тюрьмы, те люди, которые были бездомны, не обязательно были гонимы ради Христа, или ради правды, или извержены ложью и неправедностью людской. Многие из них страдали справедливо по человеческому суду, а может быть даже и по Божьему, но всем должно бы быть открыто милосердие — как человеческое, так и Божие.
И вот, мы стоим перед судом не о том, какие мы были или не были добродетельные, а о том, как мы отзывались на скорбь, на боль, на нужды, на оставленность, на отчаяние, на изверженность человеческую. Именно к тем, которые сидели в темноте и сени смертной пришел Господь; к тем, которые ничем не были достойны; и если мы не будем подобно Ему идти ко всем, то будем извержены. Вы можете спросить себя — а то и меня — как может Господь чувствовать Себя за едино, чувствовать Себя солидарно с такими людьми, которых мы справедливо, по нашему человеческому суду, отвергаем, обрекаем на тюрьмы, на изгнание и отверженность? Так вот, подумайте о себе, о том, как мы, при всей нашей нечуткости, холодности, жестокости, себялюбии — как мы себя чувствуем за едино с теми людьми, которые нам дороги, с членами нашей семьи, с друзьями ли нашими, как мы переживаем жгуче всякую обиду, которая обращена против них, как мы непримиримы к людям, которые унижают, заставляют страдать, обездоливают тех, кто нам по человечеству, по пристрастию нашему, близок и дорог. Если мы, будучи так немощны в любви, способны чувствовать с такой силой обиду дорогого нам человека, то подумайте о Христе, Который так возлюбил мир, что Он в этот мир вошел, стал как мы человеком и взял на Себя всю скорбь, всю отверженность, всё страдание земли, и умер по любви к нам. Да, действительно, каждый раз, как мы проходим мимо нужды, скорби или страданья, мы как бы говорим Христу: Напрасно, Господи, пришел Ты в этот мир жить, умирать, учить ради этого человека. Этот человек — лишний на земле и в моем сердце, он лишний на земле в нашем человеческом обществе, которое только подобных себе подбирает. Он — лишний и в Царстве Господнем, потому что нам для него нет места ни в сердцах, ни в любви, ни в жертвенности… И вот, на этот ответ, который мы Христу даём, на этот вызов Богу, который мы предлагаем каждый раз как мы остаемся холодны и безучастны, а значит чужды Христову отношению к страданью человеческому — каждый раз мы навлекаем на себя Божий беспощадный суд: Идите от Меня, проклятии, в огонь вечный, приготовленный дьяволу и ангелам его, Моему противнику и служителям его.
И не потому что Бог жесток, а потому, что любовь компромисса не знает, потому что от любви не откупишься, потому что любовь требует всего человека и человеческого отношения к ближнему.
И вот — слова Христовы: Я голодал, и вы Меня не накормили, Я жаждал и вы Меня не напоили, Я был наг и вы Меня не одели, Я был болен и вы Меня не посетили, Я был брошен в тюрьму и вы не пожалели Меня, отчуждались, прошли мимо, только чтобы не замараться Моим позором… — разве в наше время каждое это слово не ложится жутким осуждением на нашу жизнь? Сколько голода, и холода, и отчужденности сейчас на земле, и что мы делаем перед лицом этого? Как мы можем думать, что мы не ответим за миллионы людей, которые сейчас умирают от голода? Как мы можем спокойно жить, когда знаем, что из-за голода средний возраст в Индии — 28 лет, а это значит, что человек не может рассчитывать, пройдет ли он за этот предел или раньше умрет? А как мы живем? И как жалуемся мы еще на нашу жизнь… Разве это не ужас? Не только мы не делимся тем, что у нас есть, но мы еще смеем жаловаться, что нам мало того, с чего жили бы деревни целые. А разве не страшно видеть, как мы относимся к людям, которые подпадают под человеческий одиум, которые являются предметом ненависти, негодования, от которых люди отворачиваются, как и мы тоже добродетельно отворачиваемся. Отвернулись бы, вероятно, и от Христа, когда Его вели на распятие — одного из трех разбойников, которых надо было убить, чтобы в обществе был порядок…
Сейчас наступает пост. В течение поста мы все призваны строго, вдумчиво воздерживаться от всего, что является излишком. Но этого еще мало: оттого, что мы воздерживаемся, другие должны получить помощь и радость. Вот, станем в течение этого поста воздерживаться в пище от излишка, станем воздерживаться от всего, что не нужно, чтобы продолжать жить, а всё, что мы таким образом деньгами, вещами сумеем отложить, соберем и дадим голодному, обездоленному и нищему. Такой пост Господь примет, потому что пост, к которому нас призывает Господь, это воздержание от всего излишнего, чтобы другой человек мог жить. Тогда пост превратится в дело любви к человеку и внимательности к нему и уважения к Богу — иначе он бесплоден и бессмысленен. Подумайте об этом. Нет человека, который за эти семь недель не сможет ограничить себя в курении, в питье, в еде, в одежде, в тепле, в развлечении. Выкиньте всё это ненужное; сохраните только то, без чего нельзя жить, а всё, что сможете так сберечь — дайте, и тогда день Воскресения Господня, когда Господь приходит в славе, вы встретите в радости. Аминь.