ЖИВОЕ СВИДЕТЕЛЬСТВО ВЕРЫ: МИТРОПОЛИТ АНТОНИЙ И ЕГО СЛУЖЕНИЕ СТУДЕНТАМ
В 1969 году я стал студентом Кембриджского университета. Время было очень интересное. В предыдущем 1968 году студенческие протесты и революции проходили по всей Западной Европе. Мы слушали авангардный джаз, бунтовали против экзаменов, ходили на демонстрации против войны во Вьетнаме на Гровенор-сквер в Лондоне и против визита греческих генералов у себя в Кембридже, возле гостиницы Гарден Хаус, устраивали сидячую забастовку в здании университетского сената против чего-то ― что уже и не помню. Мы были идеалистами, думали, что находимся на пороге лучшей, более мирной жизни и верили, что именно мы сможем изменить мир к лучшему.
В это время самым многочисленным обществом в университете была Университетская ассоциация объединенных наций (University United Nations Association): студенты активно занимались широким кругом политических и социальных вопросов. (Знаком перемен может послужить то, что, как мне сообщили, в 1995 году самым популярным было Общество бальных танцев, а в 2005 году ― Исламское общество).
Религия все еще вызывала живой интерес. В послевоенные годы Кембридж переживал столь явное возрождение религиозной жизни, что появились статьи на эту тему. Авторы пытались объяснить, почему посещение богослужений так популярно среди студентов Кембриджа. Один университетский священник подсчитал, что около половины студентов регулярно ходят на службы, — и такова была обычная. К концу 1960-х годов этот интерес начал спадать, но не угас.
В то время в Кембридже жили и работали несколько известных и влиятельных богословов. Джон Робинсон, декан самого крупного в университете Trinity College, в книге «Быть честным перед Богом»[1], представил широкой аудитории взгляды критически настроенных теологов-экзистенциалистов, которые вызвали множество споров. Его предшественник Гарри Вильямс[2] написал множество книг о молитве и духовной жизни. Алек Видлер, декан King’s College, выпустил сборник эссе радикального содержания под заглавием «Отзвуки»[3]. Молодой философ Дон Капитт[4] начинал преподавать на богословском факультете и позже возглавил движение теологов нереалистического направления, воспринимавших Бога не как Личность, но лишь как часть человеческого опыта; позже он ушел из Церкви. Хью Монтефиоре[5] был священником университетской Great St.Mary Church. Все они мыслили смело, дерзко. Все они были очень популярны, и их проповеди собирали огромные аудитории. Мы жили в этой бурлящей атмосфере: среди споров и страстного поиска новых подходов, возможности говорить о Боге по-новому
Как и многие люди моего поколения, я получил основательное англиканское воспитание: родители водили меня в церковь, в школе была общая молитва. Когда я столкнулся с таким смелым, критическим богословием, моего представления о вере, вынесенного из детства, было уже недостаточно. Оно казалось бессодержательным атрибутом официозной жизни, с которой мы отчаянно боролись. Иногда я по-прежнему ходил в церковь, но куда больше интересовался восточными религиями, студенческим протестным движением и общественной деятельностью.
Однажды я увидел объявление о том, что епископ Антоний Блум в течение недели проводит в маленькой часовне беседы и проповеди: по вечерам о христианской вере, в обеденное время ― о молитве, а по утрам готов встретиться и побеседовать со всеми желающими. Студенты набивались в часовенку, сидели на полу, стояли у стен, там была атмосфера очень близкого общения. Мне стало любопытно, и я пришел послушать вечернюю беседу. С середины недели я стал ходить и на беседы в дневное время, а в последний день пришел утром. Эта неделя стала для меня поворотной, частью процесса, который ищущего студента привел к священству.
Центральная церковь Кембриджа, Great St.Mary Church, вмещает более 1200 человек. Здесь поддерживают традицию проповедничества и часто приглашают известных проповедников и мыслителей выступить перед университетской аудиторией. В приходской книге есть записи о множестве знаменитых проповедников, издано несколько книг проповедей, произнесенных в стенах Great St.Mary Church[6]. Спустя тридцать лет после окончания университета я вернулся в Кембридж викарием этой церкви. Когда я готовился к сегодняшнему выступлению, у меня была возможность изучить наши приходские записи.
В приходской книге отмечено десять бесед митрополита Антония с 1969 по 1979 год:
Out of the Ordinary (О молитве) — 25 мая 1969
How can modern man pray? (Может ли молиться современный человек?) — 17 мая 1970
The God in Whom I believe (Бог, в Которого я верю. Четыре беседы) — 21 января 1973
Facing facts with faith. ‘The facts of faith’ (Прочное основание веры) — 26 мая 1974
A people called … ‘The Spirit at work in creation’ (Народ призванный: действие Святого Духа в мире) — 6 июня 1976
Can modern man believe? (Может ли верить современный человек?) [7] — 5 марта 1978
Let there be God, say I : ‘Who is God?’ (Кто такой Бог?) — 18 ноября 1979.
Внушительный список. Судя по записям, за эти десять лет ни одного проповедника не приглашали так часто. Огромное количество людей приходило послушать митрополита Антония. Самая большая аудитория — 1100 человек — собралась 21 января 1973 года. Это больше чем аудитория таких замечательных проповедников, как кардинал Бэзил Хьюм[8] и архиепископ Кентерберийский Майкл Рамзей[9], которые собирали не более 1000 человек. Нужно отметить, что слушателями в основном были студенты ― в Кембридже в то время, по моим подсчетам, училось около 10 000 человек ― то есть проповеди посещало значительное число студентов Кембриджа. Проповеди епископа Антония всегда собирали толпы студентов, у него была репутация выдающегося проповедника, который может завладеть вниманием аудитории и удивительно хорошо умеет говорить о христианстве.
Митрополит Антоний, как ни один другой проповедник или представитель Церкви, умел привлечь, заинтересовать и сформулировать сущность христианства перед этой непростой аудиторией. В нем самом и в том, что он говорил, было нечто находившее отклик в мировоззрении и настроении студентов того времени. Мне больше всего нравятся первые проповеди. Но все они в целом составляют замечательную серию.
Я хотел бы остановиться на том, что и как говорил митрополит Антоний, и попытаться понять, что сделало его самым популярным и успешным христианским проповедником в студенческой среде Кембриджа конца 1960-х ― 1970-х годов. Для этого я выбрал цикл из четырех бесед под заглавием «Бог, в Которого я верю». Это довольно длинные ― по английским меркам ― проповеди, каждая около сорока минут. Они составляют общий цикл, что позволяет митрополиту Антонию исчерпывающе и последовательно развить мысль. Многие его беседы были довольно короткими и посвящались молитве. В этих четырех беседах он более подробно говорит о Боге и представляет нам свой взгляд на веру, глубокий и при этом доступный людям разного возраста, общественного положения и конфессий.
Эти беседы митрополит Антоний проводил по вечерам, четыре воскресенья подряд, в январе и феврале 1973 года в Great St. Mary Church. Здесь и по сей день существует традиция печатать и раздавать пришедшим тексты проповедей. У меня до сих пор хранятся эти распечатки. Края страниц загнуты, они скручиваются от многократного копирования на механическом станке, но текст по-прежнему потрясает.
Первая беседа посвящалась пониманию веры как уверенности. Митрополит Антоний говорил о такой уверенности, которая не имеет ничего общего с фанатическим догматизмом, избегающим вопросов, но представляет собой достоверный опыт встречи с Богом, не оставляющий места сомнению. Он предлагает нам поставить себя на место человека, не имеющего никакого опыта веры. Сначала «человек думает о себе и посреди огромного, таинственного, все расширяющегося мира, мира, который делается все страшней человеческим изощрением, видит себя как крупицу, все меньше и меньше, и порой ему делается все страшнее». Но когда человек вглядывается внутрь себя, он обнаруживает такую глубину, что все знания не могут ее заполнить. «Человек старается, когда вдруг окажется перед этой устрашающей внутренней зияющей пустотой, ее хоть чем-нибудь заполнить. Все земное он привлекает к этому: и сознание красоты, и чувство любви, и все страсти земные ― и эта пустота остается такой же страшной и бездонной. Он вдруг видит, что он настолько велик, внутренний его объем таков, что ничто земное не может заполнить ту пустоту, которую он в себе прозревает и которую только Бог может Собой заполнить». Здесь он приводит слова архиепископа Кентерберийского Майкла Рамзея, о том, что «мера этой пустоте ― только Сам Бог. Человек так создан, он так глубок, что только Бог может его до края заполнить». После этого он говорит о разных видах уверенности и заключает простыми словами: «Бог существует. Я его встретил». Существует наш личный опыт, опыт общины верующих и, наконец, опыт непосредственной встречи с Христом. Владыка уверен, что первичен этот опыт — который еще не вера. Вера приходит, когда мы уже пережили и осмыслили опыт. И тогда мы можем утвердиться в несомненности своей веры.
В следующее воскресенье митрополит Антоний говорил о Боге. Бог открывается нам через опыт и веру, которые мы обрели. Но остается множество трудностей, которые необходимо побороть, чтобы утвердиться в вере. Владыка начинает с того, что указывает на проблему, которая возникает перед нами, в данном случае это «страдания и трагичность мира». Митрополит Антоний предлагает нам спросить себя: честно ли и возможно ли участвовать в Евхаристии, где в Дарах нам предлагается Божья любовь? Он задает сложный вопрос: «Как мы можем говорить о Боге любви, зная все, что нам известно о Боге и о жизни, какой она есть?»
Это подводит его к долгому разговору о любви. Он говорит о том, чем не должна быть любовь: эгоизмом, желанием поработить любимого, воспользоваться его дарами или его личностью. «Когда мы говорим человеку: “Я тебя люблю”, не пробегает ли тень ужаса по лицу жертвы нашей любви?»
А затем владыка Антоний говорит о любви Бога, которая отличается от этой любви человеческой и для сравнения приводит образ Троичной любви. Он ссылается на Григория Нисского, но я не нашел этой цитаты в его трудах. (Я заметил, что ссылки митрополита Антония не всегда точны, но, конечно, это не имеет никакого значения.) Однако сам пример замечателен, и я опираюсь на него в каждой своей проповеди о Святой Троице. Он предлагает нам подумать о нашем собственном опыте любви. Если человек один и никого больше — это только лишь нарциссизм: восхищаться собой, глядя на свое отражение в зеркале. Это — само-обожание, само-поклонение. Если людей двое, любовь проявляет себя во взаимоотдаче, часто на очень глубоком уровне. Но Владыка отвергает и такой тип любви, как лишенный устойчивости и несовершенный. Предлагая глубокий психологический анализ, митрополит Антоний показывает опасность того, что такая любовь всегда может превратиться в чувство превосходства и власти. Не будет ли отдающий свою любовь подавлять принимающего ее, который, таким образом, становится зависимым и даже униженным. Владыка цитирует католического святого Винсента де Поля[10], который говорил монахиням своей конгрегации: «Вам потребуется вся сила любви, на которую способны ваши сердца, чтобы люди могли простить ваши благодеяния». И затем он показывает, что, когда любящих трое, любовь достигает совершенства. Она становиться и открытой, и всеобъемлющей — потому что в этом случае двое готовы радостно принять третьего. Для того, чтобы двое могли быть вместе в ликующем восторге неповторимого взаимоотношения, третий должен быть готов отступить, на миг самоустраниться, согласиться как бы «не быть», чтобы другие двое могли быть в самом полном, предельно совершенном смысле слова. Далее он размышляет о том, как связаны любовь, умирание и возвращение к жизни: эта динамическая, меняющаяся способность любви — ее танец, ее ликующая победа.
Третья беседа представляла собой подробное теологически обоснованное рассуждение о Воплощении. Владыка Антоний соединяет несколько тем в глубоком и всестороннем размышлении о том, как Бог правит созданным Им миром. Он говорит о коренном различии между Богом и тварью, о свободе, которая дана нам, сотворенным, свободе, которая допускает и зло и страдание, и созидание, о солидарности Бога с Его страдающим созданием, о том, что Он берет на Себя бремя ответственности и восходит на Крест и там, на Кресте переживает ужас Богооставленности. Владыка ничем не иллюстрирует свой рассказ, он вдумывается в то, что может означать для Бога Его вовлеченность в мир страдания. Он представляет Бога, несущего на Себе ответственность. «Он — Бог, которого я могу уважать, потому что Он взял на себя всю ответственность и заплатил сполна, и продолжает платить».
В последней серии бесед он рассматривает тварный мир в свете Божественного Искупления. И здесь опять Владыка опирается на опыт, наш собственный опыт жизни в окружающем нас мире. Он сравнивает два взгляда на растущее дерево: либо это, чисто функционально, материал для строительства, либо — чудо цвета, света и красоты. Его слова помогают слушателям прочувствовать глубину мира, сотворенного и хранимого Богом.
И далее он снова и снова возвращается к мысли о том, что освободиться от неадекватного, искаженного представления о Боге и нашей вере возможно, только если мы будем в состоянии чувствовать уважение по отношению к Богу.
Остальные беседы были посвящены молитве. Как и все проповеди владыки Антония, это очень глубокие и одновременно очень доступные по содержанию беседы, которые открывают нам молитву простую, укорененную в опыте, и вместе с тем, в христианской традиции созерцательной молитвы, где важное место занимает молчание и обращенность внутрь.
Вчитываясь в эти беседы, мы начинаем понимать, что в учении митрополита Антония может быть близким такой большой аудитории разных людей, видим, почему его проповедь производила такое впечатление на требовательную академическую аудиторию, состоявшую не только из христиан.
Вот некоторые особенности его бесед.
Первое: он не стремится употреблять слово «православие». Сначала я думал, что он никогда его не произносит, но когда лучше познакомился с его текстами, увидел, что это не совсем так. Время от времени он ссылается на тот или иной стих из православной литургии, но чаще говорит о древнехристианских авторах. Митрополит Антоний обращается к аудитории просто как христианин, говорящий о Боге, Которому он доверяет, Которого любит и в Чьем существовании совершенно убежден. Он не призывает людей войти в Православную Церковь, не занимается прозелитизмом. Конечно, в результате многие люди, привлеченные его видением веры, приняли Православие, но он никогда не ставил такой цели. Мы чувствовали, что он христианин, открытый нам всем, который помогает нам найти нашу веру, а не уговаривает принять свою.
Второе: он начинает там, где люди находятся, его отправная точка — трудности веры. Почему мы должны верить? Как можно доверять Богу в мире исполненном страданий и греха? Как можно предаваться такому странному делу — молитве? Прямо и ясно Владыка говорит о трудностях и проблемах. Эта тема бесконечна. Он никогда не исходит из предпосылки, что вы верующий, что верить — естественно. Он сознает все проблемы и препятствия, тонко чувствует сложности современной жизни, которые стоят на пути нашей веры Его слова помогают признаться себе в собственных слабостях, ошибках и сомнениях. Такой подход давал нам почувствовать, что он принимает нас такими, какие мы есть, и можно быть честными и открытыми, и притворяться не нужно.
Третье. После беседы о вере митрополит Антоний говорит о повседневном человеческом опыте, о том, как в нем отражается окружающий мир, о нашем опыте любви. В качестве иллюстрации он часто дает простые и запоминающиеся примеры, иногда это просто размышления о том, что значит быть человеком.
Четвертое. Обычно в конце беседы, когда исчерпан весь человеческий опыт, владыка Антоний говорит о писаниях и учении Отцов Церкви или приводит места из Библии. Причем они звучат действенно и точно, поражают богатством и глубиной христианской традиции, иллюстрируя тот человеческий опыт, который уже обретен, и показывая его в новой перспективе. Здесь он иногда рассказывает о своем опыте молитвы или приводит отрывки из литургических текстов.
Пятое. В его аргументах всегда есть точность и строгость. Я думаю, что из-за убедительности его личности и увлекательности стиля, можно легко этого не заметить. Но те беседы, о которых я говорю, представляют собой пример систематично и четко выстроенного богословия о восприятии Бога верой и о связи Бога с тварным миром. Это не просто беседа или размышления, а подлинно богословие.
Шестое. Мы чувствовали, что за его словами стоит сложная личность и богатая, трудная жизнь, в которой отразилась вся трагичность и противоречия современного общества. Митрополит Антоний был человеком русской культуры, принадлежал к Православной Церкви, он знал, что такое жизнь эмигранта и иногда рассказывал о маленьких бедных приходах русских эмигрантов во Франции. В его жизни были трудные времена, когда он учился в школе, и позже, когда был студентом в Париже. Он изучал медицину, работал врачом; пережил войну. Все это формировало его личность и веру, которой он делился с нами, и помогало чутко воспринимать мир, в котором проходили наши студенческие годы в то послевоенное время. Митрополит Антоний был участником многих трудных и трагичных событий ХХ века. В каком-то смысле, он олицетворял собой современное общество, и это позволяло ему из собственного опыта говорить о трудностях, с которыми сталкивается вера разных людей. Слово «опыт» ¾ одно из часто встречающихся в проповедях Владыки. Опыт ¾ особое свойство его веры, свойство, которое он мог передавать слушателям. Он был человек, а не ангел во плоти ¾ человек, через борьбу, размышления, жизненный опыт, переживая трудности и сомнения, пришел к честному, осознанному знанию Бога.
Возможно, владыка Антоний сам лучше всего объясняет силу своего слова: «Те из вас, кто что-то обо мне знает, знают, что я не богослов. Я просто христианин, который пытается вникнуть в свою веру сердцем и умом. Пусть каждый из вас оставит надежду услышать сейчас богословский доклад, и просто прислушается к словам человека, который говорит из глубины собственных убеждений»[11]. Я думаю, это точное определение того, что стремился выразить в своих беседах митрополит Антоний, и почему его слово казалось таким убедительным.
Нам, студентам, хотелось веры более глубокой, чем привычная «благочестивая» вера, в которой мы были воспитаны с детства. Нам хотелось чего-то настолько сильного, что сможет изменить нас самих и мир вокруг. Нам нужна была вера, которая не «витает в облаках», реальная и правдивая, с серьезным отношением к нашим проблемам, без снисходительных поучений. Мы хотели узнавать Бога в своей жизни, а не воспринимать Его как возвышенное далекое божество. Митрополит Антоний помог нам встретить и узнать Бога таким. Он помог мне обрести веру, и не думаю, что без его образа реальной, живой веры, я стал бы священником. Он показал мне путь к встрече с Богом. В Англиканской и других церквах многие, подобно мне, вспоминают владыку Антония с любовью и глубокой благодарностью, как настоящего учителя и Божьего человека.
[1] Robinson John Arthur Thomas. Honest to God, 1963, Philadelphia: Westminister Press. Рус. изд.: Джон Т.А. Робинсон. Быть честным перед Богом /Пер. Н. Балашов. М.: Высшая школа, 1993.
Robinson John Arthur Thomas (1919 — 1983) англиканский теолог, проповедник. В 1959-1969 — епископ Вулвича (Woolwich). Преподаватель, позднее декан Trinity College, Кембридж (1969-1983)
[2] Williams Harry (1919–2006) англиканский монах, теолог. Декан Trinity College, Cambridge (1969)
[3] Soundings: Essays Concerning Christian Understanding. Cambridge University Press, 1962.
Vidler Alec (Vidler Alexander Roper, 1899–1991) англиканский теолог и историк религии.
[4] Cupitt Don (1934) англиканский священник, теолог, писатель, декан Emmanuel College, Кембридж (1965-1996), вышел из лона церкви в 2008.
[5] Montefiore Hugh William (1920 — 2005) англиканский теолог, епископ Бирмингема с 1977 по 1987.
[6] Sermons from Great St. Mary’s. /Ed. Hugh Montefiore. London: Collins/Fontana, 1968; More sermons from Great St. Mary’s /Ed. Hugh Montefiore. London: Hodder & Stoughton, 1971.
[7] Издана в русском переводе: Может ли верить и молиться современный человек. М.: Фонд «Духовное наследие митрополита Антония Сурожского», 2009. 48 с.
[8] Hume George Basil (1923 — 1999), кардинал. Архиепископ Вестминстера (1976 — 1999), один из самых почитаемых общественных деятелей Англии
[9] Ramsey Arthur Michael (1904 — 1988), английский богослов, церковный деятель, педагог. Архиепископ Кентерберийский в 1961-1974
[10] Винсент (Вике́нтий) де Поль (Vincent de Paul, 1581 — 1660) — католический святой, основатель конгрегаций лазаристов (Congrégation des Prêtres de la Mission, dits Lazaristes) и “Дочерей милосердия” (Compagnie des Filles de Charité).
[11] Из первой беседы цикла The God In Whom I Believe (21 января 1973).